Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии

Он посмотрел на меня косо:

–  Да? В любом случае я исчезаю. Вернусь уже с небесным легионом. Напомни Вельзевулу, нам нужен достойный портал в геенну!

–  Хорошо, - согласился я.
– Ты хоть и архистратиг, но в чем-то прав: прав, за судебными тяжбами можно вообще забыть, что за беда над головами. Погоди, я вообще-то готов предложить компромисс…

Он проговорил настороженно:

–  Говори. Только не хитри.

–  Зачем хитрить?
– возразили.
– Мы совместно сделаем то, что в ваших и наших интересах, я имею в виду разгром мятежников нового поколения, а затем я вас освобождаю от ленной зависимости. Вы больше не обязаны будете подчиняться человеку и выполнять его указания.

Михаил посмотрел исподлобья:

–  И это все?

–  Все, - ответил я твердо и, перехватив его недоверчивый взгляд, пояснил: - Я вовсе не хочу прибегать к вашей помощи, хотя такое вам и покажется странным. Человек развивается только в борении с трудностями, что ему сразу же обеспечил Господь, пинком выбросив из рая. Потому я не только против того, чтобы вы служили человеку, но и категорически запрещаю это! Это нарушение всяких прав, хотя вроде бы зачем вам права? Но мы все равно их дадим, мы уже и пингвинам их дали, а вы, ангелы, еще те пингвины!

Михаил потряс головой, вид обалделый.

–  Ничего не понял. Какую хитрость ты задумал, смертный?

Я выпрямился, плечи у меня хороши, нечего гнуться, с достоинством возразил:

–  Почему сразу хитрость?.. Хитрость - это нехорошо, если, конечно, не военная. Военная хитрость весьма как бы ага, а вот невоенная осуждаема. Правда, дипломатическая тоже допускается, а что вся наша жизнь, как не дипломатия?.. В общем, после окончания этой совместной операции в аду ограниченного в сорок миллионов голов контингента в гуманных целях принуждения к миру земля остается владением только человека, как велел Господь, и что, надеюсь, вы не отрицаете…

Михаил зыркнул на своих притихших сторонников и сказал громко:

–  Кто посмеет такое отрицать? Земля - человеку, небо - ангелам!

–  На этом и договоримся, - сказал я.
– Мы не лезем к вам на небо, вы отныне и навеки лишаетесь доступа на землю. Даже если вас об этом слезно попросят. Достаточно и того, что останетесь в легендах и молитвах.

Тень озабоченности мелькнула про лицу Михаила, но громко и с облегчением вздохнул Гавриил, а Рафаил сказал чистым ясным голосом:

–  Это разумное решение. Я рад, что люди все-таки разумны, кто бы мог подумать?

–  Слава Творцу, - сказал я.

–  Творцу слава, - ответили они в один голос и почтительно склонили головы, даже крылья чуть приопустили.

Я посмотрел на них и на всякий случай перекрестился. Михаил покосился на соратников, кивнул, сказал деловым голосом:

–  Договорились.

–  Подписывать не будем?
– спросил я озабоченно.

Он посмотрел на меня свысока:

–  Каждое слово ангела записывается на скрижалях. И с того мгновения незыблемо.

–  Вы же важные, - сказал я льстиво.
– Не то что мы, смертные, мы ж слеплены на вырост. Нам, главное, не перестать расти! А вот вы уже само совершенство! Вам развиваться уже некуда. Да и зачем? Главное, не смотреть на смертных, а то такое подцепите…

Он исчез на этот раз без вспышки света, оказывается, можно и так, но даже архистратигство не спасает от мелочного тщеславия, хорошо, запомним, учтем, используем в нужное время.

Глава 15

Вельзевул слушал внимательно, крупное красное лицо словно высечено из гранита, неподвижно, даже не представляю, о чем думает, наконец замедленно кивнул:

–  Портал, говоришь, нужно поставить именно в этой долине, но в сторонке от холма с той белой штуковиной? Зачем?

–  Нам приходится охранять холм со скарде-ром, - объяснил я, - а теперь еще и портал. Оттуда могут всякие поналезть, сам знаешь. Если даже без порталов ухитрялись пробраться…

Он поморщился:

–  Все меры приняты, никто больше не выберется. Охранять портал будут священники?

Я понизил голос:

–  Не только.

Он спросил с подозрением:

–  А кто еще?

–  Маги, - сказал я шепотом.
– Что тут непонятного?

Он посмотрел критически, а я ощутил беспомощность, не зная, как объяснить, что я, как истый ариец, не люблю и не приемлю всякие там секс-меньшинства и готов искоренять их огнем, мечом и сожжением на кострах. Даже четвертование ввел бы, если бы это не было закреплено только за самыми важными государственными преступниками, а для мелкой шушеры по регламенту оставлена только веревка на прочном суку.

Однако, будучи политиком и государем, что заботится о королевстве, его благе и процветании, а также спокойствии и улучшении нравов, я вынужден буду предоставить всем равные и неотъемлемые права. То есть самому придерживаться терпимости и толерантности, и в законах это закрепить.

Я не могу допустить, чтобы маги, что сражаются со мной плечом к плечу и погибают за общее дело, были в чем-то ущемлены, хотя их деятельность и является вредоносной с точки зрения церкви. Это же относится к троллям, что уже доказали свою нужность и полезность в боях, а также на тяжелых работах. То же самое скажу о гномах и эльфах, что хоть и ненавидят друг друга, но человек стоит между ними посредине и не дает сойтись в драке, а также подает пример, как можно жить в мире и согласии даже с теми, кого не любишь и даже осуждаешь, но, будучи человеком культурным, улыбаешься и говоришь: «Драсьте, хорошая погодка сегодня?»

–  Хорошо, - сказал он наконец, - постараюсь сделать так, чтобы портал оказался рядом с холмом.

–  Не совсем, - предупредил я.
– Полмили достаточно. Можно даже четверть мили! Но не ближе.

–  Почему?

Я замялся, не зная, как объяснить, развел руками.

–  Люди такие нежные… А когда через портал ломанутся эти полчища, кому-то станет дурно. Но едва небесный легион пройдет туда весь, мои люди возьмут портал под охрану.

Он кивнул:

–  Хорошо. Тебе виднее.

Исчез Вельзевул во вспышке яркого багрового огня, оставив стойкий запах горящей смолы, а Бобик перестал скалить на него зубы и подбежал ко мне за похвалой.

Я поднялся в седло, арбогастр сразу понес к холму. Рыцари и воины в передних рядах приветствовали меня вскидыванием копий и радостным ревом.

Среди группы магов я рассмотрел высокую и очень худую фигуру Карла-Антона Земмельвейса. Он поклонился издали, я помахал ему рукой, но тут же повернулся к группе священников:

–  Где отец Дитрих?.. Хорошо, подожду.

Отец Дитрих вышел из небольшого шатра, скорее палатки, я пустил коня к нему, крикнул встревоженно:

–  Отец Дитрих, не вздумайте здесь и ночевать!.. Здоровье беречь надо.

Он невесело усмехнулся:

–  Правда?..

–  Еще какая, - сказал я сердито.

Он ответил почти виновато:

–  Устаю быстро, а до города далеко.

Я спешился и сказал тихо:

–  Держите ситуацию в руках, святой отец. Надеемся управиться быстро.

Он спросил шепотом:

–  Аты, сын, мой… неужели в самом деле… прямиком в ад?

–  С группой ангелов, - торопливо уточнил я.
– Они ж не дадут свернуть с пути истинного, отец Дитрих!

–  Ох, - сказал он, - меня не то беспокоит… Ладно, ты их тоже, надеюсь, совратить не успеешь. Возвращайся быстрее!.. Слышишь, как воют собаки?