Путанабус. Трилогия
Шрифт:
Другой стороной угла – моих девчат в «парадке»,[415] в нашем случае – в американской «цифре» и черных беретах. Отсутствовали только Наташа по причине ранения и Булька с Алькой, которые возле нее дежурили. О чем мне и доложила баталер после торжественного построения.
Ну, раз построил, то и командовать пора.
– Смирна! Равнение на середину!
Дожидаюсь, пока валлийцы, интуитивно опознав команду, утихомирятся и сделают как надо, затем приступаю к главному действу:
– Боец Комлева.
– Я, – моментально откликается Дюля.
– Боец Бисянка.
– Я.
– Выйти из строя.
Не
Показал им, где встать, так чтобы их видели хорошо с любого места строя, и объявил:
– За спасение личного состава отряда «Факел» – всех нас то есть – от дорожных бандитов, смерти и плена, который тут хуже смерти, и проявленную при этом храбрость и отвагу бойцы отряда «Факел» Татьяна Бисянка и Дюлекан Комлева награждаются именным оружием – пистолетами «Беретта84» с памятными знаками об их подвиге, каковое им будет вручено немедленно.
После перевел весь этот короткий спич на английский язык специалитетом для понимания валлийцев, и приступил к вручению.
Как ни старался я, чтобы все вышло чинно, торжественно и внушительно, не получилось. Все испортили эти жеребцы – валлийские кирасиры, которые, моментально смяв строй, нашли удобный повод безнаказанно зацеловать таежниц, якобы их поздравляя. А под этот шумок и других девчат.
А потому смена баталера в отряде прошла в рабочем режиме. Просто объявили Ивановой, что теперь она не просто Фиса, а «ответственная за все» с «соплей» на погонах. И пошла она с Прускайте дела сдаватьпринимать: деньги, шмотки, лишнее оружие и прочее, чем разбогатели сообща. Без меня уже.
Естественно, праздник закончился импровизированным банкетом типа «шведскоеврейский стол». Немного закуски и еще меньше вина. Не хватало мне еще кирасир напоить. Они и без спиртного дурные и озабоченные. А как напьются, то никакие дедки с двустволками их не удержат. А оно мне надо?
К тому же мне самому в этот вечер еще врачей поить, а печень не казенная.
Ингин Вилкас (или все же Ложкас?) просочился по отмашке мимо привратного кирасира, в холле цапнул всех по очереди холодной потной ладошкой, и с тюками частного имущества литовки убежал обратно в свой обшарпанный грузовик. Неприятный тип вообщето. В глаза не смотрит. Я бы с таким дел иметь не стал. Но вот советовать другим? Тоже не стал. Могут не так понять.
Ингеборге, попрощавшись со всеми в холле, вышла к воротам со своими вещами и оружием. Туда, где уже давно топтался я сам, прикуривая одну сигарету от другой.
Одарила меня напоследок сладким фирменным поцелуем, от которого зашумело в голове и обострился хватательный рефлекс. И как ни хотелось мне продлить этот болезненносладкий миг, когда девушка еще со мной и на моей территории, но пришлось прощаться.
Тонкие и самые изящные золотые трофейные часы вручил я Ингеборге «за заслуги» уже совсем приватно, пока этот мутноватый ВилкасЛожкас на улице нетерпеливо стучал по клаксону своей корейской полуторки.
Да и надпись на тыльной крышке часов была не торжественная совсем: «Ингеборге. Из России с любовью. Жорик».
Браслет оказался широковат. Но лишние золотые звенья вынуть – это не новые вставить. Не та проблема.
Был одарен последним прощальным поцелуем
со слезинкой с уголке блескучего девичьего глаза.На прощание мы не сказали друг другу ни слова. Зачем? И так слишком хорошо мы понимаем друг друга.
Выходить за ворота я не стал. Уткнулся лбом в доски забора и замер. Вроде и отношения наши были из разряда «легких», а вот поди ж ты… Укатила Ингеборге – и вместе с ней уехала какаято часть моей жизни. Чтото в душе потерялось, когда я осознал, что расстался с ней навсегда.
Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.
22 год, 4 число 6 месяца, вторник, 20:07.
К ресторану «Ladino» моторикша привез меня практически вовремя. Здоровенному вышибале с неожиданно хорошей стрижкой, курящему в дверях, я сказал все слова по теме, которые знал поиспански:
– Салуд. Доктор Балестерос май фейс об тейбл. Но пасаран?
На что получил недоумевающий ответ на хорошем английском:
– Вы чтото хотели, сэр?
И стою в ступоре. Пытаюсь в голове связать чтото путное из слов трех языков, но получается только на русском, и то все какоето матерное. Перепутать джентльмена с вышибалой – для меня непростительная ошибка.
Потом все же я напрягся и включил свой «оксбридж».
– Простите, сэр, – легкий поклон собеседнику, – меня сюда пригласили и дали только адрес, и мне надо найти пригласивших. Извиняюсь, но я никак не подозревал, что найду тут хоть когонибудь говорящего почеловечески.
Надо же, как мелкобритты могут очаровательно улыбаться, когда чтото греет их превосходство над всеми остальными живущими на Земле.
– Позвольте помочь вам, сэр?
– Вы меня обяжете, сэр.
– Сэр?
– Сэр.
И этот детина легким движением руки раскрыл тяжелую ресторанную дверь и чтото защебетал внутрь поиспански неожиданно с несколько просящей интонацией.
На его призыв в дверях показался метрдотель. Эту фигуру ни с чем не спутать нигде и никогда. Порой мне казалось, что их по всему миру отбирают по строго раз и навсегда определенным критериям.
– Чем могу быть вам полезен, сеньор? – спросил он меня поанглийски.
– Доктор Балестерос заказывала столик здесь на двадцать часов.
– Да, сеньор, она уже здесь, и ее гости тоже.
– Я ее гость.
– А я подумал, что пациент, – осклабился англоязычный верзила, имея в виду мой филадельфийский воротник.
И тут же скукожился под строгим взглядом «метра».
Когда мы с «метром» появились в зале, то магистр Купер тут же призывно замаячил рукой в нашу сторону.
– Похоже, вас ждут, сеньор, – констатировал метрдотель.
– А вы сомневались?
– Обычно в таком наряде по ресторанам не ходят, – кивнул он на мой филадельфийский воротник, будь тот неладен.
– Не подскажете, а кто это стоит у вас в дверях с сигаретой? – Я всетаки решил ублажить свое любопытство.
– Это наш вышибала, сеньор. Могучий человек. Но не всегда тактичный.
Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.
22 год, 4 число 6 месяца, вторник, 23:55.
Ужин удался, еда и напитки были выше всяческих похвал, компания также была хорошей. Так что вроде деньги я потратил не зря.