Рассказы

— И что?

— А то, что он мне сам сейчас звонил и советовался, как ему быть.

— Алик звонил? — вскинулся Андрей.

— Да. Говорит, мол, у меня на Новый год два хороших предложения — не знаю, что выбрать. Одно, говорит, посложнее, но подороже. Другое попроще, но подешевле. В одном случае — детский праздник: сказочку детям расскажешь и привет, отдыхай. А там — до утра развлекай пьяных банкиров, которые не знают, чего хотят. Зато и цена привлекательная.

Повисло было молчание, но Лена:

— Не поняла, это у нас, что ли, детский праздник?

— Да, такую мы ему подсунули легенду.

— А почему это он вдруг с тобой советуется? — подозрительно развернулся Андрей.

— Почему нет? Я ж ему иногда помогаю праздники оформлять. Ты видел, какую мы в последний раз конструкцию соорудили на презентацию «Фольксвагена»? У заказчика тема праздника была: «Свободен, как ветер». И вот мы решили изобразить ветер в отдельно взятом помещении: воздушные всякие штуки из ткани, вентиляторы…

— Сейчас не об этом, — оборвал разошедшегося друга Андрей. — Давай по существу.

— И вообще, когда мы оформляем с Аликом презентацию какого-нибудь автомобиля, единственным лишним предметом в зале оказывается сам…

— Ку-ку, что у нас с Новым годом? — сдёрнул с Антона шапочку Андрей.

А Антон, как глухарь, продолжал петь:

— Мы говорим: а нельзя ли его куда-нибудь… хоть на улицу выдвинуть? Он нам мешает. А что с Новым годом?

— Что ты ему посоветовал? Приедет он к нам или нет? — нажала Лена, теряя терпение от желания скорее высказаться самой.

— Пока не знаю. Он думает, — поскучнел глазами Антон, сгребая мокрый снег с парапета.

— Послушайте вы, дураки, — наконец определилась Лена. — Вы уверены, что так надо? Вы покупаете у своего друга его рабочую ночь, вы его обманываете. Неужели не думаете, что он просто может обидеться?

Антон и Андрей действительно как дураки посмотрели друг на друга.

— Мы же делаем это ради… — сбито-с-толку пробормотал Антон.

— Конечно! — гораздо уверенней перебил Андрей. — И вместо того, чтобы работать на чьей-то свинячей пьянке, он отдохнёт в кругу друзей. При этом ничего не потеряет. Да и потом, он сам очень любит розыгрыши.

— Ой, не знаю, — выложила Лена упрямое сомнение на губах. — Розыгрыш — это одно, а денежными отношениями лучше дружбы не портить.

Ребята замолчали: то ли обиделись на скучное возражение, то ли сами засомневались.

— Он сказал, что всё должно решиться сегодня вечером, — вдруг запереживал Антон.

Андрей нахлобучил приятелю шапку, которую мял до сих пор в руках. И поправил помпон:

— Ты говорил, что откладываешь деньги на поездку в Финляндию? Может, того? А у нас с Алёнкой кое-чего на ремонт было заныкано. Янка с Юляшей, может, тоже чего подкинут. Чего скажете?

— Блин! Заныкано! Захныкано! — возмущённо воскликнула Лена, схватив пригоршню снега. — Жили бы себе спо-кой-но!

Андрей хохотал и отбивался, когда она совала снег ему в лицо, обнимал и пытался повалить её в серый городской сугроб. Антоша умилённо-задумчиво тёр очки мокрой рукой.

* * *

Во-первых, в последний момент ещё добавили. А во-вторых, он, наверное, и без того выбрал бы детей. Взрослые душные, странные. Что же касается в-третьих… Дед Мороз осточертел, ему до тошноты хотелось чего-то нового, он даже знал, чего именно. Алик был уверен: дети оценят. Он будет играть для них на губной гармошке, он будет Снусмумриком из сказки о Муми-троллях.

Уточнив возраст и количество участников праздника, получив от заказчика деньги, Алик в на редкость бодром и творческом настроении сел за сценарий.

Тридцать первого пошёл настоящий снег. Утром Алик проводил свою подругу Люду на вокзал — она до последнего раздумывала, ехать ли к родственникам в Коломну, надеясь, что Алик всё-таки откажется от работы в новогоднюю ночь.

— В следующем году я подготовлю из тебя настоящую Снегурочку, будем работать на пару, — празднично напутствовал её Алик, сажая в вагон. И вышел, минуя здание вокзала, — в снег.

Потом он навестил родителей, подарил керамический домик с окошком для свечи. Вполне новогодний и милый, чтобы родители тоже не обижались. Папа в очередной раз вспомнил и сам посмеялся:

— Провинциальному актёру предложили главную роль в Голливуде, бешеные гонорары…

— Пап, перестань.

— А он подумал и говорит: «Не могу, на носу ёлки».

В восемь вечера Алик выехал на работу. До деревни добрался минут за пятьдесят — дорогу уже подзамело. Дальше по плану, который ему нарисовал парень-заказчик, нашёл нужную дачу и остановил машину метрах в пятидесяти.

Жёлтая широкополая шляпа, оранжевая курточка и зелёные штаны. Правда, у Туве Янсон рисунки не цветные, но Алику одеяние Снусмумрика виделось именно таким. Он переоделся в машине, сунул в зубы бутафорскую трубку, за спину кинул мешок и пошёл пешком по свеженанесённым сугробам.

— Здравствуйте, дети, я Снусмумрик, — скажет он им сейчас.

В палисаднике прямо возле дома стояла по-настоящему красивая ёлка. Только шишки, мандарины и свечи. Красное и оранжевое на зелёном, — мелькнула полуусмешка по его губам. В правом ботинке неприятно мокро хрупнул снег.

— Здравствуйте, — навстречу ему на крыльце уже стоял хозяин дома. Не тот, от которого Алик получал заказ и деньги, другой. — Я Геннадий, а вы, должно быть, Алик, Дед Мороз?

Они прошли в дом, там по какому-то коридору.

— Где дети? — тихонько спросил Алик, неожиданно для себя почувствовав волнение.

— Здравствуйте, дети, я…

Они прошли ещё через комнату, и Геннадий остановился. Стараясь не смотреть на Алика, — тот сразу заметил эту особенность хозяина — так же тихо произнёс, кивая на дверь:

— Дети — там.

Ему показалось, за дверью музыка, открывая дверь — да, и полутьма, по углам задрапированные лампочки и густой, какой-то коричневый запах. Алик шагнул и вкрадчиво:

— Здравствуйте, я Снусмумрик…

Сначала ему показалось, что в комнате никого. Потом под светильниками, обёрнутыми в разноцветную ткань, зашевелились фигуры. Шесть человек — тоже закутанные, как и светильники. С ног до головы. Причудливые, довольно неуклюжие наряды из полупрозрачного цветного тюля скрывали и волосы, и лица, и руки.