Рерайтер

— Ладно, — отмахнулась от дальнейшего обсуждения Марьина, — потом подумаем, а то еще решат, что на нас можно надавить.

* * *

Чем картошечка в мундире,

Лучше блюда не найдёшь,

Ни в Крыму, ни на Памире,

Целый свет хоть обойдёшь.

Да, уж, отправили нас на картошку… Вот за что я не люблю командно-административную систему управления, так это за БАРДАК в КВАДРАТЕ. Оказывается, в селах уже давно пытаются отказаться от помощи студентов и горожан, так как от них никакой пользы, в этом СССР в отличие от того СССР, который я помню, на село пришла механизация. Пусть не такой производительности как в будущем и не всегда в полной комплектности, но люди у нас с умом, умеют приспособить к работе то, что не приспособляемо, поэтому колхозники с уборкой урожая справлялись своими силами. А на студентов сельчане смотрели косо, потому что считали, что те у них заработки отбирают, и доля правды в этом есть. Ну а власти привыкли вопить о трудностях, которые подстерегают тружеников села и продолжают рассылать заявки на «бесплатных», с их точки зрения, городских помощников. Вот мы и попали в такую ситуацию, приехали по разнарядке, а нас там не ждали. Да ладно бы приехали девушки, а то три четверти ударного студенческого отряда института состояло из парней, а здесь вообще ни одной особы женского пола, что местному мужскому коллективу очень не понравилось.

— Куда ж мне вас определить? — Впал в отчаяние председатель колхоза. — В прошлом году последний сарай разобрали.

Сарай? Он вообще за кого нас принимает, мы и не на всякий домишко согласимся. А вот отказ он под угрозой расстрела оформлять бы не стал.

— Да вы шутите что ли? — Напрягся руководитель. — Это получается, я против решения районного начальства пойду, нашли самоубийцу.

— Тогда закрывайте все работы, — предложил я, — да поедем мы отсюда, а то я «в восторге» от такого гостеприимства.

— Еще чего? — Снова окрысился председатель. — Найдем чем вас занять, не беспокойся.

Ну да, найдут, как же, вон как на нас местные смотрят, не удивлюсь, если как-нибудь ночью на разборки заявятся.

И все же нашли для нас местечко, в каком-то старом доме, так-то вроде мест хватило на всех, вот только печь там оказалась разобрана, и электричество отключено. Матрасов, естественно нам не дали, нашли только комплект тонких одеял, мыться на речку, ибо ни бочки, ни умывальника тут не наблюдалось, ну и туалет — произведение искусства, к лесу передом, к нам задом. А еще кормежка тут выездная, я посмотрел, что нам привезли, и засобирался на озеро с удочкой, каковую нашел в чулане вместе с настроем, а вот лопаты не было, поэтому червей добывал в бывшем огороде вырывая пучки сорняков вместе с землёй. Так как озеро было в четырех километрах, решил на ночь назад не возвращаться, зачем время терять? Подхватил свой рюкзачок, спальный мешок и отвалил в неизвестность.

А озерцо популярностью тут пользовалось, на берегу нашел несколько мест с кострищем и даже заготовленными дровами, здесь и выбрал место для рыбалки.

Когда на крючок попался первый хитрый карась, на ум вдруг пришла строчка из выступления нашего великого сатирика Райкина:

«Эпоха была жуткая, просто жутчайшая. Настроение было гнусное и атмосфера была мерзопакостная. Но, тем не менее, рыба в Каме была!».

Дальше пошло по накатанной, не скажу, что клёв был клёвым, но не приходилось долго ждать подергивания поплавка. Правда, тут следовало учесть осторожность местного карася, который умудрялся раз за разом обманывать рыбака, поэтому на уху быстро наловить не вышло. Даже песенка рыболова, что привязалась сразу, успела поднадоесть:

С утра сидит на озере

Любитель-рыболов,

Сидит, мурлычет песенку,

А песенка без слов

Все хорошо, вот только карась в ухЕ это зло, косточки мелкие, да еще не только раздвоенные, но и разтроенные, вытаскивать их из рыбы сущее мучение, благо я никуда не спешил. Жаль, сковородки с растительным маслом не было, а то бы нашинковал спинку карасю и на сковородку, а там все эти косточки сами собой сгорели бы.

На следующий день успел и выкупаться и позагорать, благо первая половина сентября нынче оказалась теплой и сухой. Возвращался назад с хорошим настроением, а вот там настроение резко испортилось. Оказывается, пока я ночевал у озера, в деревне произошло побоище, местные, приняв на грудь «озверин», в качестве которого здесь выступал самогон, решили разобраться со студентами, мол, нечего им здесь делать. Дальше понятно, они притащились к тому дому, в котором студенты уже видели сладкие сны, вломились в него и попытались убедить городских съехать отсюда немедленно. Надо сказать, что наши парни тоже оказались не лыком шиты и дали достойный отпор, хоть и понесли значимые потери в первый момент вспыхнувшей драки, они все-таки сумели выбить деревенских из дома, а дальше вооружившись всем что попало в руки заняли оборону за дверью. Несколько попыток местных прорваться внутрь оказались безрезультатны, студенты забыли о всякой жалости и били нападавших со всей силы. Потеряв активных бойцов местные были вынуждены бесславно покинуть место боя.

— Да уж, — посмотрел я на пострадавших парней, — вам срочно в больницу надо.

— Витька уже ходил к председателю по этой теме, — выговорился Алексей, наш спортсмен, — так тот сказал, что сами виноваты и сразу куда-то сбежал.

— Понятно, — кивнул я и, бросив вещи, пошел в правление.

— Что надо? — Неприветливо встретили меня там.

— Позвонить в больницу надо, — с тем же видом отвечаю я, — двое в тяжёлом состоянии, один уже сознание терял.

— Ну уж и в «тяжёлом», — сразу повысила голос одна из женщин, — моему Стёпке глаз повредили, того и смотри вытечет.

— Не знаю как там ваш Стёпка, а у нас человек умереть может, срочно нужен врач, — и тут же перехожу к угрозам, — если вы намерены препятствовать, то в случае наступления смерти будете привлечены к уголовной ответственности.

— Да звони куда хочешь, — в сердцах отвернулась она, — только там и милиция следом приедет, на вас тоже протокол составят.

— Милиция это потом, сначала надо о жизни человека думать.

Буханка с медиком приехала только часа через два, за это время один из пострадавших действительно терял сознание, и я не на шутку забеспокоился.

— Так-так, — пробурчал эскулап осмотрев пострадавшего, — перелом ребер и сломано запястье. По всему телу гематомы, мы будем вынуждены сообщить об этом случае в милицию.

— Надо? Сообщайте. — Пожимаю плечами.

— И здесь тоже без перелома не обошлось, — заявил врач, осмотрев второго студента.

Ага, вот и председатель нарисовался, увидел выездную бригаду врачей:

— Что-то серьёзное? — Подскочил он к медицинскому работнику.

— Да, — отвечает тот, продолжая готовить место в машине для носилок, на которых должны были вытащить из дома пострадавшего. — С таким травмами они подлежат госпитализации.

— Они? Так там не один? — Удивился один из деревенских, который тоже подтянулся полюбопытствовать.

Однако, получается, что деревенские в курсе, что здесь произошло, но всеми силами делали вид, что ни сном, ни духом.

— Говорил же я, что Стёпка допьется.

— Тихо ты, — оскалился председатель, — лучше уйди отсюда.

Из районной милиции к нам приехали ближе к вечеру, долго они собирались, ну а дальше составление протоколов и опрос свидетелей. Меня это дело не коснулось, так как непосредственным участником события я не был, зато остальным досталось сполна, только когда уже на небе в полную силу засветила Луна, этот милицейский «беспредел» прекратился. А утром ко мне притащился председатель.

— Слышь, старшОй, — выловил он меня, — поговорить надо.

— «СтаршОй» в больнице, — отвечаю ему.

— Да без разницы, — отмахивается он, — ты же хотел, чтобы вам все работы закрыли?

— Было дело, — соглашаюсь с ним, — но я так понимаю это не просто благотворительность в пользу бедных.

— Чего? — Не может он сообразить, к чему я это сказал.

— Я говорю, что за это, наверное, что-то потребуется?

— Ну да, — кивает он, — поговори со своими, пусть они слова «чурки» из показаний уберут.