Растопить ледяное сердце

— Как закончит, пусть зайдет ко мне, доложит. Пока иди отдыхай. Официально мы сможем начать расследование лишь завтра.

Я бы начал прямо сейчас, но нам следует отдохнуть после перехода. Слишком магически затратный процесс. Даже я чувствую легкую усталость, а Ульв и Клаус не привыкли к портальным переходам, и не обладают таким количеством магии. Для меня портал — способ безопасно для себя и окружающих опустошить резерв от лишнего, но проблема в том, что это помогает ненадолго, мой холод слишком быстро восстанавливается. Это одновременно дар и наказание.

Осматриваю отведенные мне покои, сразу же проверяя их на предмет подслушивающих и подглядывающих артефактов. Мне плевать на комфорт и красоту окружающей обстановки, иногда, по долгу службы, приходится ночевать в самых неприглядных условиях, я к этому уже привычен. Важнее не допустить слежки. Но здесь всё чисто.

Накладываю несколько охранных и защитных заклинаний и сажусь за стол. Следует до ужина успеть еще раз проверить всю информацию и составить план.

Глава 31

Алевтина

Через три дня, как и планировалось, снова еду в галерею, чтобы присутствовать на аукционе, который устраивает герцог Руссо. Сегодня я впервые за несколько месяцев заработаю свои личные деньги.

Давид и Кейтлайн не ограничивали меня в тратах, но мне всегда было неудобно брать деньги у друзей на свои нужды. Я понимаю, что для королевской четы покупка для меня одежды и других необходимых вещей — капля в океан, небольшие траты, но, тем не менее, я старалась приобретать только то, в чем крайне нуждалась. А уж когда увидела цены на платья, которые Кейт заказала для меня у лучшей модистки королевства, то долго ругала подругу за ненужные расходы.

За прошедшие три дня я ни разу не сталкивалась с герцогом Линденом. Возможно, дело в том, что я старалась не выходить из своей комнаты, а может быть, герцог был слишком занят. Но после приветственного ужина в первый день, на котором я стремилась не привлекать к себе внимания и вяло ковыряла вилкой в салате, опустив глаза вниз, мы больше не встречались. Я чувствовала взгляд Райнхольда на себе в тот вечер. Пронзительный, жгучий. Я дрожала внутри, ощущала странное томление во всем теле, но не смела поднять глаз, столкнуться лицом к лицу с тем, кто одним лишь взглядом заставляет меня плавиться. Ни к чему это, лишнее.

— Леди Альбертина, вы очаровательны, — встречает меня герцог Руссо на пороге галереи. — Уверен, что сегодня вы станете богаче на тысячи золотых.

— Как будет проходить аукцион? — спрашиваю, потому что ни разу не присутствовала на подобном мероприятии.

— Очень просто. Мы назначили минимальные цены на все работы, которые пожелали купить господа и дамы. У каждого есть табличка, которую нужно поднять и огласить цену. Если кто-то другой желает перебить предыдущую сумму, он может поднять свою табличку. Аукцион по каждому лоту будет длиться до тех пор, пока последняя цена не будет названа.

Киваю. Примерно так я все себе и представляла.

— А если никто не готов будет купить лот даже по минимальной цене? — закусываю губу от волнения.

— Такого еще не случалось, но если и произойдет, то я верну полотно на выставку. Оно дождется своего покупателя рано или поздно.

Чуть успокаиваюсь.

— Какую минимальную цену вы назначали за мои полотна?

— Сотня золотых за каждое.

— Ого, — удивляюсь я.

— Не забывайте, что в аукционе участвуют только очень богатые люди, — подмигивает мне герцог Руссо. — Для них эта сумма ничтожно мала. Уверен, что менее чем за тысячу золотых ни одна из ваших картин не уйдет.

Ошеломленно выдыхаю. Пять тысяч золотых! Если герцог окажется прав, то я целый год смогу не думать о заработке.

Зал галереи сегодня преобразился. В центре установили кафедру, рядом с ней большой мольберт, на который, видимо, будут ставить полотна, участвующие в торгах. Напротив кафедры расположилось шесть рядов стульев для гостей. Всего я насчитала шестьдесят мест. Неужели так много людей одновременно будут биться за мои картины?

Нахожу глазами несколько кресел, установленных вдоль стены. Должно быть, для наблюдающих за аукционом. Решительно пересекаю зал и усаживаюсь в одно из них.

Зал постепенно наполняется гулом голосов. Места возле меня занимают какой-то сухощавый старик, светловолосый юноша и статная женщина. Интересно, они тоже художники? Или, быть может, работники галереи?

— Дамы и господа, — встает за кафедру герцог Руссо, и собравшиеся тут же замолкают, — я рад вас приветствовать на художественном аукционе. Приятно видеть в зале много знакомых лиц, я рад, что творчество завораживает и увлекает вас так же, как и меня. Большинству из вас известны правила, но я повторюсь для тех, кто впервые посетил мероприятие. Для начала…

— Быстрее бы он закончил вещать, — ворчит старик, сидящий рядом со мной. — Я хочу уже получить свои деньги и вернуться в поместье.

— А вы…

— Виконт Феофанов, — представляется старик. — Творец, как и ты, юная леди.

— Давно вы пишете картины? — любопытствую я, внимательнее рассматривая старика.

На морщинистом бледном лице выделяются неожиданно яркие, живые глаза необычного фиолетового оттенка.

— Так почитай сорок лет почти, — отвечает старик. — Я вижу, что ты, как и я, поцелованная богами. Какой у тебя необычный дар?

— Дар? — хмурюсь, не понимая, о чем он говорит.

— Магический, — поясняет виконт. — С кем из богов тебе довелось пообщаться лично?

— У меня нет никакого дара, — твердо отвечаю я.

Меня осматривали лекарь и главный маг, когда я только попала во дворец. Ни один из них не обнаружил во мне потенциала, который мог бы говорить о том, что я магически одаренная.

— Этого не может быть, — упрямится старик, глаза которого словно вспыхивают и на секунду становятся бирюзовыми. Нет, наверное показалось. — Я вижу божественную отметку на твоей ауре, да не одну, а сразу три.

Все ясно. Он чокнутый. С талантливыми людьми случается подобное. Должно быть, виконт пишет картины с сюжетами легенд и сказок. За годы творчества перестал различать реальность и фантазии, вот и несет теперь всякие глупости. Всем известно, что аура существует у любого человека, но никто так и не смог по-настоящему увидеть её. Это нечто иллюзорное, то, что считывается на подсознательном уровне. А старик утверждает, что на моей ауре какие-то божественные отметки.

— Что вы еще видите на моей ауре? — приветливо улыбаюсь, стараясь не выдать свое недоверие.