Репортаж ведет редактор

— Надолго? — спросил Валентин.

— Пока на месяц…

— Но вы же знаете, Виктор Яковлевич, я занимаюсь на последнем курсе вечернего техникума, отстану…

— Знаю. И не хочется, конечно, отрывать тебя от учебы. А надо. — Невысокий худощавый инженер сочувственно посмотрел на Крючкова и замолчал.

— Ну что ж, — сказал Крючков, — раз надо, так надо.

Наутро заместитель начальника цеха Александр Сергеевич Вавилин собрал всех шестерых сварщиков, едущих на Коломенский завод тяжелых станков. Вместе с Валентином Крючковым по вызову явились Владимир Федоренко, Алексей Чухнин, Федор Маминев, Дмитрий Пашков и Михаил Хуснулгатин. Все, кроме 37-летнего Михаила, молодежь, все шестеро мастера своего дела.

Напутствие было кратким:

— От вашей работы в Коломне зависит пуск стана «1020». Чем быстрее сварите станину, тем скорее пустим стан. Командировку выписываем на месяц. Понадобится — продлим.

Самолет до Москвы, электричка до Коломны, и вот они уже на заводе тяжелых станков. Утром, по дороге в столовую, прямо на улице, припорошенной мокрым осенним снегом, увидели знакомую невысокую фигуру. Серое демисезонное пальто, серая шляпа. Да, это начальник смены их цеха Алексей Васильевич Макаров. Он с нетерпением дожидался там своих рабочих. Его послали помочь в сварке станины, а четверых местных высококвалифицированных сварщиков, взявшихся ее варить, было явно недостаточно, дело могло затянуться на многие месяцы.

Познакомились с начальником цеха, где изготовлялась 75-тонная станина, с начальником сварочной лаборатории завода. Не мешкая, приступили к работе.

В первый же день челябинцев постигла неудача. Швы, соединившие металлические ребра с днищем и крышкой станины, разошлись.

— Видимо, металл разнородный, — решили руководители и сварщики. Насверлили стружек с ребер, с крышки, с днища, отнесли на анализ в лабораторию. Нет, химический анализ показал однородность стали всех элементов станины. Стало быть, сам металл был не при чем. Шов должен ложиться мертво.

У начальника цеха собрался своего рода совет: все десять сварщиков, Макаров и начальник сварочной лаборатории. Обсудив возможные причины неудачи, участники совещания пришли к одному выводу, швы разошлись во время остывания сильно нагретого с одной стороны металла.

— Значит, надо меньше нагревать металл, то есть не торопиться со сваркой. При такой работе поочередное нагревание небольших участков станины не поведет к деформации, могущей разорвать шов. Недаром же технологией предусмотрен срок сварки станины — два с половиной — три месяца. Из этого и надо исходить, — настойчиво рекомендовал начальник лаборатории.

Макаров, Крючков и другие челябинцы не могли согласиться с «долгой» технологией. Они предложили другую: приваривая ребра, накладывать шов не с одной стороны, как это обычно делается, а сразу с обеих, то есть сварщикам работать в паре, варить параллельно. Тогда металл с обеих сторон будет остывать равномерно, и угроза разрыва шва исчезнет. Вместе с тем представится возможность вести сварку с максимальной быстротой.

Ни начальник лаборатории, ни челябинцы не отступали от своих точек зрения. В роли арбитра, как и положено, выступил начальник цеха.

— Давайте делать, как предлагают челябинцы, — решил он.

Начальник лаборатории каждое утро придирчиво проверял сделанную накануне работу. Контроль всякий раз давал один и тот же результат: брака не было.

О выходных на время забыли, смены растянули до десяти часов («в Челябинске отдохнем!»). И за месяц станину сварили. На свой завод Валентин и его друзья вернулись в приподнятом настроении. Такое настроение приходит, когда порученное дело выполнено на совесть, когда знаешь, что сделанная работа по-настоящему удовлетворяет не только тебя, но и твоих товарищей, весь коллектив.

О командировке сварщиков, про которую мне рассказал Валентин, я вспоминаю потому, что в этом будничном событии нашли отражение самые приметные черты нашей молодежи — преданность делу партии, настойчивость в достижении цели, разумная инициатива. И то, что это поколение, олицетворяющее коммунистическое будущее, было представлено на Пленуме Центрального Комитета, призванном еще острее отточить идеологическое оружие, не могло не радовать.

У меня остались от Пленума неизгладимые впечатления. Содержание и сам тон выступлений говорили о том, что под сводами Большого Кремлевского дворца выступают люди, чувствующие себя свободно и уверенно, — люди широких взглядов, смелых мыслей, практического действия. Предложения вносились без оглядки, критические замечания высказывались откровенно и прямо.

Мне, как, наверное, и любому, кто первый раз присутствовал на Пленуме ЦК, бросилось в глаза, как умело и тактично направлял его работу Никита Сергеевич Хрущев. Я имею в виду, прежде всего, меткие, всегда уместные реплики. Они то углубляли и обостряли мысль оратора, то поправляли выступавшего, то дополняли высказанное им положение новыми вескими доказательствами.

Все мы с нетерпением ждали речи Никиты Сергеевича. И она оправдала наши ожидания.

Я несколько раз слушал выступления Н. С. Хрущева — на приеме в Георгиевском зале Кремля после окончания первого съезда журналистов, на XXII съезде партии, когда он выступал с заключительным словом, во Дворце съездов в день 50-летия «Правды». И всякий раз — так было и вчера на Пленуме — невольно обращал внимание на то, что между Никитой Сергеевичем и аудиторией с первых же слов устанавливается крепкая связь. Кажется, что товарищ Хрущев разговаривает с каждым в отдельности, хотя и обращается сразу ко всем. Люди сочувственно и неотрывно вслушиваются в неторопливую речь. И эта вполне официальная речь представляется просто беседой, в процессе которой собеседник — человек большого живого ума, наделенный юмором — аргументированно и страстно убеждает слушателей в том, в чем сам глубоко убежден.

Я где-то читал, что Н. С. Хрущева на Западе называют коммунистическим пропагандистом № 1. Авторы этого термина вкладывают, конечно, в него свой смысл. А мы с гордостью говорим: Никита Сергеевич действительно страстный пропагандист великих идей коммунизма. Его пропагандистское искусство снискало признание народа не ораторскими приемами, а правдой жизни, верностью марксистско-ленинской идеологии, которой сильна пропаганда коммунистов. Просто — о сложном, задушевно — о тех, кто твердо идет в строю борцов за коммунизм, гневно — о мешающих нашему движению вперед, — так можно прежде всего определить впечатление от речи Н. С. Хрущева на Пленуме. Главное же в ней, понятно, — общее направление, четкость перспектив, ясность задач.

Вчера все мы, приглашенные на Пленум, вместе с членами ЦК голосовали за принимавшиеся решения. Теперь дело за всеми нами, коммунистами, бойцами идеологического фронта. Эти решения надо выполнять сегодня, сейчас, не откладывая ни на один день. И тут от нас зависит очень многое.

22 июня

„ШЛАКОВАЯ ТЕМА“

Сегодня мы напечатали сообщение: на Челябинском металлургическом заводе выдала первую плавку печь по производству синтетических шлаков. Непосвященному эти слова, пожалуй, ни о чем не говорят. А между тем, сегодняшний пуск небольшой электропечи — событие, которое оставит след в истории отечественной металлургии.

Начну, однако, издалека. В 1925 году советский инженер-металлург А. С. Точинский выдвинул идею обработки стали в ковше жидким синтетическим шлаком, приготовленным в специальной плавильной печи.

Дело в том, что обычная технология выплавки высококачественных сталей в дуговых электропечах далека от совершенства. Высокое качество металла достигается длительным рафинированием (очисткой) в печи, выдающей сталь. Процесс рафинирования довольно сложен, длится целый час, а то и больше, требует значительной затраты электроэнергии. Новая технология, предложенная А. С. Точинским, обещала заманчивые преимущества, в том числе ускорение процесса, а стало быть, реальную возможность увеличения выплавки металла на действующих агрегатах.