Ректор моего сердца

Я даже начала уставать. Судя по тому, что движения хлыста замедлились, Гария — тоже. Как жаль, что я не могу использовать всю свою силу! Но я тут же одергивала себя, как только в голову приходила эта мысль. Стоит кокону исчезнуть, и моя многостихийная природа станет видна всем. Для этого еще слишком рано.

Иногда удавалось быстро вытереть пот со лба, иногда — перевести дух, когда Гария собиралась с силами, чтобы снова ударить. Мы были равны друг другу, и внутри я чувствовала уважение к этой девушке. Она не лидировала в отборе прежде, но сейчас показала себя отличным воином, хоть даже не была боевым магом. Как и я, впрочем…

Ощущала я и густой, горячий взгляд Герата. Краем глаза видела его собранную фигуру, он явно ждал завершения схватки. И… верил в меня, хоть и был напряжен.

Тария давно справилась со своей противницей, в центре зала были лишь мы с Гарией. Ну все, подумала я, пора заканчивать. Я собралась, чтобы атаковать водным вихрем — очень сложный прием, когда в воздух вплетаются жалящие частицы холодной и горячей воды, осколки льда. Сложный сейчас еще и тем, что я должна была лишь направить на Гарию этот удар, а не поразить ее по-настоящему. Иначе проиграю… Она не должна получить физических повреждений.

По взгляду и фигуре соперницы я поняла, что и она готовит атаку. Кто будет первым?

И в этот момент дверь в зал широко распахнулась, и вошел принц Клаус — даже боковым зрением я узнала его по высокой фигуре, мощным плечам и самоуверенному выражению лица. Я обернулась… А сердце отчаянно бухнуло и как будто вырвалось из груди…

Его взгляд тут же выцепил меня, кажется, его рука поднялась в мою сторону…

Я не до конца поняла, что произошло дальше. Струйки пота, текущие со лба, затуманили взгляд. Передо мной, как наяву, встала картина: Клаус поднимается на крепостную стену, хватает за волосы мою мать, давит на нее, заставляет опуститься на колени и резким движением перерезает ей горло. Струи крови текут по тонкой белой шее, на зеленое платье, глаза затуманиваются…

А теперь он пришел, чтобы добить! Добить последнюю из рода Гайнори! Его рука плывет выше и я, забыв о Гарии, поднимаю руку в ответ — отразить его неизбежный удар. Сила в коконе кипит, бурлит, пытаясь вырваться наружу. Маленькие лапки в кармане отчаянно скребутся, словно умоляют устоять, не совершить неисправимого…

Время замедлило свой ход. Моя рука поднимается слишком медленно, слишком тягуче…

И в этот момент стена воздуха с другой стороны — оттуда, где стоит Гария, — бьет в меня. Я не успеваю отразить удар, меня несет к стене и вжимает в нее.

Острая боль, я распята у стены. Воздух выкручивает мышцы, ломает кости… От боли темнеет в глазах, но я улавливаю, как с другой стороны зала ко мне бросается Герат.

Сила в коконе бьет в оболочку. Последним усилием воли я обращаюсь к ней, пытаюсь залатать кокон, чувствую, как маленькие драконы словно проникают в меня, гладят кокон, успокаивают …

И тьма сомкнулась. Я потеряла сознание прежде, чем Герат подхватил меня.

Глава 48

Герат

Убить гада.

Я дернулся вперед. Пламя внутри вспыхнуло, я сжал зубы, чтобы не атаковать Клауса, как только увидел его в дверном проеме.

Но нет. Это сломает все. Мы и так ходим по тонкому льду.

Я устоял, буквально пригвождая свое тело к месту и заставляя пламя уняться. Без Астер это сложнее. Но я столько столетий справлялся сам… Еще не забыл эту пытку.

Все произошло очень быстро. Вероятно, подавляющее большинство присутствующих даже не поняли, что случилось.

Поганый принц поднял руку, чтобы поприветствовать присутствующих. Моя Астер застыла, увидев его… и вдруг стена воздуха, пущенная ее противницей, бьет в нее.

Спустя долю мгновения, когда ни я, никто другой не успели бы даже сойти с места, она уже распята у стены, и проклятый воздух ломает ей кости.

Несколько фигур дернулось в ее сторону. Но я оказался первым. В прыжке кивнул боевым магам задержать Гарию. Скорее всего, девчонка просто не сориентировалась, к тому же не рассчитала силы. Но с этим еще нужно разобраться…

…Мгновенно поднимаю руки, оттягивая проклятый воздух. Еще один бросок — подхватываю Астер.

Бледную, изломанную, с неестественно вывернутой шеей. Изо рта течет струйка крови.

Аккуратно укладываю Астер на пол. У нее множественные переломы: под облегающей тканью рубашки что-то торчит, может быть, ребро, руки вывернуты в стороны. Ее нельзя перемещать. Лечить нужно здесь.

За спиной слышу дыхание подошедших медиков, шепотки и переговаривания конкурсанток. Поганый голос принца — кажется, он разговаривает с мэтром Драо.

— Повреждения, вероятно, не смертельны. Думаю, мы сможем вылечить девочку, — говорит один из медиков.

— Молчите! — рявкаю я. — Скажу, когда вам начать!

Будьте вы все прокляты! Вы понятия не имеете, что значит для меня эта «девочка»!

Сам провожу рукой над ее телом, распознавая повреждения. Как и думал. Переломы всех конечностей, шея свернута, ребра раздроблены, внутренние кровотечения.

— Вы, — я кивнул одному из медиков, — остановите кровотечения. Вы и я, — подзываю другого, — вправляем кости. Аккуратно! Чтобы все срослось как надо. Вы… — и тут я увидел, как из карманов ее распахнутого камзола показались две маленькие головки.

«О Господи! Астер!» — проносится в голове. Какая-то часть меня улыбается. Догадалась взять драконов, и, возможно, это спасло ей жизнь. Наверняка, маленькие твари взяли часть удара на себя, и, наверняка… ее сила Хранителя, закупоренная внутри, должна была среагировать на удар. Чудо, что «кокон» устоял. С этим точно помогли драконы.

Я быстро, но аккуратно извлекаю их из карманов. Да, твари отдали почти все силы. Они умирают. Два крошечных тела безвольно лежат у меня на ладонях. Только глаза еще светятся.

— Вы! Вылечить! — я передал их третьему медику. Астер никогда не простит, если мы оставим ее драконов умирать.

Теперь вот так… Я вкладываю силу в прикосновения, касаюсь ее руки, ставлю кости на место. Повинуясь магии, они становятся пластичными и начинают срастаться. Напротив меня медик мэтр Марио делает то же самое. А я порой поглядываю, чтобы действовал наилучшим образом, как можно аккуратнее.

Затем мы медленно делимся силой с ее истерзанным телом. В лицо Астер возвращается немного жизни. Пепельные щеки не розовеют, но приобретают нормальный оттенок бледности больного человека.