Пятьдесят на пятьдесят

Лицо Бауманна начало краснеть. Краснота быстро распространилась на кожу головы, сделав его похожим на какой-то рассерженный помидор. Однако ответ последовал не сразу.

– Единообразие – это не всегда цель.

– Как раз с этой целью кому-то и ставят на зубы брекеты, не так ли?

– Верно, – проворчал он.

– Ваше утверждение о мизерности шансов на то, что зубы некоего усредненного представителя человеческой популяции оставят такой же след, что и зубы Александры Авеллино, основана на вероятности того, что положение каждого отдельного зуба уникально по отношению к другим зубам?

– Иначе и быть не может.

– Нет, если вы, как Александра Авеллино, в течение двенадцати месяцев носили брекеты, чтобы изменить положение зубов. Чтобы они выглядели более единообразно и соответствовали общепринятым стандартам красоты.

– Я не знал, что она носила брекеты.

– Это меняет ваши выводы?

Бауманн покачал головой.

– Не думаю. Это практически ничего не меняет.

– Понятно. А тот факт, что ни один из других судебных одонтологов даже не пытался бы в данном случае проводить какие-то сравнения следа укуса из-за трупного окоченения и перемещения тела, не дает вам повода усомниться в ваших выводах?

– Нет, мэм.

– Что же касается того, как именно вы имитировали укусы при помощи моделей: какой материал использовался в качестве заменителя человеческого тела? – спросила Кейт, уже зная ответ. Она просто хотела, чтобы присяжные это услышали.

– Свиная кожа. Это самый близкий по своим характеристикам материал, который мы можем использовать с этической точки зрения.

– И вы считаете, что свиная кожа эквивалентна человеческому телу в состоянии трупного окоченения?

– Это лучшее, чем мы располагаем.

– Подводя итог: ваш анализ никак не учитывает всевозможные изменения, которые могла претерпеть конфигурация следа укуса с момента нанесения раны, и вы не можете утверждать, что след от укуса моей клиентки абсолютно уникален?

– Полагаю, что да, мэм.

Кейт отвернулась от свидетеля и, возвращаясь на свое место, внимательно наблюдала за присяжными. Некоторые качали головами, глядя на Бауманна, других не убедили либо Кейт, либо Бауманн – вид у них был довольно индифферентный. Трудно сказать, насколько успешно прошел этот встречный допрос, но, по крайней мере, у нее появилось несколько сторонников среди присяжных. Целью Кейт было минимизировать ущерб – и не более того. Исходя из этого, она сочла этот допрос успешным.

Не желая допустить разгрома сразу двух своих свидетелей-экспертов, Драйер добрых десять минут пытался залатать дыры в показаниях Бауманна, но довольно серьезный ущерб был уже нанесен. Все та же горстка присяжных вроде как посматривала на него с некоторым подозрением.

Этого было достаточно.

Спускаясь со свидетельской трибуны, Бауманн одними губами произнес слово «сука» – в сторону Кейт. Сначала она была шокирована, а затем повнимательней присмотрелась к его лицу. Проходя мимо ее стола, он добавил что-то еще. И на Кейт при этом не смотрел. Как и на Блок.

Нет, это было адресовано Александре, которая не могла смотреть на Бауманна и избегала его взгляда. Поэтому и не заметила, как он опять одними губами произнес: «Сука, убийца…»

Кейт уже подумывала о том, чтобы пожаловаться, указать на это судье и попросить его наложить на Бауманна какое-нибудь взыскание. Хотя, с другой стороны, не хотела, чтобы присяжные услышали, как тот обозвал Александру.

Похоже, купился на свою собственную псевдонаучную галиматью, подумала Кейт.

Но тут у нее возникла другая мысль. А вдруг Бауманн все-таки прав?

Глава 44

Эдди

Судья Стоун разрешил Драйеру вызвать последнего свидетеля за день, когда Кейт в два счета уничтожила его эксперта по следам укусов. Я подумал, что она припасла достаточно, чтобы бросить тень на этого лысого техасца – тень почище чем от десятигаллонного стетсона [39] .

Пока Драйер совещался со своей командой, я воспользовался возможностью понаблюдать за присяжными. Некоторые из них все еще не оправились от показаний Бауманна. Я бы сказал, что семеро из них пребывали в явной растерянности. Остальных пятерых спец по укусам Драйера явно не убедил. Судя по всему, обвинитель попросил взглянуть на тот след от укуса как минимум с полдюжины экспертов, и большинство из них, пользующихся наибольшей репутацией, наверняка отказали ему, когда узнали, что тело перемещали.

39

Стетсон – широкополая ковбойская шляпа, ассоциирующаяся с образом коренного техасца. «Десятигаллонный» – намек на то, что шляпа реально большая.

Всегда найдется эксперт, который поставит свою подпись под любым заключением, основанным исключительно на его собственном мнении, если ему хорошо заплатят. Судебная экспертиза в правовой системе США больше приводится в действие деньгами и стремлением добиться обвинительного приговора, чем наукой. Деньги решают всё.

– На сегодня у меня еще только один свидетель, – наконец объявил Драйер. – Мы намеревались вызвать Хэла Коэна, давнего друга и коллегу жертвы, но, к сожалению, вчера мистер Коэн был смертельно ранен ножом по дороге в мой офис. Поиски преступника продолжаются. Полиция полагает, что могла иметь место неудачная попытка ограбления, хотя не исключено, что имелись и иные мотивы.

– Полиция допрашивала подсудимых по этому поводу? – поинтересовался судья.

– Нет, – ответил Драйер. – Этот судебный процесс слишком важен, чтобы его можно было прерывать. Я уверен, что полиция Нью-Йорка допросит обвиняемых, чтобы установить их местонахождение на момент этого убийства, по завершении данных слушаний.

В ходе судебного процесса все твои чувства находятся в состоянии повышенной боевой готовности. Начинаешь «читать» как свидетелей, так и присяжных, уже на уровне языка тела, прислушиваясь к каждому такому невысказанному слову и оценивая его. Это все равно что провести семь часов на туго натянутом канате, и стоит даже на миг потерять концентрацию, как твой клиент полетит на дно глубокой пропасти. И когда Драйер ответил на вопрос судьи, я ощутил, как в зале что-то изменилось. Что-то произошло.

София…

Ее руки были сцеплены под столом. Она так крепко переплела пальцы, что локти у нее дрожали от напряжения. На лице застыло отсутствующее выражение, в глазах стояли слезы, и она слегка раскачивалась взад и вперед. Словно ожидала появления палача.

Бросив взгляд в сторону, я увидел, что Александра нервно ерзает на своем стуле, а ее левая нога нервно подрагивает.

Обе хорошо знали Хэла Коэна. О его смерти я сообщил Софии еще утром. Вид у нее тогда был печальный и растерянный. Наверное, даже потрясенный. Мне было интересно, как восприняла эту новость Александра. Прямо сейчас, при упоминании его имени, одна из них должна была опечалиться, а другая – попытаться скрыть тот факт, что это она убила его.

– Ваша честь, – продолжал Драйер, – поскольку я надеялся допросить мистера Коэна, мне придется вызвать другого свидетеля раньше, чем предполагалось. Мне нужно еще немного времени.

– Сколько именно? – уточнил Стоун.

– Самое большее час.

– Перерыв на один час, – объявил судья, после чего секретарь суда призвал всех встать.

Гарри еще глубже съехал вниз на стуле, а я откинулся на спинку и скрестил руки на груди. Мы с ним уже высказали свою точку зрения. Теперь это был вопрос принципа.