Разлюбил – будешь наказан!

– Жми сюда, здесь еще фотки, – подсказывает Антон, – что-то он разный везде какой-то. Темная личность.

Я листаю альбом. Вот его сын. Жена толстушка. Еще одна жена. Антон в костюме! Я падаю! Сидит в каком-то подозрительном ресторанчике. Полы в шахматную клетку. Опять на нем дурацкие очки! Вот его студия. Командует, висит над пультом. Кошмар! У него шерсть на груди! У него живот!

– Ох, а покраснела-то вся! – Тигр смотрит на меня, как на приболевшую собачку. – Смотри, какие у него тут постики прикольные.

Тигр сделал серьезное лицо и начал читать с выражением:

– «Я рожден в дремучих лесах… меня кормили салом с кровью, а не молоком»… Оно и заметно. «Ни одна женщина от меня никогда не уходит…» – Тигр пошевелил бровями. – Мечты, мечты… «Я ломаю судьбы, я талисман, несущий счастье, я фокусник»… Он фокусник! – Тигр усмехнулся и вынес свой вердикт: – Журналисты херовы!

– Смотри, Антон, у него музыка, та самая, латино, там включали, на море.

Я жму на «play». Мне душно. Да, сердце и правда бьется. Я прошу своего тигра:

– Сделай мне тоже такую страницу.

– Давай, – говорит, – мы тебя сейчас нащелкаем. Только губы накрась, бледная ты у меня какая-то.

Домой подниматься лень. Я пошарила немножко в Олином ящике, достала вишневую помаду из вражьей косметички.

– Дай, я сам накрашу. – Муж отодвинул кресло к той стене, где висит маяк. – Садись сюда. Повыше. Ножки вытяни. Так, прекрати мне тещины морды строить. Улыбайся. Подумай про что-нибудь приятное.

Ну, я и подумала: Антон обалдеет, когда увидит меня, в обморок упадет, а потом водки выпьет. Зря я, что ли, помираю на беговой дорожке?

Каждый день! По десять километров! Бегу как танк, в офисе даже потолок трясется. Народ сидит за компами и головой качает: «Какая сила воли!» А если кто-то из клиентов интересуется: «Кто там у вас гремит?», муж мой шутит: «Это моя лягушонка в коробчонке едет».

– Ты про что сейчас подумала? А, красавица моя? А ну-ка, иди сюда. Ты не радуйся. Этот брутал только твое декольте увидит. А я со всем остальным мучаюсь!

Я иду к тигру. Целую в губы. Сажусь на стол. Обнимаю. Кажется, ко мне опять вернулось вдохновенье. Вдохновенье на любовь. Да, вдохновил один, а дивиденды достаются другому. Со мной это обычное дело. «Просто он рядом с тобой, а я нет».

Мы были еще в кабинете, когда тигру пришло новое сообщение от Вероники: «Буду в пятницу. Проездом в Адлер. Сможешь меня встретить?»

– Не сможешь, – говорю. – В пятницу вечером? После работы? Не сможешь. Она мне даже привет не передала!

Я была очень рада увидеть Веронику. Я одичала в ссылке, кидаюсь на гостей. Муж меня под столом толкает, чтоб отстала от человека со своей добавкой. Каждый раз смеюсь над одним и тем же анекдотом, все командировочные мне его по очереди рассказывают. А тут такое событие! Школьная подружка! Вероника! Первая любовь моего мужа! Ура! К нам! К нам!

Бонапарт засуетился, рубашку поменял, выбежал на лестницу. Такси подъезжает. Сюда! Сюда! И она выходит. И режет от бедра, как по дорожке Каннского фестиваля. Вся элегантно-неприступная, благородный серый и розовый, на лице отрешенная лирика и декаданс. Все та же лирика и тот же декаданс, что и десять лет назад.

– Какая она стала корова, – я тигру говорю, хотя Вероника не стала никакой коровой.

– Да, – он согласился рассеянно, а у самого глаза ой, ой, ой, как блестят.

Вероника собиралась замуж за моего мужа. А кто подкинул ей идею? Я. Говорю: «Вероника, если тебе так приспичило надеть белое платье, кадри Зильберштейна. Мальчик из хорошей семьи. Мозг, чувство юмора, и жену будет любить». «Да? Почему?» – спрашивает. Ей еще и объяснять надо!

Хоть бы улыбнулась мне, что ли, со мной все-таки она распивала свою первую бутылку водки. Нет. Молчит, хлопает ресницами, детей разглядывает.

– Какой у вас мальчик уже большой… Светленький в кого-то.

– А мы и сами не знаем, в кого.

Я хотела с ней пошутить, но Вероника меня не замечала. Стоит в моей прихожей, а меня не видит. Антон чмокнул ее в щеку. Она вздохнула удивленно: «Как ты возмужал» и пошла с металлоискателем по нашей квартире.

В столовой она остановилась, там висели снимки с рыболовными трофеями моего мужа. Вероника вперилась в один, где он раздетый, загорелый и заросший.

– Это на Кубани такие сомы водятся?

– Нет, это он на Волгу ездил, – говорю и бокальчики расставляю.

– На рыбалку? Так далеко?

– Тыща верст, – уточнил тигр.

– Расстояния теперь не проблема. Было бы что ловить, – я не удержалась.

– За встречу, – кивнула Вероника моему уссурийскому тигру и с этого момента обо мне не вспоминала, даже когда поднимала бокал, чтобы чокнуться.

Смотрит на моего мужа, считывает его радужную оболочку, ищет… Ищет ту его часть, того мальчишку, который остался в детстве, у нее. Я сейчас уйду, не буду мешать. Вон, мой сын во дворе в футбольчик с охранниками играет. Я к ним.

– Макс! Макс! – зову я собаку. – Ты-то, толстая морда, небось, и не помнишь свою первую девочку. А ее, между прочим, аж из Новосибирска к тебе привезли.

Я уже забила четыре мяча, искупала дочку в бассейне, полила виноград, когда они наконец-то вышли, мои одноклассники – мой муж и моя подружка. Все-таки она достучалась до того мальчишки, который давным-давно в саду, в цветущих яблонях хотел сказать ей «люблю».

Антон очень хорошо ей улыбался. Легко, свежо, своим настоящим человеческим лицом, не маской директора. Мне он уже сто лет так не улыбался. Смотрю на них и думаю: «Ну, все уже! Сколько можно! Целует она его! Обнимаются они! Давай, запихивай ее в такси. Пусть катит в Адлер… А может, не поедешь? Вероника, оставайся, на пару дней, шашлычок пожарим…»

– Ну, какова! – Дома я упала на стул и резко закинула ногу на ногу.

– А мне приятно… – задумчиво улыбнулся мой тигр. – Не каждый день на меня смотрят девушки такими жадными глазами.

Наши взгляды пересеклись на тарелке сациви. Мы одновременно двинули стулья поближе к столу. Я подставила ему свой пустой бокал. Мы стали энергично рвать белое мясо и топить его в гранатовом соусе. Мы впивались зубами в целые помидоры. Это была жратва на нервной почве. Самая беспощадная и вкусная жратва.