Равновесие Парето

Потом мы искали палки для факелов. Степанов указал на ящик с красными оградительными колышками, на которых гвоздиками были прибиты маленькие треугольные флажки. Илья попытался было ломать ножки мебели, но диспетчер не дал. На возглас шофера о ненужности всего этого лишь отрицательно покачал головой и нетерпящий пререканий тоном сказал: «Не трогай. Хорошие вещи, грех их портить».

К факелам нашелся бензин в пластиковой бутылке, целый мешок ветоши, пачка со спичечными коробками.

Наверху, на втором этаже, кто-то время от времени скребся. Музыка то прекращалась, то начиналась вновь, иной раз звучала задом наперед. Я со страхом смотрел на закрытую и заваленную шкафом дверь лестничного пролета, перед которой стоял Юдин. Он не участвовал в общей суете, он стоял и смотрел на дверь, опершись о свой посох.

Геолог в очередной раз пресек попытку Степанова сходить наверх и посмотреть. Старик предполагал, что туда мог забраться кто-то выживший. Впрочем, на вопросы Карчевского о том, зачем выживший притащил с собой старый патефон и теперь бегает и скребется, Николай Семенович ответить не смог, поэтому на лестницу его не пустили.

В какой-то момент передо мной встал вопрос обуви. Мои ступни, перевязанные и обутые в толстые шерстяные носки, ни в одну из найденных в каптерке пар ботинок и сапог. Когда я уж было подумал, что так и придется мне идти дальше в тапочках, как Степанов извлек из дальнего угла блестящие черные калоши. Они пришлись впору, сидели как влитые и лишний раз не раздражали и без того саднящие ноги. Я прошелся в обновках по залу, вызвав улыбку Николая Семеновича и беззлобную подколку Карчевского. Калошами я остался доволен, несмотря на несколько старомодный вид. Не на VIP-вечеринку в них идти, в конце-то концов.

Наконец все было готово к выходу. Я с нарастающим страхом смотрел на убывающий свет за окном. Понимал головой, что мы запаслись факелами, что уже знаем и можем больше, чем в первый переход, мы лучше подготовлены. Но перспектива повторной встречи с потусторонними существами, рыскающими снаружи, меня страшила до нервной дрожи. Я старался не показывать свой страх, но по лицам товарищей видел, что их мысли заняты тем же. Лишь Степанов и Ян оставались спокойными. Но если Николай Семенович сохранял присутствие духа по незнанию, то на что рассчитывает Юдин? Ведь так и остался за кадром мой вопрос о том, как они смогли дойти по изменчивому городу, да еще и не нарваться на тварей. Интуиция мне подсказывала, что Ян что-то сильно недоговаривает.

Геолог подозвал всех к куче вещей, начал раздавать сумки и рюкзаки. Мне достался полупустой баул с едой. Я просунул голову в широкую лямку, повесил продолговатый мешок на спину. Судя по характерному позвякиванию и по жестко упершемуся в спину краю, в нем лежали еще и походные котелки.

Каждому досталось по несколько самодельных факелов. Геолог строго предупредил, чтобы без дела не жгли, что он скажет кому и когда.

— Неизвестно, сколько нам предстоит плутать по городу, — напутствовал Олег, обводя всех проникновенным взглядом. — По прямой в былые дни до поста МЧС можно было дойти за двадцать минут. Сейчас не знаю. Как бы там ни было — держаться вместе, поодиночке в сторону не отлучаться, друг друга из виду не терять. По ходу движения идем единой группой. Если вдруг кто-то все-таки останется один, то тут же организуйте костер. И сидите на месте, мы постараемся найти.

Геолог почесал всклокоченную бороду, криво усмехнулся:

— Ну, кто верует, молитесь. Остальным звать удачу.

Олег повернулся, чтобы открыть дверь в тамбур.

— Нет необходимости уповать на удачу, — вдруг сказал стоящий позади всех Юдин. — Я доведу вас до поста.

На него уставилось три пары удивленных глаз.

— Я могу ходить сквозь тени безумия, — пояснил Ян, выходя вперед. — Меня город наделил этим.

Он мягко отстранил дородного Карчевского, открыл дверь и вышел. Олег проводил его тяжелым взглядом, но повернувшись к нам, произнес:

— Чем черт не шутит. Пойдем за блаженным. На авось.

18

Второй этаж и башня диспетчерской колыхались в сером полумраке уходящего дня. Похожие на мираж стены здания потеряли четкость линий, границы постоянно плыли, зыбко подрагивая. Будто горячий воздух поднимался между нами и старым зданием аэродрома.

Мы стояли на дороге, ведущей прочь от вотчины Степанова. Четверо, возможно, последних живых во всем гигантском котле гор. Мы стояли и смотрели на здание диспетчерской, на уходящую в город дорогу, на сам город, виднеющийся вдалеке. Точнее на то, что теперь было городом.

Вокруг нас кружила серая пурга. Мир словно потерял свою физическую оболочку, распадался на разлетающиеся черные и серые хлопья, которые плавали в серебристом тумане из таких же частиц разной величины. На миг частицы складывались в далекие здания проспекта Мира, в жилые дома и будки остановок, но через мгновенье вновь сметались, словно песок со стола. В глубине всей этой мрачной метели проносились тени, растянутые от тонких нитей до длинных полотнищ. Они переплетались, то вдруг проявляясь четче, то пропадая из виду. Там же, в глубине метели, еле видимо, двигались неизвестные фигуры, с трудом узнаваемые, напоминающие человеческие.

И это все бушевало вокруг, бросая в лицо мягкий пепел, не оставляющий следа ни на коже, ни на одежде. Я пытался поймать их в ладонь, но рука хватала пустоту.

— Грандиозно, — в голосе Степанова явственно слышалось восхищение. Он, сам себе не веря, качал головой, с открытым ртом наблюдал этот изменчивый бульон пространства вокруг нас. Его лицо, удивленно вытянутое, напоминало лицо ребенка, увидевшего необыкновенный фокус.

— Олег, это грандиозно, — он повернулся к хмуро курившему Карчевскому, который прятал сигарету в ладонях, заглянул в лицо. — Я не видел никогда ничего подобного.

— Надо идти, если мы хотим увидеть что-то другое в своей жизни, — буркнул Илья, с неприязнью оглядываясь.

Геолог искоса бросил на него взгляд, нахмурился еще больше. Видимость составляла метров десять, потом мир превращался в сплошную движущуюся стену.

Идти дальше было страшно.

— Ян, — обратился я к Юдину, который стоял, закрыв глаза, и казалось, прислушивался к голосам в своей голове. — Вы обещали помочь нам.

Седобородый старик с неохотой вернулся в реальный мир, проверил, застегнуты ли крючки на шинели, окинул всех рассеянным взглядом.

— Нужны веревки для связок, — произнес он. — Иначе мы можем потерять кого-нибудь.

Долго упрашивать никого не пришлось. Геолог нарезал перочинным ножом несколько кусков репшнура, раздал их товарищам. Из рюкзака появилась связка монтажных карабинов.

Первый кусок пристегнули к поясу Юдина, которому предстояло идти первым, за ним встал Степанов. За диспетчером, в паре шагов, оказался шофер. Потом я. Замыкал цепочку геолог.

— Ян, — окликнул Олег старика. — Что с тенями. Факела пригодятся?

— Нет, — мотнул бородой старик. — Они пока не видят нас. Идемте.

Он махнул рукой с посохом, повернулся и не спеша пошел по дороге. Я с трудом видел спину седобородого в вихре хлопьев.

Шофер смачно сплюнул под ноги, подкинул на плечах рюкзак и пошел следом. За ним двинулся Николай Семенович. Я посмотрел на Олега, тот ободряюще кивнул. Я коротко кивнул, почувствовал натягивающийся трос и пошел вслед уходящим людям.

Следующие полчаса мы провели в полном молчании, лишь изредка что-то пел в полголоса себе под нос Илья.