Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Реабилитация
Шрифт:

Пытается скрыть, но дрожь его рук очевидна.

– Егор.

– Виктория Юрьевна, не трудитесь.

Убираю руки, пряча их в карманы. Я для него никто, такой же «белый халат», как и все мучители вокруг.

Пытаюсь отойти.

– Вик? – парень накручивает на пальцы край белой ткани на юбке моего халата, - у тебя такой вид, что ты готова их всех тут уничтожить. Не изводи себя так, хорошо?

Что происходит? Пациент меня утешает?

А нахожусь ли я тут в качестве врача, или в качестве родственника пациента?

– Хорошо, - киваю.

Опять вру, за полтора

часа хода операции, я выгрызу здесь стены и пол. Парня увозят, а на меня наваливается такая запредельная усталость, что пошатываясь, я сползаю по стене. Пять минут, я благодарю Бога за то, что сюда никто не входит и не видит столь очевидного проявления моей слабости.

Инфицирование, сепсис, тромбоз….

Каждое возможное осложнение состояния Егора, распинает сердце ножами. Бьюсь затылком о шершавую поверхность стены и, переползая с корточек на колени, делаю рывок вверх.

Не слабая? Чушь, любая любящая женщина становится уязвимой, как обнаженный нерв.

Но я не слабая!

* Премедика?ция (от лат. pre — перед; лат. medicamentum — лекарство) — предварительная медикаментозная подготовка больного к общей анестезии и хирургическому вмешательству. Цель данной подготовки — снижение уровня тревоги пациента, снижение секреции желез, усиление действия препаратов для анестезии.

Делаю еще один шаг на выход, растирая слезы, пачкая белую ткань черными разводами. Стирая лицо до ссадин. Здесь у парня лишь я, и потому должна привести себя в порядок и встретить его с ободряющей улыбкой на лице, даже если для этого придется пришить кожу щек к зубам!

Глава 13.

Руки доброй женщины, обвившиеся вокруг шеи мужчины, — это спасательный круг, брошенный ему судьбой с неба.

Джером Клапка Джером.

Я как истукан стояла посреди пустой палаты и боялась сделать шаг в сторону, во избежание мнимого расстрела.

Один час.

Всего один.

Шестьдесят минут.

Три тысячи шестьсот секунд.

Это странное чувство в груди, словно твое сердце препарируют изнутри голыми руками. Я не знала, что такое любовь, и не думаю, что к парню у меня было влечение. Я просто обещала ему, что он выживет, что будет ходить, что будет все в порядке. А на деле я таких дел понаделала, что самой становится стыдно.

Неадекватное поведение с моей стороны, я же видела столько тяжелых судеб, поломанных людей, смертей, криминала. И что происходило теперь? Я стою как растерянная девочка и впервые не знаю, куда себя деть.

– Виктория Юрьевна?

В палату вошла Оля, видимо все, поняв без слов.

– Хотите чаю? С ромашкой.

Перевожу на нее задумчивый взгляд. Красивая девушка, примерно моих лет, с забавным белым хвостиком на затылке. Стройная фигура, белый халат. Все как у всех.

– Давай.

Голос хрипит, то ли от слез, то ли от спазма.

Оля приносит в палату две чашки чая и сев на кровать Егора, похлопывает по месту рядом с собой, мол, давай садись. А я хочу вылить на нее кипяток, потому что она разрушила идеально разглаженные мной простыни, приготовленные к возвращению Егора Щукина.

Сажусь,

просто потому что ноги больше не держат. Как не странно рука не дрожит, уже хорошо. Я врач, у меня всегда должна быть твердая хватка.

– Час прошел?

Киваю.

– Скоро привезут.

Она мне правда нравилась, от девушки веяло какой - то душевностью и покоем. Такие раньше становились сестрами милосердия, и в военные времена вселяли надежду в души раненых. Добрые, с мягким взглядом, и большой душевной теплотой.

– Надеюсь.

Незаметно даже для меня самой, по щеке скатилась слезинка. Всего одна, но от того, наиболее горькая.

– Не плачьте, - Ольга смахивает влагу с моих щек, - вы такая сильная девушка, вы не должны расстраиваться.

Опять это определение – сильная девушка. А сейчас хотелось быть слабой. Не быть одной в огромном мегаполисе равнодушных людей. Только теперь пришло осознание, что легко было носить статус неуязвимой, когда за спиной была железная поддержка Николая Константиновича.

– Я буду в порядке.

Пытаюсь улыбнуться в ответ на заботу.

– Не сомневаюсь.

Ухмыляюсь. Так на меня реагировали многие люди, уж не понимаю почему. Во мне веса килограмм пятьдесят, обычный рост, простые зеленые глаза. Я не владела рукопашным боем, не имела пистолета в потайном кармане брюк. Была просто обычной русской девчушкой, двадцати пяти лет.

– Вы давно знакомы?

Скользкий путь. Несколько раз сглатываю, смачивая пересохшее горло.

– Пару месяцев.

– А до этого никогда не виделись?

– Нет, ни разу.

Вздыхает.

– А кажется не так.

– Почему?

Помешиваю ложечкой чай, пытаясь не стучать по стенкам стеклянной кружки. Мне нравится тишина в палате.

– Вы выглядите влюбленными.

Часть чая проливается мне на руки. Это не от услышанного, это от того, что я почувствовала, в ответ на ее слова.

– Тебе показалось.

– Вы хорошая. Здесь все такие жуткие снобы, а вы действительно вкладываете в работу душу. Это заметно.

Девушка похлопывает меня по руке и стирает заранее приготовленными салфетками влагу с моей ладони. Хочу сказать ей спасибо и за чай, и за то, что заняла хоть чем – то мое время, но резко замолкаю. В коридоре слышится стук колесиков каталки. Оля ободряюще сжимает мои плечи и открывает дверь.

Двое санитар заезжают в помещение и перекладывают еще дремлющего Егора на койку, и так же, не произнося ни слова, выходят вслед за Ольгой. Укрываю парня простыней, нахожу в привезенном белье колбу с питательным раствором и подвешиваю ее на стойку капельницы.

Парень медленно приходит в себя.

– Вика?

Подсаживаюсь к нему и смоченной в воде ваткой протираю Егору губы.

– А пить?

– Пока нельзя.

Пытаюсь улыбнуться, но в нос резко ударяет запах операционных лекарств. Он настолько резкий, что пускает по телу хоровод мурашек. Передергиваю плечами, еще крепче сжимая его руку.

– Я нормально.

Он пытается меня приободрить, но лучше ему этого не делать, потому что его голос скрипит как металл по стеклу.

– Нога болит?

Поделиться с друзьями: