Пятицарствие Авесты

скрежет наряду с подозрительным хлюпаньем и шёпотом

постояльцев. Сами хозяева спали на печи, обыкновенной

русской печи, достаточно просторной и тёплой, обычном

излюбленном месте русских стариков, а они, ученики-

подростки, на полатях, — деревянном дощатом настиле над

частью жилого помещения под потолком, на расстоянии чуть

более полуметра от него. Спать там, было хотя и было

жёстко, но всегда тепло.

Старая алкоголичка искала и использовала любую

возможность для попойки, а жители деревни, зная об этом,

помогали ей в поиске постояльцев, в основном случайных и

однодневных, неизвестно что плативших ей, но обязательно

пьяных к ночи вместе с хозяевами. Виктору нередко

приходилось быть свидетелем скандалов, происходивших в

доме, а иногда даже участником сцен, неприятно

действовавших на него. Он до сих пор помнил, как однажды

к вечеру хозяйка привела в дом очередных постояльцев:

девушку с грудным ребёнком и мужчину лет сорока довольно

потрёпанной наружности. Вечер, как обычно, прошел со

спиртными возлияниями, в которых девушка не принимала

участия; постоялец же хвастался своими похождениями на

курорте, а когда все успокоились и свет в доме погас,

потрёпанный хмырь начал приставать к молоденькой

постоялице. Никто не спал; все слышали происходящее

внизу, но никто и не пытался в него вмешаться. Виктору

показалось, что девушка, неуверенно отвергавшая

приставания потрёпанного, начала уставать и была в

отчаянии, и он сказал громко и резко: «Оставь её в покое»!

Всё утихло; хмырь ушёл на свою кровать, где его больше не

было слышно, успокоилась и постоялица, у которой не

плакал даже младенец; на следующий день она уже не

появилась в доме.

Представляя теперь, насколько был несведущ в понятиях

о половых отношениях, насколько идеализировал отношение

к женщине, он с усмешкой вспомнил, как к ним на полати

взобралась женщина, пищавшая прежде на печи, щипаемая

пьяненьким хозяином, пока слышавшая это хо- зяйка не

решила возмутиться. Гостье было лет тридцать; говорили,

что она спившаяся и гулящая жена местного агронома, но всё

равно было непонятно, как она оказалась в их доме.

Улёгшись рядом с Виктором, она пыталась обнимать и

щекотать его, не вызывая, впрочем, у того ничего, кроме

раздражения; ему и в голову не могло прийти, что он может

обладать этой женщиной, и та, в конце концов устав от своих

бесплодных попыток, фыркнув, перебралась на другой край

полатей, улёгшись рядом с Валькой, который был на два года

старше Виктора. Всё почему-то вдруг стихло, и он быстро

уснул. К счастью, они жили на этой квартире всего один год,

так как к следующей осени было построено хорошее

двухэтажное общежитие для учащихся техникума, но с

хозяйкой своей бывшей квартиры он всё- таки встретился

пять лет спустя, уже при других обстоятельствах.

Перейдя по мосту через речку, неспокойную и

перекатистую, похожую нравом на небольшую горную,

Виктор вошёл в деревню, вовсе не узнаваемую им сейчас:

половина чёрных изб, составлявших её, исчезла, а на их

месте выросли притязательные одно- и двухэтажные домики,

окружённые высокими заборами, — бывшая колхозная

деревня превращалась в дачный посёлок. По дороге, давно не

ремонтированной, с побитым потрескавшимся асфальтом,

местами рыхлым и комковатым, как сухая пашня, он

поднялся на холм, куда частенько взбегал раньше, пытаясь

заниматься спортом, а позднее гулял с девушкой,

познакомившись с ней на вечере танцев, проводившемся в

актовом зале их техникума. А по обочинам дороги стояли

старые корявые берёзы, настолько старые, что, когда

говорили, что эта дорога, считавшаяся частью Сибирского

тракта, построена ещё во времена Екатерины Великой,

можно было не сомневаться в этом. Вид этой дороги и этих

берёз создавал ощущение абсолютного отсутствия

временного разрыва, словно то, что связано для него с этой

дорогой, происходило только вчера, а не два десятка лет

назад; и он почти физически ощущал это отсутствие.

Его вечерние прогулки с этой девушкой мало отличались

от его утренних пробежек: настолько они смущались в

присутствии друг друга, несмотря на то что она была старше

и, надо думать, менее наивна, чем он, — но всё было именно

так, очевидно, по той причине, что они были юными и просто

мало знали друг друга. Однажды вечером они шли по городу,

и Виктор, обняв её правой рукой за талию, левой держал её

правую руку, когда им навстречу прошла группа местных

ребят одного с ним возраста, и от этой встречи можно было

ожидать чего угодно, учитывая натянутые отношения

студентов с местной молодёжью, но из толпы раздалось лишь

сдержанное: «Держи её крепче, иначе убежит», — и ни

смешка вдобавок. Спустя минуту спутница попросила

отпустить её руку. Они встречались не больше месяца, из

которого неделю — перед его уходом на службу в армию, а

накануне отъезда она пригласила его в гости, сказав, что дома

никого не будет, но он не пришёл, а через день у военкомата,

провожаемый друзьями, передал ей справку, полученную

взамен сданного паспорта, сохранить которую самому не

представлялось возможным. Их переписка продолжалась

более полугода, самое трудное время его службы в учебном

отряде «подплава», а потом всё стало обыденным и

тоскливым. Поскольку служить ему предстояло три года, он