Реабилитация

Потому что дружить с тобой мне не интересно. Потому что те чувства, что я испытывала у операционной, не назовешь не родственными, не дружескими….

– Все так, Егор. Если ты хочешь, давай дружить.

Парень протягивает мне широкую ладонь, видимо для рукопожатия. Неуверенно протягиваю свою руку с тонкими пальчиками и элегантным золотым ободком колечка с изумрудом. Вместо пожатия, Щукин аккуратно стискивает мои пальцы, переплетая со своими.

– Уговор. Только, чур, больше от меня не шарахаться и не убегать сразу после тренировки.

Я рою себе могилу, с каждым словом все глубже.

– Хорошо, - губы немеют.

– Тебе все же нужно поспать, да?

Без слов, еще раз сжимаю его пальцы и тихо ухожу к себе. Осторожно минуя пост и спящую Ольгу. Девушка ответственна и спит прямо в кресле на своих руках. Таким образом, она сразу услышит звонки тревожной кнопки. Сон как рукой снимает. Такими стараниями в скорости я доведу себя до нервного срыва, или истощения.

– Друг.

Пробую это слово на вкус, вроде бы ничего, терпимо. Быть может это шаг на встречу выздоровления, подружившись с парнем, я смогу лучше узнать его и помочь.

Но тут же отругала себя же, я не прячу как страусы голову в песок и стараюсь не врать, себе же в первую очередь. Не друг он мне!

Путаница в моей голове душила, пробираясь все глубже, заполняя собой каждую клеточку моего измученного месяцами тела.

Так сложно разобраться в себе же.

– Что тебе в ней понравилось?

– Глаза.

– Такая мелочь?

– Да, но эта мелочь перевернула всю мою жизнь.

Вика вновь спала, на моем плече. Удивительно как быстро, могут сбываться мечты, если сильно этого хотеть. Услышав об операции, я не почувствовал ровным счетом ничего, оценивая как еще один этап лечения и всего то. Но там, у операционной, я увидел ее глаза. Испуганные, затравленные, виноватые. Я видел такой взгляд всего раз у Макеева, когда ему было нужно сообщить нам о роспуске команды, лишенной спонсора. Взгляд, глубоко проигравшего человека. Человека, который обещал что – то и не сделал.

Странная девушка, мне всегда казалось, что максимум, как способны защищаться в жизни женщины, так это хитрить, а эта девушка, нет. Она абсолютно другой человек. Правда, слишком скрытный и замкнутый, но почему – то именно рядом с Викой, мне было легко и просто. После предательства Марины, девушки были для меня под запретом. Я не верил им, да и на другие отношения, не было времени, из – за проблем с семьей, хоккеем. Вика же для меня стала не просто девушкой, Вика человек, на плечо которого можно опереться.

Она ворочается во сне и трется щекой о мою ладонь. В этой темноте, девушка казалась совсем юной, а без медицинского халата и колючего взгляда, ее хотелось защитить. Сколько всего ей довелось пережить? Я разузнал, что отец бросил их с матерью, по себе знаю, что это удар сокрушающей силы. Но у меня хотя бы был брат, а она в семье одна. Работать с такими калеками как я, еще страшнее. Как эта маленькая, хрупкая девушка смогла достичь таких высот в карьере физкультурного врача? Наш крепыш Васген, и этот мотылек, две совершенные противоположности.

Я провел здесь немало времени, и не был особо чем – то занят, а потому учился наблюдать за людьми. У многих из них, в белых халатах, был мертвый потухший взгляд, у Вики же нет, она горела изнутри. Ярко, пылко, выжигая.

Именно таким, обжигающим до раны, было каждое ее прикосновение.

Я хорошо запомнил это ощущение, мне довелось держать золотой кубок, стоя на ледовом поле. Металл холодил кожу и жег огнем!

Так же, как и сейчас она.

Девушка проснулась и, поговорив со мной недолго, ушла спать. А я все никак не мог закрыть глаза и стереть из головы ее образ. Заспанная, не сердитая, с легкой ленью, просто разговаривала со мной. Такое бывало не часто и от того, более ценно. Ее не было много, всегда спешащая, делающая все на бегу, ее казалось, всегда не хватало.

Уже за окнами брезжил рассвет, а сон все никак не шел, да я был и не против. Такая красота открывалась при взгляде в окно. Высокие ели, были словно обмазаны кровью и золотом. Сказка, такая своеобразная фантастическая картинка. Это зрелище, делало мое пребывание здесь, терпимым.

Рассвело.

В коридорах проснулась жизнь, загремела буфетчица, Оля пришла со стойкой от капельницы.

– Доброе утро, Егор.

– Доброе, - улыбнулся девушке, сам думая о другой.

В палату вошел еще кто – то. Незнакомый для меня мужчина, тридцати с небольшим лет. В белом халате, поверх дорогого костюма. Брюнет, с едким, неприятным взглядом. Проходящим по мне рентгеном.

– Егор Щукин?

– Да, - ответила за меня медсестра.

Оля смотрела на него ничего не понимающим взглядом, так словно видела впервые. И мне стало не по себе, а что если вновь пришли плохие анализы и предстоит еще одна операция?! Нет! Вика бы примчалась сюда раньше этого типа и успела бы меня подготовить.

Я почувствовал ее кожей прежде, чем увидел.

– Оля, доброе утро.

А потом моя девочка, замолчала на полуслове, увидев этого типа.

– Вика.

Мужчина впился смачным поцелуем в ее открытый от удивления ротик и крепко прижал за талию к себе.

Краем сознания, я услышал судорожный удивленный выдох Ольги. У самого же меня внутри разорвалась бомба, атомная, породив огромный по масштабу взрыв!

Я захотел закричать, сломать его кости, чтобы мы были на равных, но сейчас я просто сидел и молчал.

Ублюдок отпустил Вику, но все еще смотрел на нее как хищник на жертву. А девушка не поднимала глаз от пола, и это было ее самым верным решением, потому что увидь я в ее глазах не те эмоции, что хотел, сорвался бы с кровати, не смотря на больную ногу. Пусть я останусь инвалидом, но находится здесь невыносимо!

– Алекс, что ты здесь делаешь?

Алекс? Мы что в цирке?

Начал себе представлять, как переезжаю его горло лезвием конька, медленно, мучительно для него. А потом приношу его голову, моему личному врачу, как трофей.

– К тебе приехал.

– А у вас есть молодой человек?

– Да.

– И как он отнесся к вашему отъезду?

– Ты забываешься, Егор.

В голове всплыли слова нашего недавнего разговора. И, похоже, я познакомился с ним воочию.

Вика пытается, взявши его за руку вывести из палаты, но тот издевательски подходит ко мне еще ближе.

– Расскажи мне о своем новом проекте.

Проекте? Вот так, ни как о пациенте, ни Егоре, ни как бы то ни было еще, а абсолютно безлично.

– Алекс, я сказала, идем.

В голосе звенит, так знакомая мне сталь, и она вырывает свою руку, на радость мне, на возмущение мужчине.

– Что не так?

– Все не так. Ольга, прокапаешь Егора и проследи, чтобы позавтракал.

Ее обращение со мной, как с ребенком, разозлило еще больше, но я понимал, что сейчас перебивать ее не стоит. Пусть вымещает лучше злобу на нем.