Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии

Приятный полумрак остался позади, в лицо ударил сияющий свет солнечного дня. Я щурился скорее по привычке, меня ничто не слепит, услышал грохот тяжелых копыт.

Из сияющего дня выметнулись два черных коня, на одном красиво восседает Азазель, держа в руке повод моего арбогастра. Зайчик несется подчеркнуто красиво, выказывая всем видом, что он совсем не то, что под Азазелем, которое и конем назвать ну совсем нельзя, хотя кто-то по дурости и не отличит от настоящего.

Бобик обогнал, ринулся мне на шею, прижав к воротам и пытаясь облизать лицо, заверил, что дико скучал без меня, тосковал и весь измучился, а потолстел, так это только от безутешного горя.

–  Свинья, - упрекнул я, - хозяин отлучился на пару часов, а ты уже брюхо наел?.. Азазель, балуешь ты эту наглую морду.

Азазель с насмешливой улыбкой наблюдал, как я отпихиваюсь от признаний в любви, передал мне повод, а я поднялся в седло и пустил арбогастра прочь от собора.

–  Ты в самом деле, - спросил я, - так уж легко вхож в церкви? И даже никаких мук? Кожа не горит?

–  И даже не чешется, - заверил он.

–  Странно, - сказал я.
– А чего сейчас не въехал вовнутрь прямо на коне?

Он посмотрел на меня в изумлении:

–  Я же не ты. Зачем на коне в такие места, которые люди чтят? Хотя сам вообще-то не очень их люблю. Вернее, не люблю. Эти места. Много ханжества. Хотя и признаю необходимость как церкви, так и этого лицемерия. Без этого тошнотворного притворства друг перед другом и перед всеми вам не удалось бы создать общество. Признаю, это было великое достижение! Даже величайшее, хотя вы этого даже не поняли. Что-то узнал?

–  Не только, - сказал я.
– Теперь я вооружен и опасен. Настолько, что сам себя боюсь. А что узнал ты?

–  За эти два часа?

–  Я что, - пробормотал я, - отсутствовал так недолго?.. Какой же я молодец, везде успеваю, просто золотце.

Бобик услышал, попытался напрыгнуть прямо на седло, едва не столкнув меня на землю, дескать, он тоже золотце, а раз нас двое таких, я должен слезть и бросать ему бревнышко.

–  Сейчас мои люди, - ответил Азазель, - ищут безопасные дороги в ту область. Нет, а что узнал ты?

Я развел руками, не выпуская повода:

–  Да ты знаешь, я весьма даже, сам не знаю. Ожидал нечто большее. Как же - Рим! Ватикан!.. Хотя, может быть, если бы подольше да еще бы вникся, проникся и прочувствовал, то да, а пока нет, хотя и немножко да, хоть и не слишком.

Он прервал в нетерпении:

–  Что дали?

–  Обещали помощь, - сообщил я, не моргнув глазом.
– Но не сейчас, а если прорвемся прямо к их цитадели. Или даже в цитадель. Главную! Что, как догадываюсь, не совсем как бы хи-хи. Но у меня другая проблема. Азазель, из-за мягкого характера Адама, что, на мой взгляд, ни рыба ни мясо, постепенно забылась сама суть важнейшего события того далекого времени!

–  Ну-ну, - сказал он в нетерпении.
– Хрюкай дальше!

Я повторил все доводы насчет поклона ангелов Адаму, закончил словами:

–  И вот теперь хочу восстановить историческую справедливость. Я вообще великий восстанавливатель исторических справедливостей, если они, конечно, несут в себе зерно прогресса. И хорошо бы восстановить подчинение ангелов человеку, что по мягкости характера ни разу этим правом не воспользовался, что дало обнаглевшим ангелам повод говорить на голубом глазу, что ничего такого не было, и мы там вообще не стояли!

–  Ты что, - переспросил Азазель в недоумении, - в самом деле? Хочешь заставить ангелов подчиняться?

–  Сам знаешь, не хочу, я скромный и стеснительный, но историческая необходимость…

–  Ну да, необходимость, а ты ни при чем, ясно. Да, ты не Адам, тот был парнем мягким и добрым, а ты даже не знаю, точно не от Адама.

Я ответил оскорбленно:

–  Конечно же, поклониться мне лично, если именно я до этого додумался. Странный ты вообще. А как же еще? Приоритет!

–  Ну да, - пробормотал он, - как же еще… Знаешь, хотя мне самому не нравится идея поклониться человеку, тем более - тебе, но Михаилу не понравится куда больше. Так что я твою наглую и свинскую идею поддерживаю почти полностью. Хотя и не целиком.

–  Мне нужны юристы, - предупредил я.

Он изумился:

–  Откуда они у меня? Ангелы, даже падшие, не могут пасть настолько низко!

–  Это понятно, - согласился я, - не настолько уж они и весьма… Тогда поищи среди осужденных. Только не там, где сидят в котлах за мелкие преступления, а среди самых отпетых.

Он посмотрел на меня с уважением:

–  Ну ты и жук… Сразу нашелся. Хорошо, я отыщу таких мерзавцев и немедленно введу в курс дела. Ты где будешь?

–  В замке лорда Робера, - ответил я.
– Он предоставил в мое распоряжение лучшие апартаменты. Не скалься, я еще и Мое Величество, а он - лояльный подданный, уважение выказывает!

–  Хорошо, - сказал он.
– Отыщу тебя и там.

–  Пусть продумают линию защиты, - велел я.
– Где у нас слабые места, где сильные, где можем чуточку уступить, где перейти в наступление, схитрить, смошенничать.

–  У тебя, - уточнил он.
– А не у нас!

–  А ты?

–  Я в этом не участвую, - предупредил он.
– Я, знаешь ли, тоже ангел, кланяться мне совсем не хочется. Особенно, как уже сказал, тебе!

–  А почему особенно?
– спросил я обидчиво.

–  Да уж очень ты, - сказал он, - даже по моим неправедным меркам слишком неправедный! Заведовал бы адом я, уж не знаю, в какой бы котел тебя сунул!.. Нет, вообще не знал бы, что с тобой делать. Я всегда полагал, что нельзя праведное дело делать неправедным человеком неправедными руками и неправедными способами!.. Но ты вот как-то ухитряешься.

–  Я современный, - возразил я, - и всесторонне развитый человек! Гуманист. Потому за мир и дружбу кого угодно прибью или зарежу, как и должен поступать человек с высокими духовными принципами. Ты и юриста такого найди!

–  Настолько такого не найти, - сказал он с сожалением, - придется тебе самому выступать, поддерживать.

–  Мне вроде бы нельзя, - сказал я, - лицо все-таки заинтересованное.

–  А кто эти правила знает?

–  Хорошо, - ответил я, - посмотрим по обстоятельствам. Зайдешь?

Он посмотрел на высокие башни замка, зубчатую стену и стрельчатые окна с цветными стеклами, покачал головой:

–  В другой раз.

Лорд Робер расшибается в жажде оказать мне королевский прием, но я предупредил, что ввиду военного времени я как бы не король вовсе, а свирепый и лютый вождь крестового похода против Зла, потому меня лучше не отвлекать всякими подозрительными удобствами.

Время поджимает, Маркус опускается все ниже, вот-вот войдет в атмосферу, я пометался по комнате, в висках стучит кровь, сказал почти с отчаянием: