Путь

— Почему бы нормально не зайти, не видно ж ни хрена? — плюнув в лес, спросил Провалов. — Я вам тут что?

— Конспирация, — даже не глянул на него Аттал.

— Конспираторы херовы, — буркнул Глава.

Добравшись, наконец, до чёрного входа, они спустились по витой лестнице в цоколь.

— Подождите здесь, — молодой человек остановил Провалова и поднялся наверх.

— Черт знает что такое, ёптыть! — выругался Александр Петрович и огляделся — Какого хера?!

Он находился в подсобном помещении, у стен стояли грабли, метлы, носилки, навалена куча мешков, посреди этого хлама приткнулся стол и два стула. Было холодно и сыро. Не успело раздражение главы города достигнуть предела, как послышались шаги и через несколько секунд в подвал спустился сам Ильсид, Аттал шёл за ним следом. До этого Ильсида он видел только раз, давным-давно, когда тот приезжал к ним на стройку. Он вспомнил свой тогдашний страх, поэтому, при виде бывшего хозяина города, глава поспешно засунул своё раздражение поглубже и засветился самой радушной улыбкой: «Ильсид, дорогой! Как я рад тебя видеть!», и потянул обе руки для крепкого и торжественного рукопожатия.

— Садись! — резко ответил Ильсид и не подал руку.

— Не понял?! — начал было Провалов, — как это, собственно…

Но тут произошла необъяснимая вещь — Ильсид тяжело задышал, раздул ноздри, подошёл к Провалову, ухватил его левой рукой за лацкан пиджака и со всей мочи въехал главе города кулаком в глаз, потом повторил, потом ещё раз в ухо и уже затем отпустил порвавшийся пиджак сжавшегося от боли Главы. Провалов ойкнул и упал ничком на широкую задницу. Схватившись за глаз и ухо, он вытаращился на Ильсида и открыл рот. Хотел было что-то сказать, но со страху выдавил лишь что-то похожее на «ы-ы-ы-ы».

— Садись, я тебе говорю! Вот же стул, зачем на земле сидишь? — усмехнулся Ильсид. — Чего мычишь, давно не били?

Главу города Александра Александровича Провалова действительно много лет никто не трогал, изредка правда нагибали из центра, но он к этому привык, как к производственной необходимости. Но вот так — кулаком, за ухо, в глаз! И за что? Кстати…

— За что? — подал голос Провалов, кряхтя и поднимаясь.

— Отряхни говнобак и падай на стул, — повернулся к нему спиной Ильсид. — Не торопись, сейчас все перетрём постепенно.

— Просто я не понимаю… — хотел было возмутиться Глава, но, споткнувшись о жёсткий взгляд, быстро сел на предложенный стул.

Ильсид испытующе разглядывал Провалова и усмехался. Потом сказал:

— Скажи мне, кто ты? — тут у Провалова мелькнула мысль, что, возможно, Ильсид обознался, принял его за какого-нибудь другого человека, вот почему и ударил, и такое отношение. Поэтому он сразу выпалил:

— Кто я? Я здешний мэр!

— Ты здешний хер! Кто ты?

— Я Провалов!

— Говновалов ты, а не Провалов! Я тебя ещё раз спрашиваю, кто ты?

— Я, я не знаю! Что, что вы хотите от меня услышать? — замялся Александр Петрович.

— Ты мудак, что ли, дикошарый? Я хочу услышать, кто ты есть такой?

— Но я… я же вам все сказал! Я руководитель этого города! Что вы от меня ещё хотите? — начал ныть Глава.

— Ты сам слышишь, какую бодягу несёшь? Глава, руководитель. Крыса ты серогорбая, вот ты кто. А я тебе скажу, кто ты. Хочешь?

Провалов испуганно кивнул головой, не зная, чего ожидать.

— Ты, сука, слуга народов. Народ избрал тебя, вот ты и служишь ему, так?

— Меня избрали. Пятьдесят семь процентов голосов, что я достоин…

— Не базарь, клоун, не на заседании. Напомни мне, чей ты слуга?

— Народов, — путаясь в склонении, пробормотал Провалов.

— Точно — ты народов слуга. То есть холоп ты, а не хозяин. А оттого ты холоп, что ты и думаешь, как холоп и по-другому просто не умеешь! Вот скажи мне, Провалыч, за какие такие заслуги тебя назначили рулить городом?

Провалов буркнул что-то невнятное.

— Правильно, — зло посмотрел на него Ильсид. — Ты того не знаешь. Подумай башкой, неужели за то, что ты умел баранку крутить и движок перебирать? Нет? Тогда за что? Сказать тебе? Сказать? Да потому что ты — исполнительный холоп. Делаешь, как прикажут, инициативы не проявляешь. Прислуживаешь, как верный пёс, но одного не шаришь.

Ильсид наклонился поближе к Главе и задал ему простой вопрос.

— Скажи мне, холоп, на какие барыши город будет крепнуть в ближайшие двадцать лет? Что шары выпучил? Ты вообще когда-нибудь об этом мозгой думал, псина? Что? Иногда? Не ссы людям в уши, ты думал только о том, как ещё больше бабла срубить, пока срок не кончился. А знаешь, почто ты не думал о завтрашнем дне? Нет? Так я тебе поясняю ещё раз, как шибко одарённому — потому что ты холоп! А холоп не думает о завтрашнем дне, знаешь почему?

Провалов боялся что-либо отвечать. Ильсид помолчал и ясно продолжил.

— Потому что. За него. Об этом. Думает. Хозяин. А холоп не прикидывает к носу, что будет завтра или через год, потому тебе и не важно, что будет после конца твоего срока. Холоп не планирует на завтра, и ты живёшь от выборов до выборов. Холопу лишь бы украсть незаметно, а потом загаситься — так и ты воруешь там, где плохо лежит. Холоп глупый, ему лишь бы пожрать послаще, да покемарить у титьки — так и ты жрёшь, бухаешь, баб щупаешь, и нет тебе дела до всего остального. Холопу главное, чтобы его не били — так и ты вину сваливаешь на тех, кто ниже. А если сверху с проверкой приедет другой такой же холоп, то с ним можно и поделиться, так ведь? Холоп не умеет робить нормально, да и не хочет. Кем бы ты ни был, большим начальником или сявкой последней — ты будешь мыслить, как холоп и делать также. Понимаешь, о чём я? Ты ведь не можешь нормально руководить, потому как ты привык, чтобы тобой управляли и говорили, куда идти и что делать.

Ильсид немного помолчал, указал пальцем на Провалова и удивлённо поднял брови, а голос его зазвенел.

— И тут возникает непонятка — если ты слуга, то с какого перепугу ведёшь себя, как хозяин? Нет, такого не бывает, у нас принято по ноздрям судить. Если, например, женщина ведёт себя как шоболда, то никто не скажет, что она порядочная. Если кто ворует у своих, то крыса он запомоеная и живёт у параши. Тут всё просто. Даже если просто украл и спалился, то прямиком по эстафете в Магаданскую область. А у вас шибко интересно получается! Вы все слуги народа, но народ живёт в хлеву и кормится отбросами, а холопы в это время на Кубу летают, на Бали загорают, капустой башляют. Ладно бы умные были или смелые, но ведь тупень на тупне, лишнее слово боитесь при начальстве вякнуть, ничего другого, как бумажки перебирать не умеете, лупите, как тараканы в барабаны. Ни инициатив, ни прогресса — одна привычка: бабло сосать у народа. Ты мне попробуй объяснить, что за система у вас гнилая? Тот, кто ведёт себя, как холоп, тот должен знать место своё и жить, как холоп. Коли ты сосёшь у народа, так и веди себя, как народный сосун. Но, а уж ежели рискнул хозяином стать, то и спрос с тебя ровно такой. А скажи-ка мне, клоун, как должен вести себя хозяин? Чего притух-то, давай думай, бивень ты носорожий!

Провалов несколько раз открыл рот, попытался что-то сочинить, но Ильсид махнул на его испуганное блеяние рукой и как школьнику внятно проговорил:

— Он думает о том, как будет развиваться его хозяйство, как будут люди жить, за счёт чего кормиться. Хозяин защищает всё то, что ему принадлежит и никому не даст это отнять или пограбить. Не дай бог, кто позарится на его доходы или на землю. У слуги можно забрать, у хозяина без боя на смерть — не получится. А ты даже кобылку свою отдал, холопская твоя душонка, чмошник. И запомни ещё — хозяин не ворует, хозяин забирает сколько ему надо, и каждый видит, сколько он забрал, потому что хозяин не прячется, потому что он — хозяин, а ты — шакал, тащишь у своих же людей, с кем ты живёшь бок о бок, даже у сестры, мразь. И делаешь это так, чтобы никто не знал. Кто ты после этого?

Провалов шмыгал носом и таращил слезящиеся глаза.

— Ты хуже, чем холоп, ты — крыса позорная, тебя под шконарём жить, а не в коттедже с паркетом. На стариков хер положил, на детей, на молодёжь, на всех! Нашёл способы, как деньги бюджетные между своими запилить. Да и не ты это придумал, тебя просто поставили и сказали, где можно кормиться. Подписываешь документы и гребёшь за это филки. А подумал ли ты, что в детских садах штукатурка отпадывает, и зимой отопление отключают, что бабки старые годами откладывают с пенсии на похороны, чтобы их в гробу, а не в ящике схоронили, что люди живут, как свиньи?