Путанабус. Трилогия

– Неужели двести экю за час не дают? Ну, и жмоты эти твои жмудины, – не удержался я от подколки.

– Я теперь сама намного больше заработаю, даже не раздвигая ног, – глаза у девчушки сузились, а речь стала жестче, – и мужики у меня теперь будут только такие, кто мне самой нравится. Вот как ты, например. Но ты не останешься со мной кильку коптить.

Я только головой покивал, подтверждая, что кильку коптить – это не мое.

– А тебе так резко менять жизнь не влом? – на всякий случай спросил, понимая, что решение ею уже принято. – Как же твоя тяга к красивой жизни?

– Ты забыл? Я рабочая девочка с рыбачьего поселка. Я люблю запах моря, гниющих водорослей, мокрых сетей и копченой рыбы. Я в этих запахах выросла. Я сбежала оттуда только потому, что там не стало работы после независимости. Вообще никакой работы. Вот увидишь, я тут еще баркас куплю и сама буду в море ходить на промысел.

– Что делает твой стекольный завод?

– Все. Очень универсальное оборудование и производительность на вырост. Хорошее оборудование. Испанское. Рассчитанное на минимум обслуживающего персонала. Мне просто повезло купить недорого такое предприятие.

– Наверное, все свои деньги, полученные за квартиру, туда вбухала?

– Почти, но орденский банк мне дает льготный кредит за то, что я поднимаю разорившееся предприятие перерабатывающей промышленности. О как! Всего за семь процентов годовых он обеспечивает меня оборотными средствами. И даже за три процента, если я не буду выходить за лимит. Пятнадцать процентов всевозможных налогов, остальное – все мое, и я его не упущу.

– А с крышками как? Помню, это всегда было проблемой для консервов в стеклянной таре.

– Первое время можно обойтись стеклянными крышками с проволочным зажимом. К тому же рядом, в Портсмуте, тонкую жесть уже катают, даже с оловянным покрытием, но делать целиком жестяную банку сейчас невыгодно. Стекло дешевле выходит. Да и аппарат для вакуумной винтовой закрутки вместе с заводом достался, так что и на резинки затрат не будет. Все подготовил мой предшественник как надо. Только вот не бизнесмен он. Решил консервному заводу конкуренцию составить с эксклюзивным товаром. Понадеялся на местное оливковое масло от первого местного урожая… Кстати, ты знаешь, что олива плодоносит только на восемнадцатый год?

Я кивнул в подтверждение:

– Еще со школы. С курса истории Древней Греции.

Ингеборге мой ответ, видимо, удовлетворил полностью. И она продолжила рассказ с того места, где закончила:

– Так вот, это время тут наступило в прошлом году. И облом. Первый новоземельный урожай оливок был очень маленький, и повадился этот жмудский кретин изза «ленточки» оливковое масло таскать, и скоро ему нечем стало отдавать кредиты. А заменить оливу на другое растительное масло у него тяму не хватило. Как же – эксклюзив! Я даже не у него завод покупала, а у банка выкупила. За полцены, если не меньше.

– И где он сейчас этот деятель? Уехал?

– Я ему уеду! Я ему так уеду! – В голосе девушки прозвучал металл. – Где я еще такого технолога по стеклу найду? У меня будет на производстве пахать как миленький.

– А консервный завод твои банкито брать будет?

– Куда он денется, я там тоже двадцать пять процентов капитала выкупила и в совет директоров вошла. Так что у меня уже, считай, холдинг.

– Кредит на это брала?

– Кредит.

– Не прогоришь, так широко шагая?

– Не прогорю. Ты меня знаешь, я хозяйственная, расчетливая и осторожная. Как и положено европейской путане, – и, не удержавшись, прыснула. Потом засмеялась в голос. А отсмеявшись, продолжила: – Тут еще икра есть у одной рыбы, которая на красную похожа; икра похожа, а сама рыба – на морскую форель, только крупнее раза в два. Если правильно засолить – как думаешь, русские такую икру есть будут?

– Если как закуска к пиву пойдет, то будут. Главное, чтобы на этой жаре нормально хранилась и не портилась.

– Это хорошо, а то ее тут пока обратно в море выбрасывают. Не знают, что с ней делать. А я красную икру сама никогда не солила.

– Попробуй посоли ее, как икру щуки. Это же тебе знакомо? Посмотри, что получится. Главное, чтобы народ от этой твоей икры ласты не склеил. Когда уезжаешь?

– Сегодня. За мной Вилкас, бывший владелец завода, должен заехать, пока у меня своей машины нет.

Вилкас – Ложкас. Какая разница, кто уводит девушку «из стойла». Главное, что увели.

Ингеборге еще чтото вещала про свои деловые перспективы, но я уже не слушал. Мне хотелось наглядеться на ее красоту в остатний раз. Где я еще такую девушку найду, такую красивую, такую душевную. Хотя… Это все до брака, а как будет в браке – тайна великая есть. Никогда не угадать. А у Ингеборге к тому же не один скелет в шкафу живет.

Тут все как в старом анекдоте про политтехнологов. Помирает мужик, ему предлагают на выбор рай или ад, так как все у него всего пополам: и грехов, и пороков, и благодеяний.

Сходил он в рай – там ему скучно стало. Из жратвы – только яблоки. Из развлечений – только хоровое пение ограниченного репертуара. Славословия Всевышнему – и все. Даже баб нет – все бесполые, аки ангелы. Так что и у самого между ног ничего нет. А это отсутствие ему на самооценку давило.

Сходил на экскурсию в ад. А там… Пьянкагулянка с красивыми шалавами. Вино рекой. Дым коромыслом. Оркестр зажигает. Весело.

Вернулся к святому Петру. В ад, говорит, хочу.

Скинули его в ад. А там черти сразу его на раскаленную сковородку нежной попой сажают и давай помешивать вилами.

– А где бабы, водка, оркестр?! – орет истошно новоявленный грешник.

– А это был наш агитпункт, – гордо вещают ему черти. Так что до свадьбы у любой бабы агитпункт в наличии, но вот штамп в паспорте его закрывает на замок, за ненадобностью уже. Баба перестает притворяться и становится сама собой. А такие резкие перевертыши мало кому из мужиков нравятся.

Да что я о браке со мной Ингеборге рассуждаю, когда у меня невеста рядом в госпитале лежит. Совсем с катушек съезжаю. Привык, панимаш, к многоженству. К хорошему быстро привыкаешь. И отказываться тяжело, даже по большой любви.

А вино все же, как оказалось, изза «ленточки».

Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.

22 год, 4 число 6 месяца, вторник, 16:02.

То, что сотворил гравер в оружейном магазине «У Франко», мне совсем не понравилось. Только серебро пластин испортил. Ведь написано ему было четче четкого, осталось только скопировать, как орнамент. Тупо один в один. А тут… Просто зла не хватает. Гравированото красиво, но ошибка на ошибке, и главное – в именах! Ладно еще – «Татиане», а вот «Дюлекан» куда девать? Имя же для человека хоть и эфемерная, но очень значимая вещь. Имя – это и есть человек. Сколько скандалов на своем веку я видел только изза перевирания имен…