Раскол во времени

Было ли между первым и вторым убийством Потрошителя два дня? Пять дней? Неделя? Я изнуряла свой разум, пытаясь вспомнить эту информацию, но ничего не пришло на ум. Я лишь знаю, что следующее убийство будет еще более жестоким. Они все будут еще ужаснее. Время идет, и на другом конце его — бомба, и я не могу спать, зная, что еще одна невинная женщина может погибнуть.

Я борюсь с этим импульсом. Разве нет другого пути? Я ударила убийцу дважды. Почему бы не проверить это на Финдли? Найти предлог схватить его за руку и посмотреть, дернется ли он. В дешевой романтической литературе это было бы решением, но в реальной жизни это недостаточно хорошо. Я могу использовать эти раны от ножа в качестве доказательства, возможно, чтобы убедить МакКриди, но мне нужно больше информации.

Не лучше ли будет осмотреть квартиру Финдли завтра, пока он на работе? Ведь известно, что он не склонен выходить вечером. Да, но это касается именно самого Финдли, а не того, кто живёт в его теле, того, кто будет охотиться за своей следующей жертвой, вне зависимости, убьет ли он ее сегодня ночью или нет.

Но если он планирует найти жертву сегодня ночью, я могу опоздать, чтобы остановить его. Верно, но а что, если это будет завтра ночью? Я не знаю, сколько времени потребуется, чтобы убедить МакКриди в том, что его констебль — убийца.

В конце концов, нет никакого разумного аргумента против. Все это заглушается тиканьем часов. Мне нужно попытаться получить ответы сегодня ночью, чтобы, правда или нет, я могла двигаться дальше к следующему шагу.

Я не жду до поздней ночи. Я прячу пальто за кустом у задней двери. Потом читаю в своей комнате, пока не наступает полная темнота, прежде чем спуститься вниз.

Я стою на ступенях, проходя мимо второго этажа, когда открывается дверь.

— Катриона?

Это Грей.

— Прошу прощения, если помешала вам, сэр. Я знаю, что уже поздно. Мне захотелось перекусить, и я подумала, что могу посмотреть, не оставила ли миссис Уоллес что-то в кухне.

— Отличная идея, — отвечает он, входя в лестничное пространство. — Я совсем забыл попросить печенье, прежде чем она ушла спать. Мы нападем на кладовку вместе.

Я медлю, но прежде чем придумаю оправдание, он уже проходит мимо меня. Иду за ним вниз, в кухню. Как только мы оказываемся там, он направляется прямо к небольшому деревянному ящику, открывает его и садится на стул.

— Сэр? — обращаюсь к нему. — Здесь остался кусочек торта.

Он так резко поворачивается, будто я обнаружила книгу о методах отпечатков пальцев XVI века, и мне приходится сдерживать улыбку, протягивая тарелку. Он берет ее, затем останавливается, смотрит на нее и открывает ящик.

— Мы поделим его, — говорит он.

— Это не обязательно, сэр.

Он находит нож и снова медлит над кусочком торта, будто застрял между желанием быть справедливым и желанием съесть его целиком.

Я беру нож из его рук, шепча:

— Если позволите.

Отрезаю себе менее четверти.

— Этого мне достаточно. Я оставлю вас наедине со своими мыслями…

— Не спешите. Съешьте свой торт, Катриона. Я хочу поговорить с вами

Когда я замедляю шаг, он нахмуривается. Затем выражение испуга пробегает по его лицу.

— Если вы думаете, что я что-то нехорошее задумываю, заверяю вас…

— Нет, нет. Вы не вызываете у меня никаких опасений на этот счет, доктор Грей.

И это проклятая печаль.

Эта мысль приходит нежеланно, и я отталкиваю её с таким же ужасом, какой только что ощутил он. Тем не менее, я не могу отрицать даже маленького укола сожаления, что Грей смотрит на меня и видит только свою молодую прислугу, в то время как я смотрю на него, опершись о столешницу, перекусывающего тортом, волосы спадающие на лоб, открытый воротник, чернила пятна на одном щеке…

Я вздыхаю про себя и выпрямляюсь.

Прежде чем я могу заговорить, он произносит:

— Хорошо. Я знаю, что мне неудобно искать ваше общество, когда вы — молодая леди у меня в услужении, но вам никогда не придется беспокоиться об этом. То, что я хочу обсудить, — это дело.

Мне приходится держать себя в руках, чтобы не вздрогнуть.

Серьезно, Грей? Серьезно? Вот уже неделю каждый раз, когда я слышу твои проклятые шаги, мое сердце замирает, надеясь, что ты, наконец, придешь, чтобы обсудить дело. И ты хочешь это сделать сейчас? Когда мне нужно уйти — быстро, — прежде чем я упущу свой шанс обыскать квартиру Финдли?

— Я хотел бы извиниться, — продолжает он. — Не за мое недоверие. Это вы заслужили, даже если это была прошлая версия вас, которая это заслужила, но я пытаюсь преодолеть свои предубеждения.

— Спасибо, сэр. Но…

— Прошу прощения за то, что не достаточно признал ваш вклад в это дело. Ранее я с Хью исключал вас из беседы, и это не первый раз, когда мы так поступали. Это непростительно. Вы себя доказали снова и снова, и я продолжал относиться к вам, как к горничной, а не как к помощнице. Этот недочет исправляется сейчас. Я обсужу это с Хью. Вы — неотъемлемая часть этого расследования.

И снова он говорит именно те слова, которые я так долго желала услышать… в самый неподходящий момент.

— Я хочу сказать… — начинаю я.

— Если мы собираемся работать над этим делом как команда, — продолжает он, не замечая моего вмешательства, — то мы должны вести себя как команда. Я хочу быть более открытым с вами, Катриона. Посвещать вас, а не оставлять в ощущении, что вы должны красться и расследовать в одиночку. Я понимаю, почему вы это делали. Я хочу, чтобы вы знали, что это не обязательно. Если у вас есть теории, которые вы хотите проверить, скажите мне, и я не отмахнусь от вас, как это сделал сегодня утром. Мы будем расследовать их вместе.

Я открываю рот. И захлопываю его. Грей извиняется за то, что игнорировал меня. За утаивание информации. За то, что не делился со мной теориями.

И что я делаю? Игнорирую его. Скрываю информацию. Не делюсь с ним теорией — жизненно важной теорией, которая меняет всё расследование.

У меня есть, что сказать вам, доктор Грей.

Айла ошибается. Я понимаю, что она не хочет отвлекать Грея от его работы. Она боится, что моя правда будет слишком для него сейчас. Я не согласна. Он должен это услышать. Он должен услышать всё. Он открыл мне дверь, и я не могу её закрыть перед ним.

Мои губы открываются снова. И снова я их закрываю, потому что здесь я сталкиваюсь с самой ужасной из дилемм. Айла доверяет мне. Она протянула руку дружбы. Я собираюсь отвергнуть новую подругу из-за её брата.

Не так ли?

Нет? Я уверена? Ведь я только что признала, что мне нравится Грей? Насколько моё желание рассказать ему правду в этот самый момент важно для дела… и насколько это важно, чтобы он не сердился на меня, когда узнает?

Ценю ли я свои отношения с Греем больше, чем отношения с Айлой? Надеюсь, что нет, но я не буду рисковать. Нет никакой причины сказать ему правду о себе прямо сейчас. Я поговорю с Айлой завтра. Я буду тверда, и если не смогу убедить её, то хотя бы не предам её доверие. Она узнает, что я намерена рассказать ему.