Радость моя, громкоголосая

Она до боли прикусила губу, взглянув на лицо мужа: — Олег? — он молча прикрыл глаза. Пронзительный вскрик раздался за спиной у Софьи: уцепившись обеими руками за косяк, в двери гостиной стояла на подкашивающихся ногах Аллочка и безумными глазами смотрела на Гранецких. Софья бросилась к подруге. С другой стороны выбежала из детской мать Олега, Елизавета Гавриловна.

Подхватив Аллочку, Софья обернулась к Айку и одними губами спросила: — убит?

Тот опомнился, отрицательно мотнул головой и громко сказал: — Алла, живой Олег. Тяжело ранен, но жив. — Он вовремя подхватил оседающую на пол мать, усадил её на кушетку в прихожей. Задыхаясь, не в силах вымолвить ни слова, она лишь хватала воздух открытым ртом.

Аллочка, усаженная рядом со свекровью, вцепившаяся в Софью с отчаянной силой, мертвенно бледная, тяжело стонала, как смертельно раненный зверь. Подруга присела перед ней на корточки, крепко сжала ледяные ладони, настойчиво заговорила: — Алла, погоди убиваться, послушай меня! Он жив, Алла! Слышишь, он жив! Ранен, но живой!

***

Мало-помалу женщин удалось привести в чувство. Пришли из садика дети, притопал из детской Тёмка. Кое-как Гранецким удалось увести несчастную семью в гостиную. В комнате пахло валерьянкой и сердечными каплями, но Аллочка уже не плакала. Елизавета Гавриловна смотрела на Айка с надеждой на чудо, которое он может сотворить. Григорий Ефимович, украдкой, потирал левую сторону груди, временами морщась. Ничего не понимающие ребятишки заглядывали старшим в глаза. Тёмка, забравшись к матери на колени, крепко обнял её за шею и прижался щёчкой к её щеке. Лишь Пол хорошо понимал случившееся, но с вопросами не приставал, а, забрав младшего брата, унёс его в детскую, обещая включить мультики. На них соблазнилась и старшая троица и тоже убежала следом за Полом.

В комнате воцарилась гнетущая тишина, но вскоре её разорвал телефонный звонок. Все насторожились. Айк пояснил:

— это Карен. Я велел ему срочно вылетать в Иркутск за Олегом.

Закончив разговор с главврачом, вожак, нахмурившись, собрался с мыслями: — давайте, я расскажу вам всё по порядку, чтоб вы знали, что мы делаем. Алла, Елизавета Гавриловна, вы как?

Те, обе, лихорадочно закивали головами, с надеждой глядя на него.

В общем,…- Айк запнулся, …Олег был в волчьей ипостаси, когда они догнали преступников. Там было много нюансов, но я пока не стану вам о них рассказывать. Он убил бандита, но тот успел…выстрелить. — Айк вздохнул. Помолчав, он всё же решился: — Олега прошило автоматной очередью. У него большая кровопотеря и, в общем,… - женщины опять заплакали, к ним присоединилась Софья.

— Всё плохо ещё и потому, что Лукьянов не может рассказать, что это не дрессированный волк, а человек. Спасать его там некому. Пока что Олега положили в бокс армейского госпиталя, подключили капельницы, но требуется срочная операция. Я потребовал от Лукьянова выслать вертолёт за нашими врачами. Он делает, что может, но у его Управления нет денег на то, чтобы гонять туда-сюда вертушку. Поэтому я уже переговорил с Советом Стаи. Мы оплатим все расходы. Сейчас вот Карен доложил, что они с Германом собрали всё необходимое и готовы к вылету. Лукьянов сказал, что перевозить Олега сейчас нельзя, а Карен…он говорит, что оперировать надо бы человека, а не волка. Но ведь в госпитале кругом ничего не подозревающие люди! Как им объяснить исчезновение волка и появление тяжелораненого человека? Кроме того, медицинское начальство недовольно таким вниманием к зверю. — Вожак замолчал, погружённый в тягостные мысли. Аллочка тихо спросила:

— Айк, ты же его не бросишь? Ты тоже полетишь вместе с врачами?

Тот поднял голову: — Алла, мы не собираемся бросать Олега и сделаем всё возможное и невозможное, чтобы его спасти. Врачам будет некогда расхлёбывать бюрократические заморочки, даже и с помощью Лукьянова. Поэтому да, я тоже лечу в Иркутск.

Опять телефонный звонок прервал его. Генерал Лукьянов сообщал, что вертолёт вылетел в Междуреченск. Айк встал:

— Извините меня, но мне нужно идти. Соня, ты поможешь мне собраться?

Аллочка тяжело поднялась на ноги, вытерла слёзы тыльной стороной руки, решительно сказала: — я вас провожу. Куда вертолёт прилетит?

— Он сядет на площади у больницы. Она небольшая, но лётчики должны быть опытные.

— Айк, а…мне нельзя с вами лететь? Я не буду мешать, вы меня и не заметите! — Аллочка умоляюще смотрела на вожака. Родители Олега тоже затаили дыхание, но тот покачал головой:

— нет, Алла, ты всё равно будешь мешать. Понимаешь, к Олегу тебя не пустят, и что ты будешь делать? День и ночь сидеть под окнами госпиталя? А здесь у тебя дети. Не нужно, не проси. Я буду звонить. — Он спешно вышел из дома. Софья задержалась:

— Ал, ты не ходи пока к больнице, я за тобой заеду. Сейчас мне надо собрать Айка, а потом мы с тобой отправимся их провожать.

***

Лётчики и впрямь оказались опытными, лихо посадили вертолёт с красными крестами на бортах на небольшую площадку перед городской больницей. Из него выскочили СОБРовцы, вернувшиеся домой. Аллочка отвернулась, не желая их видеть. Мужчины виновато посматривали в её сторону, но не подходили: Софья отрицательно качнула головой, запрещая им беспокоить подругу.

Карен и Герман подтащили к вертолёту по большому белому чемодану. Ещё один, поменьше, несла отправлявшаяся с ними медсестра, пожилая крепкая волчица с твёрдо сжатыми губами, нахмуренными бровями и большими руками, с белой от частого мытья асептиками сухой кожей. Софья шепнула на ухо Аллочке: — видишь, Карен даже Марию везёт. Она у него лучшая операционная сестра, всегда с ним на всех тяжёлых операциях. — Та прерывисто вздохнула, но ничего не сказала.

Айк обменялся с женой долгими взглядами. Говорить было не о чем.

Глава 19.

Вертолёт взлетел. Софья проводила его тревожным взглядом и посмотрела на подругу. Та медленно, опустив голову, шла к машине. — Как с похорон, — беспокойно подумала Гранецкая, быстро догнала женщину:

— я с тобой останусь, Ал. Уж Айк-то будет звонить сразу, как только что прояснится.

— Ладно, — равнодушно ответила та, погружённая в тягостные мысли. Немного погодя, очнулась: — а дети?

— Они с Агатой, да и девчонки помогут с малышами, они у нас молодцы. — Софья печально усмехнулась: — мне надо бы Агате уже доплачивать, как няньке. Ей всё время приходится с нашими детьми сидеть. Вот такая я непутёвая мать.

В машине они молчали. В доме Одинцовых светилось лишь одно окно, на кухне, и Соня догадалась, что Пол уложил младших детей спать. Она вздохнула облегчённо. Состояние обоих женщин было таково, что на общение с активными непоседливыми шалунами сил не было совершенно.

***

Они не спали, несмотря на позднее время. Обе со страхом и надеждой ждали звонка от Айка. Когда, в середине ночи, он раздался, у Софьи дрожала рука, которой она держала трубку. Голос мужа был сух и деловит: — Олега увезли в операционную. Карен не стал откладывать до утра. — Она догадалась, о чём умолчал муж: до утра раненый мог не дожить.

— Айк, он… в волчьей ипостаси, да?

— Да. Чтобы он обернулся, пришлось бы приводить его в сознание. Карен с Германом не стали рисковать, решили оперировать, как есть.

— Ты позвони нам, как закончится операция, мы с Аллой будем ждать.

— Хорошо, позвоню. — В его голосе Софья расслышала беспокойство, — может быть, вы ляжете спать? Звонок-то всё равно услышите.

— Ты думаешь, мы сможем уснуть? — она горько усмехнулась, глянула на подругу. Та, затаив дыхание, вслушивалась в разговор.