Путь к вершине

Он с удовольствием смотрел по сторонам. Красиво. И дышится легко. С момента слияния двух личностей Хару не выезжал за пределы шумного и душного Сеула, а ведь раньше Антон часто выбирался за город. Рыбачить он никогда не любил, но прогуляться по лесу, посидеть у реки, пожарить шашлыки, в конце-то концов. Шашлыки и здесь не были бы лишними…

Его размышления прервал щелчок фотокамеры. Он немного удивленно повернулся — их сегодняшний фотограф сделал еще несколько кадров до того, как опустил мощный студийный фотоаппарат.

— Простите, Хару-щи, не удержался, — улыбнулся мужчина. — Вы слишком хорошо выглядите на этом фоне.

Хару немного неловко поклонился, благодаря за комплимент. Фотографу и его комплиментам он был не рад — хорошо стоял, никого не трогал… Но вслух он подобное, разумеется, не скажет. Он же — Идеальный Айдол. Профессионал на станет сливать раздражение на стафф.

— Мне уже пора идти? — спросил он.

— Да, вас зовут.

Хару поклонился, еще раз с тоской посмотрел на горы, и вернулся в здание. Он бы сейчас, конечно, с удовольствием пошел гулять. Тут же вокруг специальные тропы для неопытных туристов, старички гулять ходят. Прогулка, наверное, вышла бы изумительной… но он на работе.

Из-за несколько меланхоличного настроения он даже не сразу настроился на работу. Снимали сегодня второй тизер. Первый частично готов — это когда они бегали в парке у общежития шоу. Тот тизер нужен для объявления названия группы. То, что они снимают сейчас, уже является тизером к дебюту.

Сценарий им не давали, все объясняли на месте. Все достаточно просто: они занимались разными делами, но вынуждены отложить их и собраться вместе для какого-то Задания. У каждого будет отдельная сцена. Четверо, как легко догадаться, будут сниматься с девушками. Заранее им ничего не объясняли, начали сразу со съемок первой сцены.

Тэюн вышел на улицу, на лужайке ему установили что-то вроде тренировочной зоны для боевых искусств — он будет там отрабатывать удары. Хару и Данби будут сниматься у окна с видом на эту лужайку. Подоконники в коридорах широкие, окно полностью открыли. Хару сидит с книжкой, читает, чего уж мелочиться, «Фауста», а Данби… пытается привлечь его внимание. Сначала просто смотрит на него, меняет позу, в которой сидит, начинает играть с волосами. Поскольку Хару не обращает на ее ухищрения никакого внимания, она спрашивает:

— Оппа, я тебе совсем не интересна?

Хару лениво опускает книгу, с некоторым безразличием рассматривает Данби, и отвечает:

— Если бы это было так, мы бы не встречались.

Данби, обиженно надувшись, достает из кармана леденец, разворачивает. Хару в это время кладет книгу на подоконник, садится немного иначе, ближе к Данби, забирает у нее леденец и… сосет его сам. И именно в этот момент появляется Сухён, сообщая Хару о том, что им нужно идти. Хару поворачивается к окну — да, по сценарию все это время красноволосый Тэюн лупит деревяшки на фоне — и вроде как «мысленно» окликает друга. Тот смотрит в сторону окна, Хару кивает ему. Типа — хватит фигней страдать, работа есть.

Ну, и затем Хару отдает Данби книгу и протягивает леденец. По сюжету — изо рта в рот. На деле стафф посчитал, что им незачем обмениваться бактериями, поэтому леденцы разные. Изо рта Хару достает один, в рот Данби отправляется другой.

— Занесешь ко мне, пароль от комнаты знаешь.

И последний кадр — Данби у окна с книгой «Фауста» в руках.

Вся сцена полна моментов, которые… словно взяты из какого-то эротического фильма. Причем, стафф полностью осознавал, что они снимают, даже объяснили все детали Хару и Данби — что от них требуется, как это будет выглядеть, как люди это могут понять. Леденец-сердечко — отсылка на Лолиту. Передача его изо рта в рот — намеки на оральный секс. Здесь же — прямое упоминание, что они встречаются, Данби знает пароль от его комнаты…

— Я дико извиняюсь, но что за фильм для взрослых мы тут снимаем? — все же спросил Хару.

Режиссер натурально заржал. Оператор тоже улыбнулся.

— Все претензии к вашему продюсеру, — ответил режиссер.

Им Минсо на съемках не было, так что и претензии, получается, высказать некому. Пришлось начинать съемку в состоянии полного непонимания происходящего.

Съемка шла тяжело. Хару и Данби едва знакомы, не слишком довольны тем, что им приходится играть, но, видимо, оба не считают допустимым агрессивно защищать свои права. При этом злость и неловкость стали причиной нервного смеха, который рвался наружу в самые ответственные моменты. Фразу «Оппа, я тебе совсем не интересна?» отсняли лишь с пятого дубля. Сцена с передачей леденца вообще шла ужасно. Хару старался оставаться профессионалом, но это было слишком сложно.

Чувство некоторой неловкости было сильнее всего. Они едва знакомы, на них смотрят люди…

— Я не могу отделаться от ощущения, что мы снимаем что-то неприличное! — говорила Данби.

— Потому что мы снимаем что-то неприличное! — недовольно бурчал Хару.

Люди из стаффа над ними то подтрунивали, то успокаивали. Несмотря на очень двусмысленные моменты, в сцене все же не было ничего неприличного. Так, раскрывает уровень испорченности.

Леденцы быстро истончались, теряя нужный ярко-красный оттенок, и их приходилось менять после каждого неудачного дубля. Хару от сладости постоянно хотелось пить, Данби ворчала, что она из-за этого леденца месяц на диете сидеть будет. С горем пополам сцену отсняли. Дальше было проще, хотя ощущение участия в чем-то неприличном не проходило.

Но оказалось, что это Хару еще остальных не видел. Чанмина вообще снимали без рубашки, у разложенной кровати — он и Юджи одевались, пока Сухён барабанил в дверь. Юджи, разумеется, была уже почти одета, только гольфы натягивала, а Чанмин — по пояс голый.

Ноа сидел в холле на диване с Юной, болтал с парнями из массовки, там все относительно прилично, не считая того, что Юна кормит его клубникой в шоколаде.

Вторая крайне двусмысленная сцена у Шэня. Он играет с Союн в шахматы на раздевание. Шахматный столик у окна, Шэнь полностью одет, только галстук валяется рядом. А вот Союн сидит босая, в юбке и рубашке — ее галстук, пиджак, туфли и гольфы валяются рядом. В самом начале сцены Шэнь говорит «шах и мат», а потом Союн начинает снимать бюстгальтер, не снимая рубашку — все знают, что девочки так умеют. Она расстегивает замочек через рубашку, вытягивает через короткий рукав одну лямку, тянется ко второй… и тут в комнату вбегает Сухён и зовет Шэня. Союн тут же радостно заявляет, что раздеваться дальше смысла нет, а Шэнь обещает продолжить с этого места.

Сухён, получается, не имеет полностью собственной сцены — он как бы собирает всех вместе. А вот сцена Юнбина относительно простая — он печально играет на рояле для девушки, лицо которой не показывают. У Тэюна в кадре тоже есть девушка, она сидит рядом с его площадкой для тренировок, просто по сценарию ее показывают преимущественно со спины. Когда Тэюн перестает лупить по деревяшкам, она поднимается с кресла с его пиджаком в руках.

— Учитывая, что происходит в тизерах, у меня появилось ощущение, как будто в клипах мы уже сексом на камеру заниматься будем, — заметил Хару во время перерыва.

Шэнь прыснул со смеху. Чанмин с улыбкой уточнил:

— А что, ты категорически против?

— Боюсь, моя семья не одобрит карьеру порноактера, — лаконично ответил Хару.

Парни так хохотали, что визажисткам пришлось поправлять им макияж. Вот только смех был скорее истерический: всем было немного некомфортно.

Съемка действительно удивляла. Им всегда говорили, что айдолы в к-поп тщательно следят за репутацией, никаких пошлых намеков, ничего двусмысленного. А у них в тизере практически разврат и содомия. Как минимум, у четверых старших мемберов в сценах очень толстые намеки на очень близкие отношения. У Чанмина и Шэня там даже простора для воображения нет — первый вряд ли со своей пассией в кровати домашку делал, а второй играет на раздевание в собственной комнате.