Расколотое сердце кондитера

— Во дела, ребятушки. Это ж што за диво-то такое?

От чего-то у Лиды похолодело в груди, стоило ей только увидеть предмет, который так сильно удивил Агруса. И вроде бы страшного в нем ничего не было, вполне обыденная вещь, которая встречалась Лиде каждый день, но осознание того, что в иргийском лесу ее быть не должно, заставило Лиду, впрочем как и Максима с Маней, переглянуться. Словно каждый спрашивал у двух других: «Вы видите то же самое, что и я?»

— Это еще что такое? — ничего не понимая спросил Барбарис, уставившись на преградивший им дорогу столб. — Никогда такого не видел.

— Это дорожный знак, — ответил ему Максим, чувствуя проявившуюся во рту горечь.

— Дорожный знак?.. Зачем он нужен?

— Чтобы ты уступил дорогу.

Барбарис в конец запутался.

— Кому?

— Тому, кто едет по главной дороге, — сказала Лида, кое-что в дорожных знаках тоже понимая.

Потому что знакомую ей с детства металлическую трубу с таким же металлическим треугольником красно-белого цвета она бы ни с чем другим никогда не спутала. Уж слишком часто на дорогах в ее мире попадались такие вот знаки. Да еще и приклеенные к самому столбу объявления о съеме квартиры, вызове такси и телефонные номера мастеров на все руки не оставили никаких сомнений в том, что валявшийся на земле дорожный знак был из человеческого мира.

Вопрос был в другом: что он делал в иргийском лесу?

Глава 37

Клафути, королевство Марципан

Максим помог Лиде сойти на землю, а после протянул руку и Марине, заметно клевавшей носом, помогая и ей выбраться из телеги Агруса. Главные ворота Клафути они пересекли уже ближе к ночи, и остановились неподалеку от вокзального дворца.

На черном небе давно сияли белые точки, воздух, нагретый персиковым солнышком, остыл, и прохладный ветерок приятно обдувал не скрытые под одеждой участки кожи. Лида вздохнула полной грудью и с удовольствием отметила, что земли Марципана пахли как-то по-особенному. Даже немного по родному.

«Словно домой вернулась», — подумалось ей.

И эта мысль согрела ее изнутри.

Оглядевшись по сторонам, Лида про себя подметила, что город давно спал. По улочкам Клафути никто не бродил, было довольно тихо. А в фонарях горели оранжевым светом пылавшие на фетильках огоньки.

Клафути разительно отличался от Цедры, улицы которой даже ночью были ярко освещены электрическими фонарями.

«Почему в Марципане нет этой технологии?» — задумалась Лида, намереваясь спросить об этом у Трюфеля.

Но тот о чем-то переговаривался с Барбарисом, и не мог заметить обращенного на него взгляда.

Когда Марина благополучно оказалась на земле, суть их разговора узнали и остальные. Трюфель предлагал разделиться и разведать обстановку на вокзале. Себе в помощники он попроси присоединиться Барбариса. И тот не был против.

— Раз нам нужны билеты в Аронию, то мне о них и спрашивать в кассе.

Никто не стал с этим спорить. Иргиец возвращается в Иргу, никто ничего не заподозрит.

— Максим, пригляди за госпожой Лидией и госпожой Мариной, мы скоро вернемся.

Максим недовольно закатил глаза, ему можно было и не говорить об этом.

— Не маленький, сам знаю, что делать.

На этом они и разошлись.

Агрус прокряхтел что-то нечленораздельное, слезая с насиженного места. Разгибая старческое тело, он то и дело кряхтел вместе с похрустывающими суставами, приговаривая, что уже давно не молод и между длительными поездками ему следовало отдыхать подольше.

— Простите. — Лида действительно чувствовала перед старым иргийцем вину. — Если бы только госпожа Ожина не попросила Вас сопроводить нас… Вы бы как следует отдохнули.

Агрус на ее извинения лишь отмахнулся и громко зевнул, широко раскрыв рот.

— Да все… а-ах… в порядке. Я только рад прокатиться, да мою девочку прохулять, — сказал он и легонько похлопал по шее черномастную кобылу. — Во только тело уж дряхлое и здоровья нет, шоб из одной поездки в друхую лишь с перерывом на одну ночь. А раньше!.. Во раньше оно да, было дело…

И Лида улыбнулась придавшемуся воспоминаниям иргийцу.

Она взглянула на Маню. Та, прислонившись спиной к телеге, зевала и желала лишь одного — лечь спать. Отвар госпожи Ожины действовал не хуже аптечных лекарств, а может даже и лучше. Во всяком случае, вреда от трав было явно меньше, чем от фармацевтической химии. И все же нет-нет, да кашель к Марине возвращался короткими вспышками неконтролируемых хрипов.

— Еще не поздно передумать, — сказал Максим, заметив, куда был направлен взгляд Лиды. — Если она заболела, то от нее в дороге будут одни лишь проблемы. Нужно вернуться в Баттенберг. Или… или я попрошу Трюфеля открыть для Марины дверь, и мы сейчас же все вместе вернемся на нашу сторону.

Максим и сам не мог поверить в то, что эта мысль пришла в его голову только сейчас! Как это раньше он не сообразил, что вернуться в мир людей с помощью Трюфеля и его ключа можно из любой точки Птифура? Это у других покровителей не было такой возможности, ведь они никогда не зарывают свои двери. Но Трюфель-то совсем другое дело.

— Сама подумай, — продолжил Максим, заметив, что Лида над его идеей задумалась, — Марину опасно брать с собой. Что будешь делать, если она еще сильнее разболеется? А если… если нас схватят? Ее могут посадить в какую-нибудь темницу и никогда оттуда не выпустить. Что случится с ее родными, когда она… стой. А как она вообще объяснила родным свое отсутствие?

У Лиды екнуло сердце. Она посмотрела на подругу, уже откровенно дремавшую в стоячем положении.

— Оставила им записку, что с самого утра будет помогать мне в кофейне, так как у нас рабочих рук не хватает…

Максим неодобрительно покачал головой, и если бы это было в его характере, хлопнул бы себя по лбу!

— А ничего умнее она придумать не могла? — спросил он, кривя рот. — Сколько уже дней она помогает тебе в кофейне?

Лида стиснула губы, что-то холодное разлилось в ее груди, затушив тот теплый огонек, согревший ее мыслями о возвращении в земли Марципана.

— Они уже наверняка заявление в полицию о пропаже написали, когда пришли к тебе и не нашли ее. Еще и твои родители… они ведь даже не знают, что ты ее с собой в Птифур потащила, чтобы хоть как-то помочь выкрутиться из этой ситуации!

— Да знаю я, что оплошала! — Лида начинала злиться. На себя, на Маню и даже на Максима, зато, что вновь оказывался прав. — Знаю, что глупо все вышло.

Лида так желала попасть в Цедру и жаждала увидеться с Зефиром, что и не подумала о последствиях своего поступка. Да она вообще не планировала долго задерживаться в Птифуре! Туда и обратно, не дольше одного дня. Но все так закрутилось и завертелось, что она потеряла счет времени.

— Знаю, — проговорила Лида, — знаю, что только проблем всем доставляю. И… я согласна. Марину нужно вернуть обратно. Но я… Я ни в Баттенберг, ни домой не вернусь, даже не пытайся меня отговорить от поездки в Аронию.