Путешествие еды

Ван Влиет обдумывает наше предложение. «Пожалуй, мне стоило бы посоветоваться с женой. Знаете, я образцовый голландец: хожу домой обедать каждый день! Вернее, езжу на велосипеде». Проведя в университете Вагенингена восемь лет, добавляет Тони, он ни разу не пробовал еду в «Ресторане будущего». Мы с Рене не понимаем, что это значит – «да» или «нет»? Рене спрашивает, есть ли у Тони сотовый телефон, чтобы позвонить жене.

«Да, у нас есть один дома».

Мы с Рене не решились ни сказать, ни спросить что-либо в ответ. Немного позже, шагая к парковке, мы мельком увидели Ван Влиета – он крутил педали, постепенно скрываясь в снежной мгле.

Глава восьмая Во чреве зверя морского…

Как выжить проглоченному заживо?

На красочной гравюре, иллюстрирующей рассказ об Ионе в Библии моей матери, пророк изображен застрявшим в пасти неизвестного существа китовой породы. На Ионе какая-то красная одежда без рукавов. Волосы, на висках начинающие редеть, приглажены морской водой. Одна рука вытянута вперед – в попытке выплыть. Настоящие (или гладкие) киты в поисках пропитания фильтруют воду. Они захватывают большую ее порцию и, прикрыв пасть, языком продавливают через частую гребенку китового уса. После чего в пасти остаются рыбешка, морские рачки и прочая твердая мелочь. Это мягкий – возможно, даже щадящий – вариант быть съеденным. Жертвы охоты редко бывают крупнее человеческой ступни, поэтому киты устроены соответствующим образом.

«У гладкого кита очень маленькая глотка, – утверждает Филипп Клэпхем, биолог и специалист по китам Национального управления по проблемам океана и атмосферы [96] . – Вряд ли он был бы способен проглотить несчастную жертву гнева Божьего». А вот кашалот – мог бы: глотка у него достаточно широкая. Правда, несмотря на наличие зубов, свою еду он не жует, а всасывает. И сила засасывания огромна: в 1955 году из желудка кашалота, добытого в водах Азорских островов, извлекли нетронутым огромного кальмара весом в 405 фунтов [97] и длиной в более 6,6 фута, не считая щупалец [98] .

96

Ведомство министерства торговли США, занимающееся проблемами экологии воздушной и водной среды. – Прим. перев.

97

Около 200 кг. – Прим. перев.

98

Более двух метров. – Прим. перев.

А случай с Джеймсом Бартли? 22 ноября 1896 года New York Times опубликовала рассказ о моряке с китобойного судна Star of the East. Бедняга исчез в водах Фолклендских островов сразу после того, как его товарищи загарпунили кашалота, а тот – «несомненно, в смертельных муках» – опрокинул вельбот. Полагая, что Бартли утонул, остальные китобои принялись за разделку кита, который к тому времени уже затих. «Все были напуганы… обнаружив [в желудке кашалота] нечто скрюченное, но подававшее судорожные признаки жизни. Огромный мешок был поднят на палубу и взрезан, и там нашелся пропавший матрос… потерявший сознание», но живой. В китовой утробе он провел 36 часов [99] .

99

1896 год выдался урожайным на поглощения людей или появление соответствующих материалов в желтой прессе. Двух недель не прошло, как завершилась история с Бартли, а Times в продолжение темы напечатала рассказ о моряке, которому океан стал могилой. К савану в числе прочего были привязаны топор и точильный камень – чтобы тело могло утонуть. Сын несчастного, терзаемый скорбью, бросился за борт. На следующий день команда втащила на палубу огромную акулу, из брюха которой доносились странные звуки. В ее желудке и нашлись сын с отцом – оба живые. Один крутил точило, а другой острил топор, дабы «во все оружии прорезать себе путь наружу». Отец, писали в газете, «просто впал в транс». Нечто похожее, вероятно, произошло и с редакцией Times.

Сторонники буквального толкования библейских текстов ухватились за историю Бартли. Десятилетиями ее бесконечно поминали в религиозных трактатах и поучениях узколобых проповедников. Однако в 1990 году профессор-историк Эдвард Дэвис, преподававший затем в Колледже Мессии в Грэнтхеме, Пенсильвания, сверил некоторые факты. Цели и задачи исследования провели автора по многим архивам – от газетного в Британской библиотеке до исторического в публичной библиотеке Грейт-Ярмута, а объем итоговой работы составил 90 страниц. Вот краткие выводы: Star of the East – не китобойное судно, ибо охота на китов в то время в прибрежных водах Фолклендских островов не велась и на борту не было никого по имени Джеймс Бартли. Да, и еще: когда кричали «Человек за бортом!», к жене капитана это отношения не имело никогда.

Но давайте, оставив на время исторические подробности случившегося с Бартли, коснемся пищеварительных реалий. Если бы вопрос о выживании в желудке кашалота сводился только к размеру «помещения», любой из нас мог бы чувствовать себя там совсем неплохо. Кардиальный (передний) отдел сложного желудка кита-убийцы (существа более мелкого, по сравнению с гладким китом) равен примерно 35 квадратным футам [100] . Это размер номера-капсулы в иных гостиницах Токио – да и комфорта здесь примерно столько же. В труде «Киты», написанном уважаемым биологом И. Д. Слийпером, есть иллюстрация № 154 – масштабированное изображение 24-футового кита-убийцы, а также 14 тюленей и 13 дельфинчиков, извлеченных из его чрева. Жертвы чудовища нарисованы вертикально и располагаются единым рядом под его брюхом – как причудливой формы бомбы, только что оторвавшиеся от самолета и устремившиеся вниз.

100

Квадратный фут примерно равен 0,09 кв. м, в одном квадратном метре – 10,76 кв. фута. – Прим. перев.

Но, допустим, моряк оказался способен выжить при всасывании и заглатывании. В этом случае его пребывание в желудке кашалота неминуемо порождает новый клубок проблем [101] . «Кожа Бартли – в тех местах, где она подвергалась воздействию желудочного сока – претерпела глубокие изменения. Его лицо и руки были выбелены до мертвенного оттенка, а кожа сморщилась, как если бы ее ошпарили кипятком». Ужасная, чудовищная картина. И, как выяснилось, фальшивая. Кардиальный (передний) отдел желудка китовых не секретирует пищеварительные соки. Соляная кислота и пищеварительные энзимы выделяются только во втором, основном, отделе желудка, а проход между ними слишком узок для человеческого тела.

101

Предлагаю поискать на досуге фразу с не столь пугающими значениями таких слов, как сперма, всасывание и глотание, а также любой фонетический омоним для слова seaman. А затем позвоните мне по поводу омофона и не откажите в любезности проговорить найденное вслух. (Кашалот по-английски – sperm whale, откуда в русском языке термин спермацет – китовый жир, добываемый из спермацетового мешка в голове некоторых китов, в первую очередь – кашалотов. Первоначально считалось, что этот жир – сперма кашалотов, отсюда и закрепившееся в истории название. – Прим. перев.)

Отсутствие кислоты в переднем отделе желудка кашалота пробило еще одну брешь в истории Бартли – однако подкрепило доверие к притче об Ионе в чреве китовом. Предположим, кит, поднявшись на поверхность из пучины морской и преследуя Иону, заглотил еще и некоторое количество воздуха. А если, образно говоря, включить ускоренную перемотку пленки, заглянуть на несколько веков вперед и снабдить Иону резервуаром с кислородом для дыхания? При таком условии мог бы китовый желудок оказаться тем местом, попав в которое, человек был бы способен выжить?

Да, не исключено, – не примешайся к делу еще одно обстоятельство. «Киты „жуют“ свою пищу, используя мускулы желудка», – утверждает Слийпер. Поскольку кашалоты заглатывают жертву целиком, далее им требуется каким-то образом измельчить добычу, чтобы ее легче было переварить. Мышечная стенка кардиального отдела желудка достигает у некоторых видов толщины почти 8 см. Слийпер сравнивает кардиальный желудок китообразных со вторым желудком птиц – анатомическим аналогом той «мельницы для мяса», роль которой у других живых существ могут играть коренные зубы.

И что же ждало бы человека в переднем отделе китовьего желудка – настоящая молотилка или вероятность просто изрядно покувыркаться? По моим данным, пока еще никто не измерил силу сжатия, которую могли бы развить стенки желудка. А вот для птичьих желудков аналогичные измерения проводились. Работа была проделана в XVII веке – для разрешения спора, возникшего между двумя итальянскими экспериментаторами Джованни Борелли и Антонио Валлиснери по поводу того, что считать основой пищеварительной системы. Первый заявлял, что действие пищеварения должно быть чисто механическим: птицы-де, благодаря устройству своих желудков, развивают многокилограммовые усилия и до такой степени перемалывают пищу, что в химической переработке уже просто нет необходимости. Второй же, как писал в 1906 году Стивен Паджет, автор хроники, посвященной первым экспериментам над животными, утверждал: «Получив однажды возможность вскрыть желудок страуса, я обнаружил там жидкость, которая, по всей видимости, обладала способностью воздействовать на тела, в нее погруженные» [102] .

102

Валлиснери назвал жидкость aqua fortis – не спутайте с aquavit, скандинавским ликером, имеющим, как гласит Интернет, «длинную и славную историю… служа избранным напитком для особых случаев. Например, по праздникам или при вскрытии страусиного желудка.» (Aqua fortis – старинное название азотной кислоты, aqua vitae – крепкий спиртной напиток, букв. «вода жизни». – Прим. перев.)

В 1752 году один французский естествоиспытатель изобрел способ устранения возникших противоречий, а заодно и неумышленно ответил на глупый вопрос американского автора, который прозвучал на два с половиной века позже, но касался все той же возможности выживания человека во чреве китовом. У Рене Реомюра была – или, во всяком случае, могла оказаться в его распоряжении – небольшая хищная птица коршун. Как и прочие пернатые хищники, разобравшись со съедобными частями добычи, он отрыгивает комок с пухом и остатками перьев. И у Рене Реомюра возникла идея. Он решил спрятать в корм для коршуна небольшую трубку, набитую мясом. Ее стенки не дадут мускулам второго желудка раздавить ее, а сетка на обеих концах позволит желудочной жидкости с ее растворяющей силой, если таковая действительно существует, проникнуть внутрь и подвергнуть мясо перевариванию. Сам второй желудок птицы, вероятно, примет трубку за необычно большую кость и потому извергнет ее обратно. Если окажется, что мясо в этой трубке растворилось, значит в желудке может вырабатываться жидкость, предназначенная для переваривания пищи. Реомюр не раз проделывал этот опыт, экспериментируя с различными обитателями птичьего двора. Нас в данном случае интересует судьба самих трубочек, а не их содержимого. Стеклянные оказывались раздавлены стенками второго желудка – как и тонкостенные. Реомюру пришлось перейти на свинец, причем стенки трубок делались настолько толстыми, чтобы выдерживать давление около 500 фунтов [103] : лишь тогда усилие сжатия, развиваемое стенками второго птичьего желудка, ничего не могло с ними поделать.

103

Примерно 227 кг. – Прим. перев.