Расследует Максимилиан Хеллер

В этом последнем деле, которое, вероятно, будет стоить ему жизни, если бы я не увидел скелет месье Бреа-Кергена в темноте чулана, то у меня не возникло бы мысли проводить там обыск. Следовательно, я не открыл бы кожаной сумки и получил бы смертельный укол в пятку с ядом кураре… и преступник никогда не был бы передан правосудию.

Судебный следователь Донно высказал бандиту свое удивление, что такой умный и расчетливый человек, как он, сохранил скелет жертвы, а это неопровержимая улика.

– Я не могу этого объяснить, черт подери! – отвечал он. – Мне часто приходило в голову избавиться от него. Однажды я даже отнес его в пруд, чтобы спрятать на дне. Но я смотрел на это как на слабость, как на недостойную меня трусость! А потом он был так прекрасно обработан! Это было настоящее произведение анатомического искусства, которое я любил созерцать. Мне не хотелось с ним расставаться! Это было похоже на символ моей победы над полицией. Я не только вырвался из их лап, но обхитрив всех, кто на меня охотился, стал жить в феодальном замке как аристократ.

Затем он рассказал нам, как десять лет тому назад ему удалось избежать активного судебного преследования, как его медицинские знания, полученные в Индии, где он укрывался после побега из Кайенны, позволили ему дважды за это время сыграть роль доктора Виксона.

Эта роль открыла для него двери всех салонов Парижа и позволила бросить очередной вызов полиции. Он был невероятно одаренным человеком, но его талант был поставлен на службу низменных наклонностей этого человека.

Буле-Руж обладал определенным талантом рассказчика и использовал в своей речи богатые и яркие обороты речи. Мы слушали его, как если бы сидели в парижских салонах, а он был путешественником, возвращающимся из странных мест и рассказывающим о своих приключениях с несравненным очарованием.

Этот необычный человек с энтузиазмом рассказывал о своих преступлениях и, казалось, гордился ими. Если бы не окружавшие его жандармы и сковавшие его наручники, то можно было бы подумать, что перед вами давно потерянный друг, рассказывающий о своих заграничных приключениях и событиях опасного путешествия, а не заключенный, обвиняемый в преступлениях, грозящих смертной казнью и чья голова скоро окажется на эшафоте.

Сильный, но причудливый характер этого человека чрезвычайно заинтересовал меня, и теперь, когда несчастный Герэн наверняка выйдет на свободу, я почти надеялся, что Буле-Руж сможет избежать смерти. Для человека такого таланта было бы действительно трагедией закончить свою жизнь под лезвием гильотины, как обычный преступник.

Я выбрал из допроса те факты, которые имеют отношение к тому, что однажды будет называться «Дело Бреа-Ленуара», и поспешно отправляю вам краткое изложение.

Его признание в убийстве месье Бреа-Кергена во всех деталях подтверждает рассказ Ивонн. Я спросил убийцу, почему в четверг вечером он пытался заставить свою сообщницу уехать в Ренн и почему, когда она отказалась, он решил ее убить.

– Ах! – ответил он. – Я был полностью уверен, что вы приехали со мной, чтобы шпионить и раскрыть мои секреты. Я не боялся вас, так как был уверен, что вы не сможете добыть никакой информации от старого садовника. Он, кстати, и не знал ничего, что можно было бы сообщить, так как никогда не замечал, что я занял место его настоящего хозяина. Но я боялся Ивонн. Как известно, женщины подвержены угрызениям совести и нервным припадкам. Если бы вы узнали, что она в особняке (а то, что последовало за этим, доказало, что мои опасения были вполне обоснованными), то вы бы смогли заставить ее заговорить. Вот почему я хотел отправить ее в Ренн и убить, когда она отказалась.

– Но почему, когда вы узнали, кто я, не избавились немедленно от меня, как хотели сделать с Ивонн?

– Я вам расскажу. Когда вы представились мне в Париже, я принял вас за настоящего болвана, глупого и безобидного, настолько хороша была маскировка. Я был рад воспользоваться вашими услугами, потому что мне нужно было разложить вещи покойного. Я не хотел использовать управляющего Проспера, потому что опасался его любознательности и болтовни. Кроме того, два дня назад у меня была неудачная встреча с молодым аристократом на Университетской улице, который отбил мне почки, из-за чего я не мог наклоняться. Итак, я взял вас к себе на службу, полностью рассчитывая отправить вас обратно в деревню, как только я уеду из Парижа. Но я узнал вас вечером у графини де Бреан, когда вы подошли ко мне и сели за игровой стол. Я узнал вас по глазам. Они так странно сияли и действительно напугали меня той ночью. Когда я обнаружил, что меня исследуют с таким пристальным вниманием, и когда я увидел, как ваши длинные пальцы пересчитывают карты одну за другой, я почти испугался. Да! Буле-Руж испугался! И я больше не осмеливался обманывать, это я-то, отважно одурачивший самого королевского прокурора месье де Рибейрака! Тогда я понял, что имею дело с грозным противником, поэтому чтобы сбить вас с пути, я задумал дерзкий проект, слишком дерзкий и я должен был предвидеть последствия. Я решил взять вас с собой в Бретань и ни на минуту не выпускать из виду, пока я не смогу убедиться, смертельный вы враг или нет. Из-за тысячи мелких деталей я быстро убедился, что вам подходит одежда слуги не больше, чем мне треуголка жандарма! Потом я принял вас за агента префектуры Парижа. Это была моя роковая ошибка. Я должен был знать, что ни один сотрудник полицейского управления не смог бы продемонстрировать такое мастерство и смелость. Вы были настолько необычны, что я намеревался, как только вы приедете сюда, соблазнить вас предложением, в тысячу раз более щедрым, чем зарплата полицейского. Вы бы работали на меня, я нанял бы вас на грандиозный проект, который планировал начать, как только унаследую поместье Бреа-Ленуар, для него мне нужен был человек ваших способностей. Я хотел бы, чтобы ваша судьба была связана с моей. Испытывая к вам определенную симпатию, я сказал себе, что, в конце концов, при малейшем признаке неприятностей смогу от вас избавиться. Именно при таких обстоятельствах я получил письмо от месье Берто, нотариуса, который вызывал меня в Ренн, чтобы уладить дела с наследством. Мне пришлось уехать поспешно, воспользовавшись моментом, когда вы не шпионили за мной. Старому Иву было велено сообщить вам, что я заперся в своей комнате, потому что немного приболел и не сообщать, что я уехал. Как вам удалось заставить этого старого идиота заговорить? Вернувшись, первым делом я отправился в свой тайный чулан. Там, на полу, я увидел след, который мне не принадлежал. Я был потрясен, удивлен и поклялся убить вас. Но вы еще раз продемонстрировали свое мастерство, когда соскребли с моих игл яд кураре и покрыли их какой-то безобидной смесью. Если бы вы не оставили иглы на прежнем месте в футляре, то подписали бы себе смертный приговор, потому что в этом случае я бы использовал нож, а не какую-то булавку.

– Теперь вы должны рассказать нам, – прервал его месье Донно, – как вы задумали убить Бреа-Ленуара и как вы это осуществили.

– Это очень просто, – с обычным спокойствием ответил пленник, – я прочитал в бумагах покойного Бреа-Кергена, что у него был очень богатый брат, живущий в Париже, а недавно я нашел переписку, которая доказывала, насколько натянутыми были отношения между двумя братьями. Из одного письма я узнал, что месье Бреа-Ленуар намеревался лишить бретонца наследства. Все письма и бумаги, которые я нашел, были за последние три месяца, до этого я вообще думал, что у человека, место которого я занял, нет живых родственников. Я искал бумаги девять лет во всех укромных уголках особняка. В конце концов, я нашел их за большим венецианским зеркалом в кованой оправе. Я быстро принял решение. Меня мало беспокоило то, что меня обделят наследством. Я не мог потерять миллионы, необходимые мне, чтобы начать великий проект, о котором я упоминал ранее, и для которого я намеревался привлечь этого месье.

Поэтому я уехал в Париж, чтобы найти завещание, лишающее наследства человека, место которого я занял. Как только завещание будет аннулировано, я без труда унаследую состояние. Обстоятельства благоприятствовали мне, потому что старый волк Бреа-Керген никогда не покидал свой особняк, поэтому никто не помнил, как он выглядит. Это дало мне возможность легко выдать себя за него. Кроме того, я всегда, как и этот месье, искусно маскировался. Я был примерно того же роста, что и умерший. Его огромный парик из взлохмаченных волос и его лицо, похожее на немытого медведя, было легко скопировать, а поскольку он никогда не говорил ни слова, у меня никогда не возникало проблем с имитацией голоса. Добравшись до Парижа, я провел около недели, изучая привычки Бреа-Ленуара, исследуя план дома и его окрестности. Несмотря на то, что «мой брат» отошел от дел, каждый день на два или три часа он ходил на фондовую биржу, чтобы развлечься. Я купил форму посыльного и, неся под мышкой красиво оформленный журнал, упакованный в объемный пакет, около трех часов дня подошел к двери дома. Мне пришлось тщательно спланировать свой визит, чтобы управляющего Проспера не было на месте. Единственным человеком был Герэн, слонявшийся по дому, засунув руки в карманы.

«Месье Бреа-Ленуар?» – спросил я.

«Его здесь нет», – ответил наивный крестьянин, кланяясь в пол.

«Знаю, что его здесь нет, – продолжил я, громко хохоча, – просто спросил, чтобы убедиться, что это его дом. Он сам послал меня сюда. Он подошел ко мне у биржи, где лавка виноторговца, знаете? И попросил меня принести этот пакет и положить его над камином в его комнате. Не могли бы вы указать, где найти его комнату? Это тяжелая посылка, а от фондовой биржи до улицы Кассет далеко».

Герэн проводил меня по лестнице и показал комнату своего хозяина, от которой у него был ключ. Я положил свой фальшивый сверток на каминную полку.

«Ой! – сказал я, внезапно обернувшись, как будто вспомнив что-то, и стал рыться в карманах.– Вот письмо, которое ваш хозяин велел мне передать вам. Надлежит немедленно отправить его адресату. Нельзя терять ни минуты. Вам лучше идти быстрее, иначе месье Бреа-Ленуар будет очень расстроен».

Я толкнул его за плечи, и он бросился вниз по лестнице, шагая через ступеньку. Осмотрев комнату на случай, если мне придется бежать, я пришел к выводу, что это нельзя будет сделать через окна. На них были решетки, так что этот путь спасения был отрезан. Затем я взял бумагу, которая служила оберткой и пакетом для фиктивной посылки, скомкал ее и бросил в огонь камина, затем лег под кровать, чтобы дождаться подходящего момента. Месье Бреа-Ленуар обычно ложился спать в девять часов. Я слышал, как он ругал Герэна за то, что тот осмелился проникнуть в его комнату. Слуга, заикаясь, повторял что-то про пакет и письмо. Но поскольку хозяин не отдавал никаких приказов относительно писем и посылок, он был очень зол на Герэна и поклялся, что уволит его на следующий день. Через час Бреа-Ленуар получил укол иглой, эффект от которого был подобен удару молнии. Когда он умер, я обыскал письменный стол, взломав его так, чтобы оставить очевидные следы. Я хотел, чтобы это выглядело как работа грабителя. В одном из секретных ящиков я нашел завещание, которое сразу же сжег. Затем я бросил несколько крупинок мышьяка в стакан, стоявший на столе, и вернулся обратно под кровать. Как видите, мой план был достаточно хитроумен. Вы знаете смятение, которое царило на следующее утро. Я незаметно выскользнул из-под кровати среди всей суматохи. Вокруг дома толпилось столько людей, что моего присутствия не заметили.