Расследователь. Предложение крымского премьера

– Что предлагаешь?
– спросил Зверев.

– В принципе, картина ясна. Мы можем написать отчет, сдать его нашему заказчику и вернуться в Питер. Но я бы хотел разобраться до конца. Понять, почему убили Георгия и кто его убил?

Зверев открыл бутылку пива, сделал глоток прямо из горлышка. Потом сказал:

– Убивать его действительно не было никакого смысла. Ну взяли за жабры, вывезли в Таращу... отмудохали, отобрали кассеты и деньги.. но убивать-то зачем? Проще и практичней заставить работать на себя. Однако ж убили. Не вяжется как-то, не вижу логики.

– Потому я и хочу разобраться, - ответил Андрей.

– В машине были Заец и некто Слепой. С них и следовало бы начать, но Зайца уже не спросишь, а кто такой Слепой, мы пока не знаем. Скорее всего, это человек Отца.

– Нужно устанавливать. Если Георгий его знал - а он его знал, раз уж записал "Слепой" - то, скорее всего, этот Слепой из ближайшего окружения Отца. Тем более, что и сам Отец не послал бы на такую важную стрелку кого попало... Думаю, мы установим его легко. Давай поступим просто - я звоню моему лучшему другу Краюхе, а ты пану полковнику Перемежко.

Они взялись за телефоны. Обнорский разговаривал с Василием Васильевичем Перемежко около двух минут, Зверев с Краюхой - три. По окончании переговоров обменялись информацией.

– Перемежко сказал, что да - среди окружения Отца есть некто Слепой. Личность известная, имеет две судимости - за ношение оружия и за грабеж... подробней он сможет сказать завтра.

– Краюха, - усмехнулся Зверев, - ничего не сказал про судимости, но Слепого знает. Именно Слепой искал человека, который на вокзале увел "дипломат". Сказал, что Слепой - беспределыцик, приехал с Отцом из Симферополя...

– Вот оно и срослось. Слепой занимался розыском "дипломата", ему же поручили забрать пленки у Г. Г. Симферопольский, говоришь?

– Это не я говорю, это Краюха говорит. Андрей тоже открыл себе бутылку пива, сделал глоток.

– Симферопольский, - сказал он, - это хорошо... Позвоню-ка я в Симферополь, есть у меня там один человек, который очень не любит Отца и его банду.

Андрей полистал записную книжку, нашел телефон "афганца" Сереги, набрал номер.

– Здравствуй, Сергей Иваныч, - сказал Обнорский, когда в трубке раздался голос Сереги.
– Андрей Обнорский из Питера... не забыл такого?

– А, гражданин расследователь! Нашел голову Горделадзе?

– Ищу, Иваныч. Если ты поможешь, то глядишь, и найду.

– Всем, чем могу. Спрашивай.

– Значит, так, Иваныч... тебе знаком человечек с погонялом Слепой?

– А як же? Личность известная. Но он теперь больше в Киеве отирается... Хотя и у нас, в Симферополе, частенько бывает. А что тебя, Андрей Викторович, конкретно интересует?

– Все, - ответил Обнорский.

– Я тебе уже объяснял, что все знает только "Бизон" и "Скорпион". А я просто бывший мент.

– Да ладно, не прибедняйся. Охарактеризовать Слепого можешь?

– Почему нет? Могу... Итак: Макаров Геннадий Ефимыч. Год рождения по памяти не скажу, но что-то около тридцати. Образования - ноль, но зато здоров как бык. Боксер. Имеет две судимости. Одну в самом начале девяностых за ствол, вторую - в девяносто третьем за грабеж. Оба раза выходил досрочно. Беспределыцик, покуривает травку, ходит в подручных у Отца, что еще хочешь услышать?

– Спасибо, - сказал Обнорский. Они поговорили еще с минуту и попрощались. Обнорский передал Звереву то, что сообщил Сергей.

– По большому счету эта информация ничего нам не дает, - сказал Сашка.
– Встретиться со Слепым, конечно, стоит, но он человек опытный - пойдет в полный отказ, а предъявить ему нечего. Остаются Вайс, Отец и Эстер.

– Эстера можно исключить сразу. Тут Затула права - руки у нас коротки, чтобы до него дотянуться... Вайс? Тоже пустой номер. Скажет: знать ничего не знаю. И что ты ему сделаешь?

– Ничего.

– Остается Отец.

– Да, остается только Ленечка Матецкий.

* * *

– Ну что, Эстик? Думаешь, я тварь?
– спросила Алена.

Кот молчал. Смотрел своими загадочными глазами и молчал. Алена налила себе виски. Из той самой бутылки, что так и не допили с Георгием. Выпила и зажмурила глаза. Из-под век выкатились две слезинки.

– И ты, Гия, думаешь, что я тварь?
– спросила она у портрета на столе. Георгий тоже ничего не ответил. Он улыбался - спокойно и безмятежно. Алена смахнула слезинки и прочитала:

Я уйду. И ничего не будет.

Лишь тоннель и свет в конце пути.

Божий Правый Суд меня рассудит

И определит, куда пойти.*

* Стихи Марины Макеевой.

Она посмотрела на портрет, на кота, на свое собственное отражение в зеркале... Потом упала лицом в подушку и зарыдала. На пол свалились розовые та-почки-бегемотики с голубыми глазами.

Визит к депутату Верховной Рады Леониду Матец-кому был назначен на 16:30. Добиться согласия на встречу оказалось совсем просто: Обнорский представился секретарю, попросил передать господину депутату, что у него журналиста Обнорского - есть новая информация о "деле Горделадзе". Она очень важна, затрагивает непосредственно господина Матецкого. Поэтому очень желательна личная встреча. Андрей оставил номер своего телефона и стал ждать.

Не было никаких сомнений, что Отец клюнет. Не может не клюнуть. Если он работает в связке с Хозяином, а он работает в связке с Хозяином, теперь это очевидный факт, - то должен знать, что Обнорский и компания свернули расследование и убрались восвояси... Причем спешно убрались, напуганные. И вдруг - Обнорский вернулся! Это неспроста. Это значит, что они что-то нарыли, что-то такое, что заставило Обнорского вернуться... Видимо, это действительно важно. И опасно.

Обнорский и Зверев считали, что после сообщения секретаря о звонке Андрея, Отец, если и не напугается, то насторожится. Формулировка "есть новая информация... очень важна... затрагивает непосредственно господина Матецкого" расплывчата, неконкретна, допускает разные толкования. Отец обязательно клюнет.

И он клюнул. Спустя минут сорок после звонка Андрея Матецкий позвонил сам, представился и поинтересовался, чем он может быть полезен господину Обнорскому. Андрей довольно сухо ответил, что разговор возможен только при личной встрече. Встречу назначили на 16:30. В офисе Отца.

За полчаса до встречи Обнорскому из Симферополя позвонил "афганец" Серега.

– Андрей Викторович, - сказал он, - потолковал я тут с людьми насчет Слепого... Ты ведь его к "делу Горделадзе" примеряешь?

– Точно так.