Расплата

* * *

— Помнишь? — улыбнулся Этьен, подводя Кристину к каменному ангелу.

Конечно, помнит. По мягкой зелени Кристина подошла к статуе и хотела погладить поросшее мхом каменное крыло, но Этьен вдруг резко схватил ее за руку и развернул к себе. Волнуется. В глаза ее взволнованные смотрит, волосы ее ладонями своими огромными гладит…

— А знаешь, мое желание сбылось, — тихо проговорил он, вглядываясь в лицо девушки. — А твое?

Кристина не ответила. Вместо ответа она потянулась к лицу мужчины — пряча хитринку в глазах, сама, первая, губ любимых коснулась. Ее желание сбылось. И больно ей, что от него, уже сбывшегося, рано или поздно придется отказаться, но это все потом — сейчас она счастлива. Счастлива стоять этим утром рядом с ним, сбывшимся, и вот так, не боясь ничего, касаться этих губ, всегда готовых целовать в ответ. Счастлива любить и быть любимой. Счастлива идти одной дорогой с ним и ждать наступления лучших времен — а они ведь обязательно наступят, не так ли?

— Вот заговоришь, устрою тебе допрос с пристрастием, и только попробуй сказать, что загадала не меня, — самодовольно заявил Этьен, поддаваясь напору девушки.

Время быстро летит, пора возвращаться домой. По тенистой аллейке к воротам из парка шла счастливая парочка… Неспешно ступала молодая девушка в нежно-кремовом платье и с улыбкой смотрела на молодого мужчину, что никак не угомонится: с мальчишеским задором в глазах он что-то увлеченно ей рассказывал, то и дело обгонял и замолкал лишь тогда, когда молчаливая его спутница вновь оказывалась в распростертых объятиях; то и дело прижимал он ее к себе и долго целовал под нежный шелест вековых деревьев.

Глава 71

Рая нет на земле. И за минутное счастье порой приходится очень дорого платить. Так случилось и с ними в тот самый момент, когда вдруг показалось, что рай на земле все-таки существует.

Их заметила Кристина, в очередной раз поддаваясь неутолимой жажде поцелуя. Этьен лишь почувствовал, как она вздрогнула и медленно отстранилась; она вдруг резко побледнела, устремив взгляд куда-то мимо, за его плечо… Раздался хрип. Она словно задыхалась — как выброшенная на берег рыбка, хватала губами воздух и все сильнее, крепче сжимала в кулачках плотную ткань его костюма.

— Кристина, что? — растерянно спросил Этьен.

Но ответ он, кажется, уже знает. За спиной раздался неспешный стук подков — кто-то приближался к ним, и совсем несложно догадаться, кто именно, если посмотреть на побелевшую Кристину.

— Э… Э… Эть…

Она задыхалась; сквозь хрип прорезалось единственное имя — она звала его, она предупредить хотела. Четыре всадника приближались к ним неспешно, неторопливо… Троих она не знала, четвертого ж — того, что важно вышагивал впереди — предпочла бы не знать никогда.

— Эть… Этьен, — с трудом выговорила она, едва не плача.

Кошмар из снов воплощался наяву, обретая черты ненавистного человека. А всадник улыбался, глядя на спину Этьена и полные ужаса глаза гордячки, что осмелилась выжить после всего, что он с ней сделал.

— Этьен! — звала она еле слышно. — Этьен…

Этьен лишь крепче прижал к себе дрожащую Кристину, как единственное ценное, что хотелось бы уберечь от братца. Она заговорила. Сегодня. Сейчас. В ту минуту, когда их убивают. Как же он клял себя, что не послушался Адриана, настаивавшего на сопровождении, как же клял себя, что поверил, что здесь, в Абервике, их не найдут… Их нашли. И теперь уже не отпустят.

— Тише-тише, не бойся… Сколько их? — глухо спросил он Кристину.

— Че… Четыре.

— Где Филипп?

— З-за тобой…

Четыре. Филипп за спиной.

— Не бойся, родная.

У него с собой кольт. Они, конечно, сюда тоже не с рогатками пришли, но хоть кого-нибудь за собой утащить на тот свет он все-таки сможет. Медленно, осторожно, стараясь оставаться незамеченным, он потянулся к револьверу. Кажется, получилось. Холодный металл обжег вспотевшую ладонь, обещая помощь и поддержку. Резкий поворот, почти что выстрел…

Кристина вскрикнула от громкого щелчка, но нет, это не выстрел — это хлыст королевского прихвостня одним точным движением выбил револьвер из рук наследника. Филипп лишь усмехнулся неудачной попытке:

— Это все, на что ты способен? За пять лет можно было большему научиться…

Ну вот и все. Безоружны, беззащитны. Он не смог уберечь свою «маленькую Риантию».

Филипп ликовал, но играть и тратить время зря не собирался. С застывшим ужасом в глазах смотрела Кристина, как в руке Филиппа сверкнул на солнце револьвер. Не считая больше нужным рисковать, венценосец спешил покончить раз и навсегда с набившей оскомину парочкой. Молниеносный взмах его руки, а Кристине показалось, что секунды остановились…

Молниеносно ее собственная ладонь скользнула в складки юбки — там нож, обычный, кухонный… Вопреки запрету Этьена, она так и не смогла довериться «надежной охране» и отказаться от верной стали, выручавшей ее в темнице. У нее одна цель и всего одна попытка. Наследник должен жить, и ее долг хотя бы попытаться… Рывок. Смертоносная сталь со свистом разрезала воздух… Выстрел.

Хрупкая девочка умудрилась опрокинуть наследника на землю и даже попыталась укрыть собой от Филиппа, но уже через мгновенье она сама лежала на холодном пыльном камне, прижатая немалой массой мужского тела.

— Что ты делаешь?!

В голосе ее — дрожь, в глазах — застывший ужас. Кажется, выстрел не достиг своей цели, но еще мгновенье, и последует другой — его убьют сейчас, а он, дурачина, ее спасать вздумал! Кристина забарахталась под ним, попыталась сбросить…

— Этьен, пожалуйста! — закричала она, вырываясь. — Тебе нельзя умирать!

— Тихо! — шикнул на нее и еще сильнее навалился.

Когда снова послышались выстрелы, Кристина подумала, что сходит с ума. Один, второй, третий… Выстрелы не прекращались, кто-то закричал, кони заржали, зацокали по камню — все смешалось в один неясный шум... Она не понимает, кто стреляет и зачем, но кажется ей, все пули сейчас проходят сквозь нее, и странно, что они ее не убивают. Ее трясет, она плачет и хочет выбраться из своего укрытия, наследника прикрыть… А перед глазами все тот же теплый, ласковый взгляд любимого мужчины — Этьен наперед знает все ее мысли и не позволит сделать еще одну глупость; он пытается ее успокоить, как будто бы не понимая, что без него на этом свете покоя ей не будет.

— Этьен, — навзрыд плакала она, цепляясь в плотную ткань его камзола. — Нет!

Еще один выстрел. Кристина лишь почувствовала, как Этьен вздрогнул, отяжелел и к ней ближе наклонился.

— Этьен?!

А он молчит. Носом в щеку ее мокрую уткнулся и молчит.

— Почему ты молчишь? Я прошу тебя, не молчи… Не молчи, слышишь! Этьен!

Ее трясет, ручьем слезы льются, а он молчит, словно не замечая ее истерику. Ему не до этого — он слушает ее голос и наслаждается своим именем, слетающим с ее губ. Он так давно этого ждал, он почти позабыл, как шелестит ее голос тихим свежим ветерком, как льется прохладным журчащим ручейком… И сейчас он такой звонкий, взволнованный, надрывный — и он, Этьен, тому виной. Ни близости мужской она испугалась, ни Филиппа — за него, наследника, испугалась. И ему очень хочется ее успокоить, сказать, что он не ранен и умирать не собирается, что стреляют свои — он уже успел заметить два знакомых силуэта у ворот; ему хочется сказать, что впереди у них целая жизнь, вот только слова все застряли в горле, и получается только под себя ее, ревущую, подмять, загрести, в растрепавшиеся волосы зарыться пальцами да мордашку ее мокрую зацеловать.

— Не, ну это нормально?! — сквозь наступившую тишину прорвался знакомый, весьма веселый мужской голос. — Мы тут, значит, с ума из-за них сходим, а они тут обжимаются! Негде больше, что ли? Эй, ребятки, подъем!

— Да погоди ты, Адриан, — раздался рядом еще один знакомый голос. — Не видишь, любовь у них! А она такая, где поймает, там и уложит.

— А теперь оба заткнитесь, пожалуйста, — фыркнул Этьен друзьям, поднимаясь вместе с плачущей, ничего не понимающей Кристиной. — Тоже мне, шутники нашлись.