Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии
Шрифт:
– Михаил!.. Есть идея!
Далеко-далеко прозвучал странный мелодичный звук, я с трудом опознал арфу, которую как-то слышал на концерте классической музыки, затем в шаге от стены появился яркий свет, разросся.
Пригибаясь, как будто проходит под аркой, в комнату шагнул архангел Михаил в тех же блистающих золотом доспехах, включая наручни и поножи, с коротким мечом римского образца на поясе, но пока что без шлема с плюмажем, красивый и надменно золотоволосый в крупных кудрях.
Я отметил про себя, что явился на зов моментально, на этот раз не выказывает недовольства, речь не о субординации, а скорее всего
– Михаил, я подумал так и эдак, но если ангелы небесного легиона ударят по мятежникам с одной стороны, а Вельзевул с другой…
Он посмотрел в удивлении:
– Ты о чем?
– О совместных действиях, - сообщил я.
Он отрезал жестко:
– Мы в состоянии и сами смести все в аду. Ладно-ладно, я тебя понял, смертный. Если будут трудности, то мы, конечно же, позволим этим предателям, если они в самом деле раскаялись, пойти с нами. Хоть и в сторонке.
Но весь его вид говорил яснее ясного, что все новые мятежники сгорят в пламени еще только при виде грозного архистратига и его небесного легиона.
– Но когда войска соприкоснутся на Эльбе, - сказал я, - или там протекает Коцит, не пойдет ли месиловка и взаимное истребление уже между союзниками?
Он поморщился:
– Мы с Люцифером никогда не будем союзниками!
– Временными союзниками, - заверил я.
– И так плохо? Тем более опасно. Все-таки для успешного разгрома надо бы действовать почти сообща! А для этого вам нужно признать мое право не только на землю…
Он поморщился:
– Это право никто и не отрицает.
– …но и на руководство, - закончил я.
– Я насчет вашего поклона Адаму и непоклона его державному потомку.
Михаил ничего не сказал насчет за рыбу гроши, это его лицо сказало, просто скривился и покачал головой:
– Нет. Забудь и думать. Сейчас сюда прибудут Уриил и Гавриил. Если со стороны ада явится кто-то из старших, то сразу и решим. Как ты и предложил, в судебном порядке! Раз и навсегда.
– Это правильно, - сказал я, - но мы с тобой воины, мы двое могли бы договориться и до суда. В досудебном порядке, так это называется. И это сразу избавило бы нас от судебной волокиты. Мне же не нужно, чтобы передо мной преклоняли колено все сорок девять миллионов ангелов! Я придерживаюсь справедливой на сегодня формулы, что вассал моего вассала не мой вассал. Потому достаточно, чтобы они преклонили колено перед тобой, а уже ты - передо мной.
Его лицо передернулось в откровенной брезгливости:
– Я?
– Ты уже преклонил, - напомнил я.
– Перед Адамом. Тогда это называлось поклоном… и выражалось именно в форме поклона, а сейчас это усовершенствовано в свете новых веяний и прогрессивных технологий управления до преклонения колена. Одного! Это совсем не то, что оба.
Он сказал с гневом:
– Нет!
– Но перед Адамом…
Он сказал громче:
– Нет! Тогда повелел Творец! Лично!
– Знаешь, - сказал я, - у нас есть поговорка насчет того, что глухим две обедни не служат. Творец повелел однажды, этого достаточно. Или ты начинаешь оспаривать волю Творца?
Последние слова я произнес многозначительным тоном и с угрожающим подтекстом.
Михаил запнулся,
посмотрел с надменностью, но я успел заметить неуверенность в его глазах, так несвойственную военному человеку, да еще архистратигу.– При чем тут воля Творца…
– Ты знаешь, - сказал я, усиливая нажим, - что в этом и есть высшая мудрость и непреклонная воля Творца. Он повелел склониться перед человеком, которому отдал землю и весь созданный Им мир.
Он повторил гневно:
– Он повелел склониться перед Адамом!
– В то допещерное время Адам и был всем человечеством, - напомнил я, - а все человечество было в Адаме. В его чреслах, если говорить по-научному. Пояснить, что такое чресла? А то вы, бесплотные, не знаете… Могу даже показать.
Он поморщился:
– Некоторые из нас облеклись земным телом, так что знаем, хотя это и противно, словно животные какие. Но вы не дети Адама.
– Ого, - сказал я встревоженно, - что, отыскались какие-то новые данные? Хотя я что-то вообще-то подозревал!
– Для нас они не новые.
– Ну-ну, - поторопил я.
– Давай, бей меня по голове доводами. Аргументами. А лучше - фактами.
Он вздохнул:
– Ты не знаешь, но Каин и Авель не дети Адама…
– Знаю, - прервал я.
Он в изумлении вскинул брови:
– Знаешь? И все же говоришь о своем наследии?
– Точно, - сказал я.
– Адам все-таки через сто тридцать лет после смерти Авеля снова сошелся с Евой и родил от нее Сифа. Это не отрицаешь?
Он поморщился:
– И что?.. Земли за эти сто тридцать лет заселили потомки Каина. Даже не за сто тридцать, добавь еще лет двадцать на то, пока Сиф подрастал. Ты знаешь, сколько к тому времени было на земле потомков Каина?
– Сколько?
– спросил я.
– Видимо-невидимо, - сообщил он.
– Тогда еще все жили по девятьсот лет и больше.
– Знаю.
– И все время плодились, - сказал он со злорадством.
– Как думаешь, сколько на земле было потомков Каина, когда Сиф достиг возраста, когда мог оставлять потомство?
Я подумал, сказал с неуверенностью:
– Думаю, много. Несколько тысяч?
Он сказал с торжеством:
– Миллионы! Можешь сам прикинуть. Все плодородные земли были заселены потомками Каина, распаханы и засеяны, проложены дороги, построены сотни больших и тысячи малых городов!.. К тому же скажу тебе еще одну неприятную вещь…
– Ну-ну, говори.
Он сказал с торжеством:
– Каин плодил потомство непрерывно до самой своей гибели. И все его дети размножались просто с бешеной скоростью. А вот Сиф, унаследовав что-то от отца, Адама, который дотоле сто тридцать лет не ложился с Евой, размножался что-то слабовато… В общем, это не потомство Сифа было виновато, как записано, дескать, нарушило запрет и начало вступать в связь с потомством Каина.
– Нет? Почему нет?
Он пожал плечами:
– Каиниты, продолжая размножаться, постоянно искали новые земли для расселения. Когда наткнулись на племя потомков Сифа, то просто поглотили их в себе, растворили. Те и пикнуть не успели. Да и не могли отказаться, очарованные прекрасными и развратными дочерями племени Каина… В общем, сейчас в тебе одна-две капли крови Сифа и миллион миллионов капель Каина. И что, я должен тебе подчиняться, если в тебе от Адама почти ничего?
Я сказал в затруднении: