Расскажи им обо мне

Тем временем Костя уже договорился с сервисом, и они сидели с Тоней в машине, ждали эвакуатор.

– Если с ней все нормально… – он не договорил, рядом притормозил Стас, чтобы предупредить, что сейчас вернется, только отвезет Тамару Николаевну. – А, ладно! – крикнул он Стасу в окно.

– Что ты говорил? – переспросила Тоня, когда Костя снова повернулся в салон.

– Говорю, себе оставлю, если с ней все нормально. Наверное… Машину эту.

Тоня долго смотрела на него, ничего не отвечая. Потом сказала:

– Какая-то это не очень идея… Больше машин, что ли, нет?

– Таких – нет, – отрезал Костя. – Но, говорю, посмотреть сначала надо. Не знаю я еще, – недовольно добавил он.

Костик отвернулся от Тони, задумался, стал смотреть за окно.

– А ты все со своими суевериями, – уже спокойнее заговорил он. – Чего такого? Она ж не на ней разбилась…

– Сам смотри, – едва слышно ответила Тоня и тоже повернулась к своему окошку.

Там за стеклом уже синели сумерки, длинные, затяжные, как бывает ранней весной. Постепенно темнели, погружаясь в ночь, очертания домов, деревьев. Подмораживало, и снова сковывало льдом подтаявшие было за день лужи.

С голых веток сорвалась стая каркающих птиц и, описав полукруг в вышине, уселась опять на деревья. И что-то было такое щемящее в этих птицах. И в лужах, подернутых растреснутой ледяной пленкой, и в сиреневом крае заката, бледнеющем над черными крышами. Что-то такое тосковало тягуче в Тонином сердце. Да, скоро лето… Сколько-то раз оно еще повторится?

2

Эта Костина затея все не шла у Тони из головы. Тоня была немного суеверной, и она не то чтобы верила, но допускала возможность существования примет, злого рока, душ, не нашедших успокоения, и всего такого. И поэтому лично она ни за что не купила бы машину, чей предыдущий владелец умер. Даже один раз, когда они с Костей искали квартиру, чтобы жить вместе, она ни в какую не соглашалась снять замечательную полнометражную двушку в сталинке в центре только потому, что она освободилась в связи с кончиной хозяйки-бабушки. Тоня-то, конечно, аргументировала тем, что дом старый и что нет парковки, а не тем, что боится призраков. В итоге тогда они с Костей поехали жить в спальные новостройки. Потом, конечно, они все равно разъехались каждый в свое жилье, но два года вместе все-таки прожили.

И вот теперь эта машина. Что интересно стало с хозяйкой?

Когда только ехали смотреть автомобиль, впечатлительная Тоня уже слышала краем уха, что хозяйка, молодая женщина, девушка – Тоне не нравилось это слово, женщина – умерла около полугода назад. И потом после просмотра, со свойственной ей восприимчивостью, Тоня весь вечер была сама не своя от увиденного. Эти поблескивающие под лампами фары, гладкий широкий капот и пустое водительское кресло в полумраке салона снова и снова вставали в ее воображении. Странно, но Тоня вдруг начала будто бы чувствовать некую связь с бывшей хозяйской автомобиля. И находясь во власти этих необъяснимых чувств, она уже не могла удержать своих фантазий и постоянно думала, пыталась представить какой была та девушка.

Наверняка смелой. Красивой. И отчаянной, вертелось в голове у Тони слово. Конечно, раз ездила на такой быстрой машине. Хотя, отчаянный – это какой? Рассуждала сама с собой Тоня. Это ведь тот, кто впал в отчаяние? Отчаялся бороться, ждать, надеяться? Или это слово просто стоит понимать как храбрый, не знающий страха? Отчаянный, удалой, красивый, лихой… Вот опять, лихой – ведь это несущий лихо, то есть беду? Или тоже просто смелый?

Тоня сидела за столом у себя в кухне, вертела беспокойно в руках ручку. Справа над ухом что-то бубнил телевизор. А она все думала, думала, представляла, гадала. Ну что за натура, сокрушалась Тоня про себя. Столько мыслей разом, такой гул от них стоит в голове. Право, хуже телевизора. Малейшее происшествие и такой след в ее сердце. А память уже вырисовывала один случай из жизни, тоже связанный с одной девушкой, как оказалось не совсем обычной. Почему-то Тоне хотелось, чтобы та из машины была похожа на нее. Хотя, конечно, от этой мысли становилось жутковато – брать образ живого человека и отдавать его умершему. Но Тоня оправдывала себя, ведь она берет только внешность и никоим образом не насылает печальную судьбу той, другой девушке, о которой она вспомнила.

Глава 2. Виолетта

1

Как-то раз в мае несколько лет назад собрались Тоня с девчонками на турбазу на водохранилище. Забронировали домик с беседкой и мангалом. Накупили еды, дров и всего прочего.

Ехали намеренно женского компанией, без всякого мужского пола. Их было четверо, трое хорошо между собой знакомы и четвертая – давняя подруги Ольги, одной из девчонок. Ольга новенькую девочку знала хорошо и давно, остальные, в том числе Тоня, видели ее впервые.

Итак, они поехали. В отсутствие помощи парней, девчонки довольно проворно разобрались с добычей огня и преобразованием дров в угли и сумели пожарить шашлык. Ну а напитки разливать они давно наловчились. Так что отдых пошел как надо.

Был уже вечер, сумерки, и над водой пополз белыми нитями туман. Не смотря на то, что внизу уже почти стемнело, вверху над горами небо еще оставалось светлым. И в его бледно-голубой вышине особенно мрачно чернели макушки сосен на вершинах гор.

А в мангале дотлевали последние угольки. Их тусклое мигание, да время от времени загорающийся огонек папиросы кого-нибудь из девчонок – вот и все, что давало им свет и тепло. Тоне казалось странным, что в этой почти полной тьме она могла четко видеть лица собравшихся. Она давно замечала, что ночью возле воды бывает свое особое природное свечение. Наверное, это оно делало присутствующих отчетливо различимыми.

Виолетта, так звали Ольгину подружку, не курила сигарет и не пила водку. Была задумчивой и молчаливой. Сама разговор не начинала, но если ее спрашивали о чем-то, вовлекалась в беседу охотно. Говорила не много, все больше по существу. Она улыбалась собеседнику, и улыбка в один момент превращала ее лицо из строгого и неподвижного в живое, искреннее и открытое. Но когда улыбка сходила, ее глаза, от природы окрашенные в серо-голубой, становились почти черными – таким тяжелым был обращенный куда-то вглубь себя взгляд. Тоня наблюдала за Виолеттой и видела, как этот взгляд, который она будто нарочно все время старалась потушить, вдруг разгорался, открывался и начинал снова давать свет, если она замечала что-то, что находила для себя красивым и стоящим. Например, как лучи заходящего солнца, отражаясь в стеклах домиков на склоне, заставляют окна гореть. Или как всплескивает, будто играя, вода у берега. Или как кошка садится у беседки и тихонько ждет немного мяса.

За этими наблюдениями Тоня начинала понимать, что разделяет с Виолеттой то, что она видит, что это и ее, Тонины, впечатления тоже. И от того она чувствовала необъяснимое родство с этой девушкой и хотела поговорить с ней побольше. Тоне казалось, что той открыто что-то такое, что она тоже жаждет понять.

Тем временем у воды стало совсем холодно, да и скучно. Шашлык весь подъели. Все, конечно кроме Виолетты, были уже порядком навеселе, и решено было начинать собираться в дом. И они завозились среди стаканчиков, пакетов с соком и объедков, зашуршали мешочками. Одна параллельно дожевывала лаваш, макая его в остатки кетчупа в тарелке, другая требовала попить чего-нибудь сладкого (все забыли, как хотели похудеть еще три часа назад) и все вместе они старались прибраться, сгрести мусор, убрать недопитое. И постоянно наступали друг на дружку, сталкивались, хихикая пьяненько. Кто-то даже икал и после каждого ика, как полагается, произносил удивленное: «Ой!».

Наконец они все убрали, отнесли мусор в контейнер и стали думать, чем заняться дальше. Заслышав откуда-то издалека музыку, девчонки сообразили, что столовая к вечеру преображается в ресторан, и там, по всей видимости, уже идут танцы. Глядя на то, как отдыхающие группками направляются из своих домиков на заводные звуки, подружки тоже решили отправиться туда, прямо отсюда не заходя в дом. Одернув спортивные курточки, приосанившись и нарочито трезво ступая, они потопали к музыке и веселью.

Только Виолетта сказала, что вернется в домик. Она улыбалась, держа в руке пакетик с несъеденными помидорами, и махала вслед ушедшим. Идти на дискотеку она отказалась наотрез.

2

Ну а с утра все было, как обычно у Тони бывает. Организм ее очень плохо переносил алкоголь, и болела она даже с маленькой дозы спиртного. Помимо того, что трещала голова, и кровь стучала изнутри в темечко, ее опять одолела та ничем не объяснимая похмельная паника. Такая, что органы внутри как будто щемит, будто кто-то сжимает их все в кулак, подтаскивает куда-то к горлу и резко сбрасывает вниз. Как будто в животе все катается на каких-то гигантских волнах. И тревога за что-то сделанное ли, грядущее ли, то подкатывает, то отступает. И так без конца. И на душе так гадко и мерзко. А еще и стыдно за что-то вдобавок.