Рейд в опасную зону. Том 1

— Отдых пятнадцать минут. Дальше идём с максимальной осторожностью, — приказываю.

Мы садимся в тени большого валуна. Никто не говорит, только тишина и редкие глотки из фляг. Где-то здесь моджахеды с пленными. Мы чувствуем их присутствие, но пока не можем найти.

Снова поднимаемся и идем вперед.

Идём уже несколько часов подряд. Темп снижается, каждый шаг даётся с трудом. На лицах — смесь усталости и злости.

Нас одиннадцать человек. Двое, что должны были прибыть еще не догнали.

— Беркут, ну как тут ориентироваться? — бурчит Колесников, разминая затёкшее плечо. — Один камень на другой похож.

— По следам, Сашка. И по логике. Но не дай бог эти следы фальшивые, — отвечаю, разглядывая очередной отпечаток босой ноги в песке.

Они издеваются над нами.

Следы то появляются, то исчезают. В одном месте следы идут прямо, но через километр мы видим, как они будто возвращаются назад. В другом месте видим рассыпанные камни — будто специально, чтобы сбить нас с толку.

— Старший лейтенант, тут тропинка наверх уходит, — говорит Гусев, показывая на едва заметный подъём между невысоких скал.

Явно указывающий, что скоро будет переход равнинной местности в горы.

— Проверяй. Мы ждём тут, — киваю.

Гусев с двумя бойцами карабкается вверх. Ждём молча, каждый напряжён до предела. Через несколько минут слышу их голоса в рации.

— Ложная тропа, Беркут. Никаких следов дальше нет, — докладывает Гусев.

Я сжимаю зубы.

— Возвращайтесь.

Проходим ещё с километр, как вдруг слышу треск ветки впереди. Рука сама тянется к автомату.

— Ложись! — командую, и все падают лицом вниз.

Выстрелы раздаются почти сразу, откуда-то сбоку. Пули шуршат в пыли, царапают камни. Кто-то начинает отстреливаться, прикрывая ребят.

— Справа обходят! — кричит кто-то из наших.

— Колесников, бери пару человек, обходите слева! Остальные — держим огонь, — отдаю команду.

Через пару минут перестрелка стихает. Колесников выходит из-за валуна с автоматом наперевес.

— Ушли. Специально задержали, гады! — говорит он, стирая пот со лба.

Я киваю, смотрю на часы. Ходим уже больше восьми часов, а пленных как не было, так и нет.

Когда снова выходим на ровное место, останавливаю всех.

— Слушайте, так дело не пойдёт. Они нас дразнят, следы ведут в никуда, и мы только время теряем.

— Глеб, может, надо к кишлаку вернуться? — предлагает Свиридов, потирая плечо.

— Нельзя. Они с пленными — срочниками. Погранцев надо вытаскивать.

Все молчат. Каждый понимает — если мы будем блуждать дальше так же, нас просто измотают до полного изнеможения.

— Разделимся, — принимаю решение.

— Ты серьёзно? — Колесников смотрит на меня с сомнением.

— Да. Две группы по 6–5 человек. Одна идёт правым флангом, другая — левым. Периодически связываемся. Сойдемся вон у того бархана, -показываю вдаль.

Ребята переглядываются, но возражать никто не решается. Мы разделяемся. Я беру Гусева, Свиридова и ещё троих, Колесников уходит с другой группой.

Главная проблема — это местность. Она кажется одинаковой.

Камни, сухие кусты, песок. Ни одного ориентира, который помог бы зацепиться взглядом.

— Если бы местные хотя бы проводника дали, — ворчит кто-то из ребят.

— Местные боятся. Если бы вернулись на погранпост к капитану, тот дал бы точно, — говорю, оглядываясь. — Но это очень долгая история, у нас нет на это времени.

— Мы и так долго ходим. Время уходит, Беркут.

— Знаю. Но у нас нет выбора, — отвечаю.

Мы идём дальше. Каждый метр — это борьба с жарой, усталостью и неизвестностью. В какой-то момент кажется, что местность начинает повторяться, как будто мы ходим по кругу.

На одной из троп снова видим следы. Босые ноги. Много.

— Тут их было не меньше десяти, — шепчет Гусев, присаживаясь.

— Значит, это они.

Но через два километра следы снова пропадают. Мы замираем, пытаясь понять, что произошло.

— Эти твари специально сбивают нас с толку, — сквозь зубы говорит Свиридов.

— Беркут, что дальше? — спрашивает кто-то из бойцов.

Мать твою! Парни голодные, сухие пайки заканчиваются, осталось на один присест. Вода во фляжках у всех на исходе.

Я молчу, смотрю за горизонт. Где-то там наши срочники. Живы ли они?

— Двигаемся дальше, — жёстко говорю я, поднимая автомат. — Мы их найдём. Сколько бы на это не ушло времени.

Настроение тяжёлое, но идти надо.

Впереди ещё один день поиска, ещё одна попытка вырвать ребят из плена.

Обе группы сходятся.

Кроме следов, что моджахеды тут были, не обнаруживаем ничего.

Они работают профессионально — задерживают, путают и уходят вперед. Словно заманивая нас в капкан.

Вторые сутки без сна. Мы идём, словно механизмы на последнем заряде. Ребята еле держатся на ногах, глаза вполовину закрыты. Даже Колесников, который обычно бодрит всех своими шутками, молчит, лишь иногда шепчет что-то себе под нос.

— Ну где же эти…?

Голод достает всех вконец.

Собираем остатки сухпайков и делим на всех. Галеты, куски консервированного мяса и крепкий чай, заваренный в алюминиевых кружках, давно потерявших блеск. Вода из ближайшего ручья — мутная, но другой нет. Таблетки для дезинфекции бросаем автоматически, не глядя, просто чтобы не отравиться.

Идём по пересечённой местности, ноги вязнут в песке, подниматься на каждый новый холм — испытание. Камни, кусты, склоны. Усталость такая, что даже автомат кажется вдвое тяжелее.

Я останавливаю отряд.

— Привал! Три часа сна! — говорю коротко, будто выкрикиваю приговор.

Кто-то, не дожидаясь повторения, падает прямо там, где стоял. Бросают рюкзаки, оружие, ложатся спинами, где на песок, где уже на сухую, жёсткую землю.

— Колесников, ты на посту первый час. Сменит тебя Гусев. Потом я сменю. Всё ясно?