Путь

— Ты что? Какой он мне друг? Я его сегодня утром только нормально узнала. И то он мне мозг за это время успел вынести. Так что пускай спит как можно дальше от меня.

— Вот как? А я думала он твой…

— Не. Это брат девочки одной знакомой, — махнула рукой Бо, мягко щурясь от неяркого света, льющегося ей в лицо из большой уличной лампы. Было тихо, только кузнечики стрекотали. Комары и москиты не докучали, поскольку специальное покрытие на уличных лампах отпугивало насекомых. Изобретение пользовалось спросом, с такими лампами можно было не бояться укусов кровососов, несущих риск заразиться какой-нибудь из разновидностей малярии. Много лет назад, после Второй волны, климат сильно изменился, тысячи квадратных километров вечной мерзлоты превратились в нескончаемые болота, количество кровососущих насекомых увеличилось в десятки раз, и «болотная лихорадка» из неведомой абстрактной болезни превратилась в суровую реальность. Болезнь постоянно мутировала, в первые годы жителям бывшего умеренного климатического пояса приходилось несладко, ибо медицина не справлялась с возросшим потоком заболевших. Каждую весну начинались страшные эпидемии малярии, уносящие в могилу сотни людей. Более-менее везло только людям с первой группы крови, как оказалось, они более устойчивы к возбудителю болезни, чем остальные…

— Так что? — прервал её размышления голос Луизы.

— Что? Что ты сказала? — словно очнулась Бо.

— Я говорю — и как он тебе? Англичанин этот.

— Как сказать? Ты в каком смысле имеешь в виду?

— Ты сказала, что нормально его узнала. Вот я и спрашиваю, как он тебе? Толковый? Умный? Симпатичный? Может быть…

— Тебе он понравился, что ли? — удивилась Бо.

— У меня профессиональный интерес. Я просто хочу получше понять человека, а для этого желательно сложить свои ощущения и твои размышления. Ты не заметила разве, что его Аттал приметил, нет? Я-то это чувствую.

— И что это значит?

— Это значит, он вполне может у нас прописаться. Поэтому мне нужно его изучить как можно тщательней.

— А! Но тогда ты задаешь неправильные вопросы, — сделала из бокала приличный глоток Бо.

— А как надо? — не стала спорить Луиза.

— Понимаешь… Нужно более широкими понятиями оперировать.

— Какими ещё понятиями? — вопросила подруга Аттала.

— Вот сама посуди, Лизок. Олли Англичанин, на мой взгляд, это такой парень… такой неплохой, в принципе, который по-любому на помощь придёт и даже в очень сложных обстоятельствах впряжётся* (вступится), и защитит. За ним, вроде, как за каменой стеной. Но! Есть одно но. Дело в том, что он из тех людей, которые сами и создают неприятности. Англичанин недавно только в Ганзу приехал, а уже такую кашу заварил! И ещё не раз заварит, ты мне поверь, а расхлёбывать её придётся всем, кто рядом с ним. А вам это надо? Помнишь, как у нас в «божедомке» говаривали — так он парень не плохой, просто ссытся и глухой, и ещё одна беда — в угол гадит иногда. Короче, сестра, если Олли выживет в наше нелёгкое время, то поумнеет, заматереет, опыта наберётся. А пока… Он взрослеет, мы стареем, вот такие дела, Лиз.

— Стареем, — подтвердила Луиза и замолчала.

— А ты мне сегодня приснилась, — усмехнулась Бо.

— Приснилась? Что я делала? Учила церковную лабудень?

— Да нет. Помнишь, как мы тогда на пляже отдыхали? На экваторе.

— …На экваторе. Ликейский экватор встречай на экваторе!

— Да, когда-то мы с тобой были молодые, Лизок…

Бо подняла бокал вина и душевно спросила.

— Как живёшь-то, сеструха?

— Нормально живу, сестра!

Женщины чокнулись и обменялись улыбками, даже не замечая, что в это время в комнату вошёл Аттал. Он вытер ноги об коврик, и Лулу обернулась на шум.

— Аттал, душа моя, ты куда запропастился? Я уже все очи изглядела, — в показном порыве она прижала руки к груди и с любовью заулыбалась. — Исчез куда-то, и ни слуху, ни духу.

— Я уже вижу, что бутылка тоже исчезла, ни слуху, ни духу! — притворно заворчал Аттал, снимая с плеч дождевик, подходя к ним нетвёрдой походкой и целуя её в лоб. — Да я тоже с этими, как их, с парнями выпил немного.

— С кем это? — удивилась Луиза.

— С Доктором, да с Англичанином. Они вместе в гостевом доме поживут, я э-э-э… Оливеру вторую комнату дал. Посидели немного, пообщались. Доктор, оказывается, выпивать изволит. Погреб мой опустошает. Я ему сказал, чтобы он это, как его, тормознул, он сюда не закладывать за воротник приехал, — с этими словами хозяин вылил себе в бокал вино, которое недопили женщины. — Но мы вместе с ребятишками бутылочку полусладкого одолели.

— После рома вино? Тебе не поплохеет, дорогой? — нахмурилась Лулу.

— Да что ты, голубушка, мне даже лучше стало, я меньше, это, как его, торможу. И к тому же, я ведь меру знаю, не забывай, — и тут же переключил тему. — А слушай, он, оказывается, неплохой… э-э-э… паренёк, я непременно хочу опробовать его в деле и, вполне возможно, забрать к себе. Что скажешь, Лулу?

— Ты про какого из них? — уточнила девушка.

— Про Англичанина, конечно, про кого ещё? Энергичный молодой человек, мне такие решительно нравятся. Да и вообще, мне эти, как их, дыры-то нужно затыкать. У меня зашаталась избушка, и здоровья меньше, и верных людей не хватает. Прости, Бо, что мы тут о таких… э-э-э… внутрисемейных делах разговариваем, — сказал он, садясь в своё кресло неподалёку от женщин и замечая саркастическую гримасу Бо. — Но я просто знаю, что дальше тебя не уйдёт. Кстати, а ты что насчёт Олли скажешь?

— У Бо другое мнение об Оливере, — тут же ответила за неё Луиза.

— Да? Какое же? — заинтересовался Аттал, сделав хороший глоток.

Бо поглядела на Лизу, поглядела на Аттала и чуть пожала плечами:

— Я бы не советовала брать Англичанина. По крайней мере, сейчас.

Аттал Иванович в задумчивости покрутил языком под губами и вдумчиво произнёс, прищурившись:

— Почему же? Поясни свою мысль, если не сложно, — и неохотно добавил. — Пожалуйста.

— Насчёт Англичанина?

Аттал кивнул.

— Ну-у-у, — протянула Бо. — Здравый парень, как мне показалось, но слишком, как бы это сказать… Он не видит даже на два шага вперёд, не говоря уж о трёх. Горячий, импульсивный, резкий, как понос. Такой может натворить дел, а если вы за него впишетесь, то получите на ровном месте неприятности. Мне кажется…

— Да херня это всё, не трепала бы ты говорилкой, если не знаешь! — ни с того ни с сего психанул Аттал, но, заметив укоризненный взгляд Лулу, сбавил тон и поправился. — Прости, Бо. Просто я вынужден с тобой не согласиться. Нет идеальных людей, поэтому мне нужно понять, в чём он силён. И ещё, не стоит сразу давать ему никаких сложных… э-э-э… сложных поручений. Пусть учится постепенно. Скажем, пока у меня водителем побудет, например. А то Жуйченко так ездит, руки бы ему оборвать с этими, как они там называются?

— С ушами?

— Не.

— С головой?

— Не.

— С ногами?

— Но! С ногами. Все ямы собрал. Антоха, конечно, водилой от бога был, царствие ему небесное. Так что, пускай Англичанин пока посидит у меня за баранкой* (поездит за рулём мобиля). Он говорит, что умеет.

Бо развела руками, мол, хозяин — барин.

— Ребятушки уехали решать проблему. Уж прости, что пришлось конфисковать твой мобиль, Бо, — продолжил Аттал, резко переключившись на другую тему. — Но сама понимаешь, такое дело — Алиса, дочь моя, не далее, как э-э-э… нынче вечером, на нашем к себе в Аквилею укатила. То есть, это пока мобилу обратно доставят, пока сюда пригонят. Блять! — вспылил он, злясь непонятно на кого, махнул рукой и залпом выпил весь бокал. — Кстати, Бо, чего хотел спросить…

— Аюшки* (что), Аттал Иванович?

— Ты-то сама чем занимаешься?

— Хернёй, я же вам уже говорила.

— Да я понял, а какой именно хернёй? — не унимался Аттал.

— Давайте вы мне про свои дела расскажете, Аттал Иванович, а потом уже я вам…

— Барыжишь травкой, говорят?* (продаешь марихуану) — недослушал Аттал.

— Всё-то вы знаете, Аттал Иванович, — произнесла Бо недовольным тоном. — И зачем вам столько всего знать, скажите на милость?

— Чтобы всё контролировать, зачем же ещё? Говорят, что умножающий знание… э-э-э… умножает печаль. Соломон так сказал, — хозяин дома поднял палец вверх. — А вот я с ним категорически не согласен, поскольку уверен в правильности мнения уважаемого мною Ильсида, а он говаривал, что сила в знании! До потопа все так говорили, поэтому и развивались так, как мы — их эти, как их… э-э-э… потомки, даже близко не можем! Когда разбираешься в жизни — то только тогда и живёшь по-настоящему, поняла меня? — снова повысил голос разошедшийся Аттал, встал было с кресла, но покачнулся и сел обратно. — Ой, что-то я зря на понижение пошёл. Мотает уже.

— Давай уже, заканчивай пить, дорогой, — грудным тоном произнесла Луиза, — Тебе сейчас нужно контролировать себя. Хочешь, я тебе чай зелёный запарю? Потом массаж и баиньки.

— А, давай. Завари, солнышко. Может, и поправит.

Луиза погладила его по руке, улыбнулась Бо и вышла из веранды, покачивая широкими бёдрами, в то время как удивлённая гостья уставилась на хозяина дома, впервые слыша от него: «солнышко». Обычно он бывал суров и не баловал людей подобными эпитетами. Хотя… Она уже много лет не видела и не слышала Аттала, может, он и размяк с годами. В это время подвыпивший хозяин наклонился к ней поближе и заговорил вполголоса, жарко дыша перегаром.