Реабилитация
Шрифт:
(Rebelde way)
– Эй!?
Меня окликнули со спины, и я нервно дернулась в сторону. Что – то в последнее время, нервы совсем ни к черту!
Резко отшатнувшись, я больно ударяюсь плечом о стену. Похоже, не только нервы, но и координация у меня хромает.
– Вик, ты что?
Корсаков, попытался взять меня за руку, но я отдергиваю и ее. Это лишнее.
– Нервы.
– Кто это был?
Он указывает рукой в сторону удалившейся девицы. Дурная манера, у Саши, лезть во все мои дела. Кто он мне, чтобы вот так просто в
– Марина.
– Какая Марина? – не понял мужчина.
– Девушка Егора, - с вызовом бросаю я.
Алекс стоял в нескольких сантиметрах от меня, так что ощущалось его дыхание с запахом ментола, терпкий дезодорант, и даже кожей чувствовалось, как от его вдохов и выдохов поднимаются волосы на моей челке.
– Что она хотела?
– Вероятно, пробить мне голову.
Корсаков хмурится еще больше, и вновь пытается взять меня за руку. Какие же они эти мужчины, удивительно непонятливые. Неужели так сложно уловить фибрами своей души тот момент, когда женщина вопит оставить ее в покое?
– Вик, да в чем дело?
Отталкиваюсь от стены и делаю несколько шагов в сторону. Старательно воздвигая между нами рамки, да поздно.
– Я уже не восемнадцатилетняя студентка, Алекс. Меня не нужно воспитывать и наставлять. Мне двадцать пять и я не глупа, согласись. Я могу справиться с проблемами и без твоего личного вмешательства.
В его взгляде проскальзывает что – то неуловимо напоминающее агрессию. Хочется верить, что мне показалось, но все же.
– Что?
Ему удается схватить меня за руку и потянуть на себя. Он сильнее, и от этого становится страшно. Наверняка останутся синяки на бледной коже. Как это потом объяснять окружающим, не понятно.
– Что с тобой происходит?
Он никогда не повышал на меня голос прежде, и сейчас я пугаюсь от перемены его тона.
– Алекс, - предостерегающе шепчу ему.
Я повожу плечом, но он отталкивает меня к стенке и припечатывает своим телом.
– В какие игры ты играешь, маленькая?
От неожиданно резкой близости его губ, перехватывает дыхание.
– Ни в какие, - а сама пытаюсь раствориться в бетонной стене, ставшей для меня и опорой и ловушкой, потому что каждое мое слово и шевеление губ, приближает меня к его губам. А вместе с этим к краху.
– Ой, ли?
Я не выношу давления, а сейчас позиции жертвы, тем более.
– Иди к черту, Алекс!
Толкаю его, но перехватив одной рукой оба мои запястья, другой он с ревом ударяет о стену, в считанных миллиметрах от моего лица. Я жмурюсь и позорно вскрикиваю от неожиданности.
– Еще раз повтори, куда мне идти?
Молчу. Впервые я начинаю понимать, что этот мужчина действительно опасен и все что мне говорили о нем, чистейшая, правда. Он может быть агрессивным, бабником и он склонен растаптывать неугодных ему людей.
– А, Волкова?
Я просто не хотела его терять, поэтому и закрывала глаза, на все неуважение проявляемое Александром Корсаковым по отношению к другим людям. А зря. Если он был на такое способен с другими, на что же он способен по отношению ко мне?
Его сжатый кулак так и припечатан к стене, в области моего лица, под ним зажата прядь черных волос, я как бабочка припечатанная булавкой коллекционера.
–
Девушка, у вас все в порядке?Раздается за спиной Саши мужской голос, и тот напоследок сверкнув на меня глазами, разжимает хватку.
За нами наблюдает мужчина на вид лет тридцати пяти, не высокий брюнет с тонкими усиками. Невероятно добрые и понимающие карие глаза смотрели на меня выжидательно, спускаясь с взволнованного лица на бейджик.
– Виктория Юрьевна? Как раз вы мне и нужны. Макеев Сергей Петрович.
Я искренне улыбаюсь в ответ.
– Тренер?
Егор мне про него все уши прожужжал и именно таким я, и представляла мужчину, мягким, но волевым.
– Корсаков Александр Сергеевич.
Оживает Саша, подле меня и вновь устанавливает для окружающих свои правила. Тренер пожимает руку врача, с меньшим удовольствием, чем мою ладонь и смотрит на него осуждающе с ноткой пренебрежения во взгляде.
– Да, тренер. Мне можно навестить Егора Щукина?
– Разумеется, пойдемте, я провожу вас.
На автомате я делаю шаг в холл, но Саша меня все еще держит.
– Учти, мы не закончили, - шепчет мне он в самое ухо и идет в другом направлении. Этот человек никогда не потерпит неповиновения.
До палаты Егора мы доходим в молчании. Признаться, мне стыдно, за сцену, что я и Саша устроили в коридоре и я благодарна мужчине за то, что он проявляет понимание и оценивает всю деликатность ситуации.
– Сергей Петрович?
Я останавливаю его у самой палаты.
– Можно просто Сергей?
Невольно подмечаю золотой ободок кольца на его правой руке.
– Сергей. Егор подросток и вы лучше меня знаете, что из колеи их может вывести все что угодно. Я верю, что вам удастся подобрать слова, которые подбодрят Егора, а не наоборот.
– Вы умная девушка, Виктория Юрьевна.
– Просто, Вика. Пойдемте.
Егор спит и, глядя на его умиротворенное сном лицо, мне жалко его будить. Макеев смотрит на меня вопросительно и с такой отцовской заботой за этого парня, что я понимаю, он сможет помочь мне с Егором. Тихо подойдя, кладу ладонь на плечо парня, и слегка тормошу его, пытаясь разбудить.
– Егор.
Парень сонно, перехватывает мою ладонь и подносит к губам.
– Вика.
Слишком нежно сказано, и присутствующий здесь мужчина, не глуп, чтобы этого не заметить.
– Егор.
По позе человека, можно многое понять. И вот так сильно расставив ноги и скрестив руки на груди, Макеев выдает себя уверенным и твердо знающим жизнь, настоящим мужчиной.
Секунда и Егор весь подбирается, пытаясь встать навстречу тренеру.
– Сергей Петрович? А на кого вы оставили ребят?
– Я ненадолго, Егор. Как ты?
Пытаюсь встать, чтобы оставить их наедине друг с другом. Мужчины продолжают разговаривать, но Щукин так и не отпускает моей руки. Его прикосновение, не меньшей силы, чем хватка Корсакова, но при этом ни сколько не причиняет боли.
– Егор, поговорите, а я пойду.
– Вы нам не мешаете, - перебивает меня парень.
А вот Макеев проходится по нашим сомкнутым рукам как сканер, и легкая ухмылка передергивает его тонкие губы. Все понял! Проносится у меня в голове, но при этом я перестаю видеть в этой ситуации что – то ужасное. Может и потому, что его взгляд скорее понимающий, чем осуждающий.