Путанабус. Трилогия

Окопы для постановщиков мишеней зигзагом перечеркивали это поле поперек через каждые сто метров.

А с другого торца расчетного километра для удобства стреляющей публики соорудили столы со столбами и навесом, крытым камышом. Или чемто типа камыша. Стульями желающих обеспечили. А с правого края этого ряда для любителей были устроены лежки. Также под тенью. Все для удобства и комфорта.

А как же иначе? Для всех, кроме самих «милисианос», стрельбище было платным, хотя и небольно било по карману: три экю за вход – и можешь развлекаться стрельбой хоть целый день. Но вот если вышел за ворота, то вход обратно снова стоил также три экю. А большая бесплатная стоянка для автомобилей находилась как раз за оплаченным периметром.

Все остальные платные услуги шли по графе «дополнительный сервис». Прокат разнообразного оружия, очков и наушников. Услуги инструктора, кому необходимо. Процветала также продажа патронов всех доступных калибров, с наценкой в десять процентов по сравнению с магазином в городе.

Даже бар с напитками и пиццей функционировал. И столики под большими зонтами с рекламой сигарет «Конкиста» не пустовали.

Справа, ближе к дороге, в углу периметра буквой «Г» стояло одноэтажное административное здание.

Слева от основного полигона, в отдельной выгородке и за отдельные деньги «милисианос» устроили пистолетный тир длиной полста метров. С обеих сторон его огораживал двухметровый забор из толстых досок, а с торца – мощная стена склада с песочной засыпкой. Все пространство до цейхгауза было уставлено и увешано на разных расстояниях круглыми или квадратными, совершенно разного размера металлическими пластинами, и никаких тебе бумажных мишеней. Попал – услышал мелодичный звон. Не попал – не услышал.

В начале пистолетного тира, как и положено в жарких странах, – обязательный навес со столами и перегородками.

А вот отдельного бара там не было.

Буквально в воротах стрельбища мы столкнулись с генералкапитаном «милисианос рэкете казадорес» ПаулиноЭрменхильдо Теодуло Баамонде. Во, запомнил я, однако, с первого раза! Тот радушно меня поприветствовал, чинно поцеловал руку Ингеборге, поинтересовался целью визита в его хозяйство и лично повел нас в пистолетный тир, куда нас пустили совершенно бесплатно. Еще бы, с такимто блатом!

Как только на крытом рубеже я вывалил на столик из оструганных некрашеных досок свою коллекцию пистолетов, так сразу удостоился поощрительного присвиста генерала:

– Сеньор Хорхе, этот арсенал вы со Старой Земли притащили? Наверное, военный музей ограбили, прежде чем сигануть за «ленточку»?

– Что я, маньяк железячный, что ли? – ответил я невозмутимо. – Это все, кроме наганов, – трофеи местные. Частью – с албанцев, частью – с дорожных бандитов. А этот – с офицера Ордена, – показал я парабеллум.

– Вы страшный человек, Хорхе. Вам этого еще не говорили?

– Нет. Всегда только указывали, что нельзя быть таким красивым и обаятельным.

– Подтверждаю, – втерлась в наш разговор Ингеборге, посмеиваясь.

Сеньор Паулино только головой покачал:

– Вы, русские, похожи на басков. Те тоже очень милые в быту люди, но попробуй встань поперек их пути…

Да, коллекция короткоствола, которая началась у меня с никелированного нагана, купленного мною три недели назад на русской Базе Ордена за двадцать экю, уже поражала воображение. Даже мое.

Первым с поясной кобуры переместился на стол лламовский никелированный кольт.[400]

Затем из сумки я вытащил его удлиненного собрата – закастомизированный вусмерть трофей с «копченого» Вахи.

Укладывая все в аккуратный рядок, положил на стол ГШ18,[401] снятый с вора в законе.

Вслед за ним явил народу блеск никелированных поверхностей «маузера С712».[402]

Потом уложил оба албанских «глока».[403] Которые я просто забыл толкнуть оружейнику вместе с 92ми «береттами».[404] Смотрелись они на фоне блеска никеля просто бедными родственниками.

Следующими девайсами этой выставки стали оба моих нагана.

«Лахти».[405]

«Вальтер ППК».[406]

Никелированный парабеллум.[407]

И напоследок – маленький «шмайсер».[408]

Позорный ТТ, снятый с грузина, доставать не стал. А «Байкал441»[409] остался у Наташи.

Ингеборге глядела, глядела на мои манипуляции, потом не удержалась, и вынула из кобуры свой «радом»[410] и положила рядом на стол.

– Внушает, – констатировал генерал. – Это все ваши трофеи?

– Кроме наганов и испанского кольта. Еще четыре «беретты» мы сегодня сдали в оружейный магазин «У Франко». А так это еще не все наши трофеи с трех банд.

– Солидно, – оценил генерал наши трофеи. Потом попросил: – Выщелкни мне один патрончик из магазина, – и протянул ГШ18, который перед этим с любопытством повертел в руке.

Я выполнил его просьбу.

Тот внимательно рассмотрел патрон, похмыкал и наконец сказал:

– Ты собираешься этим стрелять в тире?

– Ну да…

В принципе патронов у меня достаточно. Да и здесь они не дефицит, насколько я знаю. Любых калибров.

– Тогда тебе проще будет кидаться золотыми монетами в унитаз, – покачал головой главный «милисианос». – Ты когданибудь слышал про такую вещь, как практические патроны?

– Нет.

– Откуда ты такой здесь взялся?

– Из агентства паблик релейшнз «АйвиЛи» в староземельной Москве, где трудился креативным директором. Хорошо жил и неплохо зарабатывал, – пробило меня на ностальгию.

– Это оттуда у тебя такие привычки стрелять дорогими патронами вместо дешевых? Понты такие русские?

– Да нет у меня никаких привычек, не сформировались еще, – попытался я оправдаться от непонятного для меня наезда. – Если не считать последних трех недель, то я пятнадцать лет оружия в руки не брал.

– Тем более тренироваться тебе надо регулярно, – наставительно заявил генерал. – И не боевые же патроны на тренировки тратить. Особенно такие, – подбросил он патрон в руке.

– А чем отличается практический патрон от боевого? – Это опять Ингеборге влезла в мужской разговор.

– Пулей, – просветил нас генерал. – Пуля – самое технологически сложное изделие в патроне и самое дорогое. Особенно такая, – продемонстрировал он нам головку пули того патрона, который держал в руке.

– Иголка какаято торчит из нее, – пожала плечами Ингеборге.