Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в восточную и центральную Европу (1131-1153 гг.)

В отличие от арабских географов, вносивших в свои сводки сведения предшественников, иногда отделенных от времени их составления несколькими веками, ал-Гарнати в Му'рибе просто рассказывает о своем путешествии, время и место которого более или менее определены, и в этом отношении его сочинение легче изучать и комментировать.

И все же не только чтение, но и объяснение этого сравнительно "легкого" памятника представляет собой непростую задачу, и поэтому я рассматриваю свой комментарий лишь как небольшую часть той работы, которую, я надеюсь, проделают специалисты после нашей публикации.

Прежде всего трудность заключается в том, и об этом уже сказано в предисловии, что, как типично для людей средневековья, ал-Гарнати смешивает личные наблюдения с услышанными легендами и преданиями, он верит в чудесное и этим объясняет все непонятное. Нам чужда логика такого мышления, и поэтому возможно, что, относя отдельные сообщения ал-Гарнати к разряду неправдоподобного и легендарного, мы упускаем ценные наблюдения автора, искаженные при прохождении сквозь призму его психологии и мировоззрения.

Публикуемая нами часть рукописи Нухбат ал-азхан начинается с сообщения о городе Баку на берегу Хазарского (Каспийского) моря. Собственно, ничего нового по сравнению со своими предшественниками здесь ал-Гарнати не сообщает. Баку с его нефтяными источниками неоднократно упоминается у арабских географов и, пожалуй, наиболее подробно описан у Масуди, сочинение которого Мурудж было завершено в середине Х в. [262] . И рассказ о черной и белой нефти и об острове со змеями и огне, выходящем из земли (вероятно, горящем газе), мог появиться в тексте ал-Гарнати, даже если бы он и не побывал сам в Баку. Известно также и то, что Баку входил во времена ал-Гарнати в состав государства Ширваншахов. Безусловно оригинально описание способа приготовления мяса, которое варится в земле, описание интересное для этнографов и загадочное, так как ал-Гарнати утверждает, что в этой земле нет тепла. Впрочем, в Тухфа он к этому рассказу добавляет восклицание, что этот огонь (земли) подобен огню желудка.

262

В. Ф. Минорский, История Ширвана и Дербенда, стр. 199-202. Предшественниками ал-Гарнати в описании Баку кроме ал-Масуди были ал-Истахри и ал-Мукаддаси. После него в XIII-XV вв. писали о Баку Йакут, Закария ал-Казвини, Хамдаллах Казвини и Бакуви.

Вероятнее всего, что ал-Гарнати довольно точно описывает и поныне известный этнографам способ приготовления мяса в "очажных ямах". В северо-западной части Азербайджана, в области расселения айрумов, в таких ямах готовят блюдо под названием "запеченная баранина". "Баранью тушу, освежеванную и выпотрошенную, заворачивали в шкуру барана шерстью наружу и клали в печь-яму, в которой для накала предварительно разводили костер из дров. Шкуру с тушей засыпали горячей золой и жаром, а сверху — сухой землей. Через определенный промежуток времени доставали из ямы готовую запеченную баранину" [263] .

263

К. Т. Каракашлы, Материальная культура азербайджанцев северо-восточной и центральной зон Малого Кавказа (Историко-этнографическое исследование), Баку, 1964, стр. 247.

Известно также, что область Баку славилась не только нефтью, но и минералами, среди которых ал-Гарнати упоминает какие-то камни, похожие на превосходную желтую медь, применяемые как гири для весов и для изготовления бус, похожих на янтарные, "которые люди вывозят во все страны", а также "пробирные камни для золота разных видов". Весьма возможно, что "бусы, похожие на янтарные", — это сердоликовые бусы, широко распространенные на Руси в IX-XIII вв. и несомненно привозившиеся с Востока. Большая часть их шла из Средней Азии, но, возможно, и с Кавказа. Во всяком случае, сердоликовые бипирамидальные бусы найдены в погребениях VII-IX вв. в Дагестане [264] . На Кавказе известны месторождения сердолика (разновидность агата — халцедона) в Грузии, Армении, по побережью Каспия в районе Махачкалы и в Центральном Дагестане [265] .

264

М. В. Фехнер, Некоторые сведения археологии по истории русско-восточных экономических связей до середины XIII в., — "Международные связи России до XVII в.", М., 1961, стр. 52-53.

265

В. И. Марковин, Сердолик — "камень счастья", — сб. "Новое в советской археологии", М., 1965, стр. 270-274.

Немного нового мы узнаем от ал-Гарнати и о Дербенте, но его сведения, подтвержденные данными других географов и археологией, свидетельствуют об относительной точности описании и наблюдательности нашего путешественника. Наиболее важные описания Дагестана, и в том числе Дербента, находятся у Ибн Руста, Масуди, Истахри, Ибн Хаукала, а также в Тарих Баб ал-абваб, книге XI в., изданной недавно Минорским [266] .

Дербент был знаменит своими длинными стенами, которые запирали проход между горами и морем и защищали страны мусульманского мира от вторжения христианских и языческих племен, живших на севере.

266

Минорский, История Ширвана и Дербенда.

Город, как об этом пишет ал-Гарнати, тянется от горы до моря, заключенный между двумя стенами, "а ширина его — полет стрелы". Стены древнего Дербента были построены из плит тесаного камня, имели около 4 м толщины, а в высоту достигали 18-20 м. Расстояние между стенами — 450 м (около цитадели — 350 м) [267] . Это и есть "полет стрелы". То же, что и ал-Гарнати, выражение о ширине города, равной "только расстоянию полета стрелы", употребил Закария Казвини (XIII в.), а Рубрук (был здесь в 1254 г.) говорит, что ширина города равна "расстоянию одного броска камня" [268] Неточен ал-Гарнати в определении длины города. Три фарсаха могут равняться 18-21 км., в то время как длина города от моря до цитадели — всего 2,5 км; по утверждению Рубрука, он имел в длину более одной мили, а по Закарии Казвини — две трети фарсаха.

267

М. И. Артамонов, История хазар, стр. 122 прим. 37 — подробная библиография вопроса об укреплениях Дербента.

268

F. М. Schmidt, Ueber Rubruk's Reise 1253-55, Berlin. 1885, стр. 85.

Ошибка ал-Гарнати вполне объяснима тем, что продолжением городских стен как бы служила грандиозная каменная стена, начинающаяся от цитадели и тянущаяся в глубь гор на 40 км, причем настоящая стена тянется по водоразделу приблизительно на 15 км, а последующие 25 км усеяны башнями и блокгаузами, контролирующими горные проходы. По-видимому, и эту стену, — "тянущуюся от горы до моря", ал-Гарнати включил в свое сообщение о городской стене Дербента. Подтверждается и сообщение о железных воротах Дербента. В других источниках, в частности в Тарах Баб ал-абваб, упоминается несколько ворот, среди них Дамасские и Палестинские, которые первоначально были из дерева, но в 382/996 г. эмир Маймун сжег их, но затем отстроил из "чистого железа" [269] . Известно также, что в Дербенте было множество башен, в которых были устроены мечети, дома для воинов и "возвышающиеся помещения", по-видимому сторожевые посты. Согласно Макдиси (X в.), стены Дербента были снабжены башнями, в которых были устроены мечети и сторожевые посты (масаджид ва хуррас) [270] . Только вдоль северной стены Е. А. Пахомов насчитал 45 башен [271] . Не вызывает сомнения и то, что именно на стене "со стороны неверных", т. е. на северной стене, находилась стража с колокольчиками, и охрана ее происходила днем и ночью. Отсюда грозила главная опасность. По-видимому, в XII в. Дербент был на некоторое время потерян мусульманами, а затем был ими отвоеван [272] . И во времена ал-Гарнати Дербентом правила династия эмиров, имя одного из которых он приводит: это Сейф ад-Дин Мухаммад ибн Халиф ас-Сулами, вероятно продолжавший династию Хамимидов Сулами, описанную в Тарих Баб ал-абваб. Существование династии эмиров подтверждается наличием чеканенных ими монет. Среди этих монет, относящихся к 1160-64 г., есть монеты Малик ал-Адил Музаффара б. Мухаммада б. Халифа [273] , как полагает Минорский, несомненно сына эмира, упоминаемого у ал-Гарнати. Кроме эмира ал-Гарнати называет какое-то должностное лицо его — исфахсалара Абд ал-Малика ибн Абу Бакра.

269

Минорский, История Ширвана и Дербенда, стр. 122. Масуди приписывает постройку железных ворот еще Ануширвану, — там же, стр. 190.

270

Изд. М. J. Goeje. BGA, 111, 1906, стр. 376.

271

Е. А. Пахомов, Пехлевийские надписи Дербента, Баку, 1929.

272

В. В. Бартольд, Сочинения, т. III, М., 1965, стр. 425.

273

Е. А. Пахомов, О дербендском княжестве. Баку, 1930.

Сведения ал-Гарнати о Дагестане давно по достоинству оценены кавказоведами. Му'риб добавляет сравнительно немного к материалу Тухфат ал-албаб, но сопоставление обоих текстов оказывается очень полезным для их взаимопроверки и осмысления. "А выше Дербента в дне пути под горой на двух больших холмах находятся две деревни" — так сказано в Му'рибе; в Тухфе тоже идет речь о двух селениях у подножия большой горы недалеко от Дербента, но сказано, что это поселения зирихгаранов. В Му'рибе об этих двух деревнях больше ничего не известно, кроме того, что они существуют. Дальше идет речь о чудесном светящемся источнике, а затем о мусульманах, живущих в горах, и о посещении этих мусульман автором рассказа. Очевидно, поставленное не на месте сообщение о светящемся источнике оторвало рассказ о мусульманах, живущих в горах, от сообщения о двух деревнях. Это другие деревни, не те, что упоминаются в Тухфе, не зирихгаранские, а мусульманские.

Вскоре после ал-Гарнати в 1154 г. в Дербенте побывал некий Ибн ал-Азрак, который сообщает, что в Азербайджане в рустаке Мадинат ал-Баб, т. е. Дербенте, "на расстоянии 10 фарсахов за городом, в середине горы" находятся два больших селения, жители которых — мусульмане и разговаривают по-арабски. Ибн ал-Азрак утверждает, что это якобы потомки лиц, бежавших после восстания ал-Мухтара в VII в. в Дербент и с тех пор здесь живущих. В. Ф. Минорский замечает: "Мы знаем о многочисленных группах арабов, поселившихся около ал-Баба. Среди них, возможно, были и бежавшие от Мухтара. Но Ибн ал-Азрак, по-видимому, навязал свою предвзятую теорию своим собеседникам, семейные традиции которых после пятисотлетнего пребывания в Дагестане не могли быть свежи" [274] . Однако ал-Гарнати говорит не о живущих в горах арабах, а о различных народах Дагестана, исповедующих ислам. Он пускается в исторический экскурс и сообщает о завоевании Дербента Масламой ибн Абд ал-Маликом, посланным халифом Хишамом ибн Абд ал-Маликом. Действительно, Маслама прочно установил арабское владычество в Дербенте и, как сообщают Моисей Каганкатваци и Табари, в 733-34 г. заново отстроил город [275] . С завоеваниями Масламы безусловно связано распространение ислама среди народов Кавказа, что подчеркивает ал-Гарнати. Но если в Му'рибе он ограничивается сообщением о завоевании Масламой Дербента и рассказом о святилище, где хранится его меч, то в Тухфе, как это принято у арабских авторов, он заимствует у своих предшественников сообщение о том, что Маслама будто бы поселил здесь 24 000 сирийских воинов. Согласно Балами (X в.), труд которого представляет сокращенный перевод на персидский язык сочинения Табари, дополненного сведениями, отсутствующими в арабском оригинале, эти воины-арабы происходили из Дамаска, Химса, Куфы и Джезиры. Ал-Гарнати называет еще Мосул, Тадмор, Халеб.

274

Минорский, История Ширвана и Дербенда, стр. 225.

275

Подробно о войнах хазар с арабами и завоевании Дагестана см.: Артамонов, История хазар..., гл. 13, стр. 202-232.

Ал-Гарнати перечисляет некоторые из "семидесяти народов", живших в Дагестане и принявших ислам.

"Чрезвычайная сложность исторических, этнических к лингвистических проблем, связанных с "горой языков", очень затрудняет отождествление названий, приводимых в арабских источниках, еще больше осложнений вносит в дело арабский алфавит, совершенно нс подходящий для передачи необычных иностранных имен" [276] .

Первым у ал-Гарнати назван лакзанский язык. Речь идет несомненно о языке лезгинов, которых мусульманские источники называют "лакз". В. Ф. Минорский в связи с этим названием замечает, что оно "состоит из "лак" ("лаг" — "человек" на местных языках) плюс иранский суффикс "з", показывающий происхождение. В русском языке слово "лезг-ин" (с метатезой) употреблялось без различия применительно ко всем жителям Дагестана, но в местном употреблении и у арабских географов этот термин применяется только к племенам Южного Дагестана, где, по переписи 1959 г., жило 223 тыс. лезгин" [277] .

276

Минорский, История Ширвана и Дербенда, стр. 125.

277

Там же, стр. 112. прим. 14. В конце приведенной цитаты Минорский неточен. Не все 223 тыс. лезгин проживали в Дагестане, 98 тыс. жили в Азербайджане и других местах.