Путанабус. Трилогия

– Это сердечник, который пробивает любой бронежилет, – наставительно сказал генерал. – Такими пулями вы мне все гонги тут продырявите. Они даже не для армии делаются, а для спецслужб. И стоит такая пуля по деньгам в десять раз дороже практической, которая из прессованных железных опилок сделана. В этой же и сердечник из особого ферросплава, и тело свинцовое, и оболочка из цветного металла. И все это надо было сделать точно, на специальных станках, чтобы никуда ничего не косило и не влияло на баллистику. Это не опилки штамповать, где самая сложная операция – это плакировка. В общем, Хорхе, если хочешь быстро разориться, то стреляй спецбоеприпасом и ни о чем не думай.

И видя мой «разрыв шаблона», скомандовал:

– Быстро – по одному патрону каждого вида вот сюда клади, – поднял он с земли пустую картонную коробку изпод патронов, ставя ее на стол.

Затем оглянулся, когото выискивая. Нашел и замаячил рукой.

К нам рысцой подбежал молодой «казадор», вставая по стойке смирно перед генералом.

Сеньор Паулино принял у меня коробочку, куда я положил по одному патрончику каждого имеющегося у нас калибра, и приказал молодому «казадору»:

– Игнасио, принеси нам по коробке практических патронов каждого вида, который здесь есть. – И, повернувшись ко мне, добавил: – Пока он бегает, ты, Хорхе, освободи нам по одному магазину для каждого пистолета.

И вот тут Ингеборге затеребила меня за рукав, клянча порусски:

– Жорик, спроси этого Пашку, пожалста, что эти его испанские менты делают с козой, а то я от любопытства уже сейчас просто лопну.

– Какой козой? – не понял я.

А у нее, видимо, уже засвербило.

– Но они же «Козудорес» называются. Коз они, что ли, дерут? Как «альпинисты» с Кавказа?

– Сама спроси.

– Мне неудобно както, – замялась литовка, – все же я женщина гдето.

– Хорошо, – согласился я. – Но потом ты его спросишь: как он умудряется управляться с пистолетом одной рукой? Мне такое спрашивать точно неудобно.

– О чем вы там так увлеченно шепчетесь? – вклинился в наш разговор генерал, улыбаясь одним усом.

– Да вот, Паулино, сеньорита очень заинтересовалась, что вы там такое делаете с козой?

– Какой козой? – не понял меня собеседник.

– Вы же называетесь «Los Cazadores». А порусски слово «Coza» означает животное козу. А вот «дорес» несколько созвучно с русским словом «drat». Вот Ингеборге и интересуется, что вы такое интересное с этой козой делаете, что вас так дразнят.

Я ожидал, что меня сейчас покроют позором и нехорошими словами, однако генерал всего лишь рассмеялся.

– Странные лингвистические выверты приходят в хорошенькие молоденькие головки, – он даже набежавшую от смеха слезинку смахнул пальцем из уголков глаз, – спасибо, порадовали. Я теперь проштрафившихся подчиненных именно так журить буду. А вообще испанское слово «казадорес» поанглийски означает охотника, меткого стрелка, егеря, если хотите. В девятнадцатом веке в испанской армии было восемнадцать отдельных батальонов «казадорес», и они считались элитными частями. А в Гражданскую войну так назывались особые группы милиции «рэкете» в Стране басков и Наварре, которые воевали на стороне Франко, потому что все они были «карлистами»[411] и надеялись, что каудильо вернет в страну короля. А тут… – он слегка задумался, видимо, прикидывая, как лучше перевести все это нам на английский язык, – поначалу это звучало как «охотники за головами». Группы, которые работали по поиску бандитов за вознаграждение от наших городов или Ордена.

Слегка озадаченная Ингеборге тут же выбила свое смущение новым вопросом; клин, как говорится, клином…

– А как вам удается стрелять с одной рукой?

– Элементарно, – ответил ей генерал. – Беру револьвер и стреляю.

– Нет, это понятно, – Ингеборге закусила от досады уголок губы, – а вот как вы при этом перезаряжаетесь?

Ни слова не говоря, генерал вышел на позицию. Слегка сдвинул кобуру к пряжке пояса. Быстро выхватил из нее здоровенный револьвер и без остановки произвел шесть выстрелов.

В ответ ему откликнулось мелодичным металлическим звоном шесть гонговмишеней.

Потом, придерживая большим пальцем защелку рамы револьвера, он просто стукнул стволом оружия себе по ляжке. Рамка преломилась, и автоматический экстрактор выкинул на землю пустые гильзы.

Переломленный револьвер генерал привычно засунул себе стволом за пояс и по одному патрону с патронташа на том же поясе зарядил опустевший барабан.

Затем вынул револьвер и резко вздернул кистью так, что рамка револьвера со вкусным щелчком встала на место.

И снова генерал сделал шесть выстрелов.

И снова генералу мелодично откликнулось шесть гонгов.

– Вот так гдето… – пояснил генерал свои действия девушке. – Но с другими системами так не получается.

Было заметно, что он горд собой.

Ингеборге стояла в восхищении, чуть челюсть не уронив.

Я тоже пребывал в некотором ступоре. Большинство инвалидов могут только скулить по поводу утраченных возможностей. А тут…

– Это у вас русский «смитвессон»? – кивнул я на большой никелированный револьвер в его руке.

– Нет, – отрицательно мотнул головой генерал, – это испанское производство, фирмы «Орбера», модель тысяча восемьсот восемьдесят четвертого года. Калибр – одиннадцать миллиметров. Сделал паузу и сознался: – Новодел, конечно. Иначе бы я не смог использовать патроны с бездымным порохом. Но изначально эти револьверы делались по точно такой же американской лицензии, как и русский «смитвессон» калибром в четыре линии дюйма.

Тут и молодой «казадор», которого за патронами посылали, резво подскочил с кучей картонных коробочек в руках. Патроны прибыли. Как там Льву Толстому слуга докладывал? «Ваше сиятельство, пахать подано!»

Да, еще штришок: пока мы с генералом развлекались стрельбой, нас в тире никто не потревожил, хотя свободных мест на рубеже было достаточно.

Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.

22 год, 4 число 6 месяца, вторник, 12:12.

– Нет, сеньорита, столица нашего анклава находится вообще в горах, выше Кадиса, в городке под названием Мадрид. Все по традиции. – Генерал отставил полупустой бокал со слабеньким белым вином типа рислинга, которым он нас угощал в баре стрельбища после двухчасовой разминки в пистолетном тире, и стал набивать свою трубку. – Хотя «город» – это очень громко сказано. Там и двух тысяч населения не наберется. Но это тоже имеет свою положительную окраску – меньше бюрократии. Больше забот о собственном огороде у жен чиновников. Да и климат там лучше, гораздо прохладней и комфортней, чем внизу у моря; ближе к средиземноморскому, как на Старой Земле.

Генерал прикурил от своей винтажной зажигалки. Погонял пару раз воздух в трубке, раскурил и продолжил рассказ, весь окутавшись клубами ароматного дыма:

– Вот потому там и президент испанского анклава обретается, и правительство, и департамент финансов. Остальные департаменты правительства раскиданы по Виго и Кадису. В принципе от правительства зависит только бюджет анклава и финансовокредитная политика. Все остальное общины делают сами.

– Сколько у вас человек в подчинении? – задал давно мучивший меня вопрос.