Резиновое солнышко, пластмассовые тучки
Шрифт:
Они все швыряли в Горика каштанами, а Горик молча и терпеливо ждал, когда это закончиться. Однажды ему сильно залепили в глаз (кажется Кузя), в другой раз кто-то попал в пах. Все это длилось минуты три.
Потом он понял, что по нему уже не бросают. Он убрал руки от лица. Парней нигде не было — стадо ускакало. Возле Горика стоял Синяк и, спрятав руки в карманы, укоризненно заглядывал Горику в глаза. От Синяка, как обычно, несло спиртным.
— Работать! — сказал Синяк. — Надо! А не! Баловаться! Баловаться! Дома будете!
Синяк всегда появлялся неожиданно и уходил, не прощаясь.
Синяк постоял еще немного и, не прощаясь, ушел.
К Горику подошла Линда и заглянула в его лицо.
— Хочешь, я папе позвоню? — спросила она. — Хочешь? Он этих козлов поймает и отпиздит. Позвонить?
— Не надо, — сказал Горик. Он посмотрел на Линду с нежностью и тоской.
— Если что — ты только скажи. Я сразу папе позвоню. А папа у меня знаешь какой.
— Спасибо тебе, Лин, — сказал Горик искренне. — Если что — я тебе сразу скажу.
— Скоро папа должен приехать! — вдруг вспомнила Линда. — Я пойду, посмотрю…
— Пойди, — согласился Горик.
Линда подошла к краю тротуара и начала вглядываться в уходящую к горизонту дорогу. Время от времени мимо Линды проносились автомобили, выбрасывая из-под колес желтые листья каштанов. Солнце плясало в ее русых слипшихся волосах и, если смотреть сзади и издалека, она казалась даже красивой.
Она ждала серебристый мерседес.
Урок биологии подходит к концу, которого все мучительно ждут. Тишина такая, что слышно лишь порядком надоевшую муху.
Раиса Юрьевна — демонстративно-фригидная дамочка засекреченного возраста с курчавым париком и цепкими, как рыболовные крючки, глазами — высматривает очередную жертву в школьном журнале. Биологичку за глаза называют «Ириска» и относятся к ней со сдержанной пассивной ненавистью. Она любит, когда ее предмет учат, и может завалить на экзаменах.
— Хаширян, — говорит она, наконец, тоном приговора, — расскажи-ка нам, Хаширян, что ты знаешь о классе паукообразных.
Горик медленно неохотно встает, понимая, что о классе паукообразных он не знает ничего, кроме того, что такой класс, очевидно, существует. Вспоминается паутина в ванной и на кухне, под потолком, вспоминается заспиртованный скорпион дяди Себастьяна и еще почему-то голливудский боевик «Чужие». Еще вспоминается, что скорпиона дядя Себастьян год назад обменял на килограмм сахара, а в «Чужих» классная такая баба с кошкой и огнеметом взорвала целую…
— Хаширян, долго будешь молчать?
…планету. И спасла, кажется, кого-то. Паукообразные, лихорадочно вспоминает Горик, образовались, видимо, от пауков… по образу и подобию пауков… чушь… Горик бегло подсматривает в тетрадь и замечает окончание некого слова: «ногие».
— Класс паукообразные, — говорит Горик, — относится к типу «членистоногие»… — он вдохновляется и продолжает — … к этому типу также относятся раки, жуки…
— Хаширян, — перебивает Ириска с ледяным спокойствием генерала КГБ. — Про тип Членистоногие ты нам расскажешь как-нибудь в другой раз. Сейчас расскажи нам только о паукообразных.
Выдра, думает Горик, старая. Узнаю где живешь — повыбиваю стекла. А может все-таки получится «тройка»? Как бы не оставили меня
в конце концов на второй год. Отец убьет.— К классу паукообразных, — осторожно пробует Горик, — относятся пауки…
— Хаширян, твоя эрудиция поражает. Что еще?
— Они плетут паутину.
— Ясно. Паутину плетут. Садись, Хаширян. Два.
Горик смиренно садится. Открыв учебник, он находит изображение хищных млекопитающих семейства куньих и продолжает рисовать стоящему на задних лапах горностаю огромный эрегированный член. Делает он это до тех пор, пока в ампулке не заканчивается паста.
— Смолякова, — говорит тем временем Ириска поднявшейся Линде. — Расскажи-ка нам, Смолякова, о ракообразных. О внутреннем строении речного рака расскажи.
У Линды глаза, как у Боба Марли, она вряд ли понимает суть вопроса.
Ее спасает звонок. Урок закончился. Ириска забрала тетради, учебник и плакат с кольчатыми червями, и вышла из класса.
На переменке в класс пришел Кузя. У него была мерзкая привычка шататься на переменах по чужим классам, доставая всех видом своей мясистой морды с родинкой на лбу, похожей на засохший птичий помет. Казалось, Кузя вездесущ. Его видели в разных концах школы чуть ли не в одно и то же время. При этом некоторые Кузины одноклассники утверждали, что в то же время Кузя вообще никуда не уходил и был в своем классе.
На этот раз Кузя пришел неспроста. Он пинками и подзатыльниками прогнал с первой парты маленького Рому Мельника, сел на его место и шустро собрал возле себя гопнический актив класса: Васю Дудника и Юру Несмешного. Втроем, они о чем-то заговорили, то и дело косясь на Горика. Горик почувствовал холод в груди.
В Юре Несмешном действительно не было ничего смешного. Юра был психованным дебилом с замашками уголовника. Год назад одна девчонка назвала Несмешного придурком (что вполне соответствовало истине), а он встал и ударил ее ногой в висок, на глазах у учительницы и всего класса. Реакция Несмешного на самый обычный поступок была непредсказуема, нервы могли накаляться как вольфрамовые нити.
Несмешной, Дудник и Кузя, поднявшись, направились к Горику. На Горика тут же посыпались любопытные взгляды одноклассников. Он отвернулся к окну, делая вид, что ничего не замечает.
Они плотно обступили парту и нависли над Гориком. Он почувствовал себя неуютно.
— Ну шо, братишка, — дружелюбно начал Кузя. — Борзый стал, да? Дрочишь, наверно, много?
Горик молчал. Из Кузиных слов выходило, что между наглостью и онанизмом существует причинно-следственная связь.
— Че молчишь, Сиська? — поинтересовался Дудник. — С тобой разговаривают.
Горик уже понял, что его будут бить. Будут бить, что бы он не сказал.
Он поднял голову и посмотрел на Кузю.
— Я тебе не братишка, — сказал он Кузе и перевел взгляд на Дудника. — А ты, мудила, вообще на хуй иди.
Несмешной присвистнул.
— Да-а, Сиська, — участливо протянул Кузя, — а мы думали с тобой по-нормальному…
Горик насмешливо уставился на Кузину родинку.
— Кузя, а кто тебе на лоб насрал? — спросил он.
— А это ты, Сиська уже зря, — сказал Кузя изменившимся голосом.