Развод и замок с молотка

Я ничего не поняла. Как мои письма могли вогнать его в уныние? Я жениху не писала ничего, кроме коротких сухих записок, больше похожих на новостные сводки. А портреты... ну отослала я ему пару раз сделанные новомодным артефактом снимки. Но они, в отличие от рисованных художником, были реалистичными — даже движения передавали. Арвин должен был увидеть меня такой, какая я есть. Разве он ждал пафосных сонетов и томных взглядов?

— И вы меня простите, Арвин, — вздохнула я, фальшиво склонив голову. — Я не сильна в написании романтических писем.

В этот момент так остро захотелось развестись, что предстоящие три недели показались бесконечностью. Я ведь тоже представляла себе будущего мужа иначе, думала, что герцог Торгор будет уверенным в себе, серьёзным мужчиной, а не любителем розовых соплей.

— Не сильна?! — воскликнул Арвин так громко, что я вздрогнула от неожиданности. — Боюсь представить, куда уж сильнее!

Он выглядел искренне удивлённым, и мне в голову закралось подозрение. Особенно если вспомнить его утверждения о том, что мои родители знали о его нежелании жениться…

— Моя просьба может показаться вам странной, но можно мне взглянуть на эти послания и портреты? — осторожно спросила я, чувствуя, как в груди замирает что-то холодное.

— Конечно, — кивнул муж и резко крикнул в сторону двери: — Питер, принеси жёлтый ящик из моего кабинета!

Слуга вернулся через пару минут, неся объёмный ящик для корреспонденции ужасного горчичного цвета — этот оттенок многое говорил об истинном отношении Арвина ко мне. Он поставил ларец на стол, и мои пальцы непроизвольно затрепетали от волнения.

Герцог открыл крышку и достал верхний конверт — голубой, в мелкий цветочек. Когда он вскрыл его, стойкий запах лаванды ударил мне в нос. Сердце бешено заколотилось: я никогда не душила письма духами! Да и конверты использовала самые обычные — белые, с фамильным гербом!

А уж когда Арвин развернул исписанный розовыми чернилами листок и начал читать, мне натурально поплохело:

— «Любовь моя к тебе, о самый сильный и красивый муж, уже не знает границ! Но чем ближе день нашей встречи, тем больше трепет моего сердца! Мечтаю о дне, когда мы сможем слиться в поцелуе, чтобы никогда не отрываться друг от друга!» — с пафосом прочёл он.

Я вскочила, опрокинув бокал. Хрусталь со звоном разбился о каменный пол, осколки разлетелись, как слёзы.

— Я этого не писала! — воскликнула я, чувствуя, как щёки пылают от стыда и ярости.

Я поспешно обошла стол и заглянула в ящик. То, что я увидела, заставило мир на мгновение померкнуть. Там лежал портрет. На нем я, изображённая в фирменном стиле любимого художника матушки Червона Розоветского: краснощёкая, белокожая пышка с масляным взглядом и томно приподнятой губой. Я прикрыла глаза, отчаянно желая провалиться сквозь землю.

Глава 14

Арвин

— Давайте закончим ужин! — воскликнула жена, резким движением выхватывая у меня из рук злополучное письмо.

Её пальцы слегка дрожали, а в глазах полыхал холодный гнев. Она швырнула письмо обратно в грязно-коричневую коробку, с грохотом захлопнула крышку и, прижав ящик к груди, стремительно направилась к двери. Изысканное красное платье соблазнительно подчёркивало силуэт её ног при каждом шаге, а вырез на спине так и притягивал взгляд.

— Погодите, дорогая! — окликнул я её, стараясь скрыть довольную усмешку. — А как же мероприятия?

Эвилетта остановилась у самого порога, но лишь слегка повернула голову. В свете магических светильников её профиль казался вырезанным из мрамора — холодным и неприступным.

— Я очень устала, — скороговоркой выпалила она. — Дорога, ваш горячий приём, неприятные встречи... Вы приготовьте список, и мы обсудим всё за завтраком.

Не дав мне возможности возразить, она исчезла за дверью, оставив в воздухе лёгкий шлейф цветочного аромата.

Я ещё долго сидел, смотря ей вслед с глупой улыбкой. Теперь не оставалось сомнений — все эти ужасные письма и портреты отправляла вовсе не она. Скорее всего, матушка моей жены хотела как лучше, но добилась прямо противоположного эффекта. Злился ли я на неё за это? Задумался на мгновение. Пожалуй, нет. В данный момент я испытывал такое облегчение от осознания, что ошибался, что был готов простить весь мир.

Поднявшись из-за стола, я направился в свою башню, напевая под нос модный мотивчик. Вечер я намеревался посвятить составлению плана мероприятий на ближайшие три недели. Моя задача была проста — влюбить в себя жену, заставить её забыть о сегодняшнем утре и сделать так, чтобы она мне доверяла. А мысли о разводе и разделе имущества пусть выбросит из головы раз и навсегда.

Если всё пойдёт по плану, я получу всё, о чём только можно мечтать: красивую, сильную и умную жену, идеальную герцогиню — хозяйку Глыбы, и при этом сохраню свободу и независимость. Я был уверен, что когда лёд между нами растает, Эвилетта ослабит контроль, и двери замка вновь распахнутся для гостей.

И что самое удивительное — я совсем не горевал о временно утраченной свободе. Как-то сразу отошли на второй план и пирушки, и друзья, и посторонние девицы. Вместо этого появился азарт: интересно было узнать, сколько дней потребуется, чтобы приручить эту гордую красавицу.

В кабинете я первым делом достал из общей почтовой шкатулки свежий номер «Светского дайджеста», чтобы просмотреть предстоящие мероприятия и полученные приглашения. Выписав самые интересные, я нацарапал записку Станиславу:

«Дружище, ты не поверишь, но, кажется, с женой мне повезло. Мы будем устраивать приём в честь свадьбы. Пришли мне визитку той фирмы, которая организовывала шоу на юбилей твоих родителей».

В прошлом году Ворги отмечали семидесятилетие семейной жизни и устроили поистине грандиозный приём. Их красочное шоу обсуждали ещё несколько месяцев. Хотелось их превзойти.

Я бросил записку в шкатулку для личной почты, но... та выплюнула письмо обратно, сопроводив вспыхнувшей красным рунической надписью: «Каналы связи перекрыты».

Я рассмеялся и, покачав головой, поднялся из-за стола. Моя жена так старалась, что перекрыла не только порталы, но и почтовые каналы! Хотя, возможно, она просто из-за недостатка опыта не сумела их разделить.

Но это не вызвало во мне ни малейшего раздражения. Совершенно расслабленно я вышел во двор, чтобы скорректировать её охранные знаки.