Ричард Глостер, король английский

– - Мадам, вы отдаете себе отчет, с кем вы говорите?
– опомнившись, спросил Ричард, желая как можно скорее покончить со своим разговором с Джейн Шор.

– - Конечно. Я говорю с мужчиной, с которым сегодня ночью узнаю все любовные наслаждения, созданные богом, - сладострастно произнесла Джейн, сбитая с толку первоначальной благожелательностью Ричарда, обычно проявляемой им к просителям.

– Ваши удовольствия подлежат ведомству дьявола, мадам, и я больше не собираюсь терпеть ваше общество, - жестко сказал король, и рот Джейн Шор раскрылся от удивления. Непонимание людей с благородной натурой сыграло с ней злую шутку, и она не знала, что внутреннее содержание Ричард ценит больше привлекательной оболочки. Он оказался первым мужчиной, на которого не подействовали ее чары, и этот мужчина разрушил все ее планы.

Король схватил ее за руку, и вытащил из своей комнаты со словами:

– Я запрещаю вам показываться в королевских резиденциях Вестминстера и Тауэра. Если вы нарушите мой запрет, то ваше пребывание в дальнейшем ограничится тюремными застенками.

Стражники увели разочарованную и разозленную Джейн Шор, но Ричард продолжал думать о ней. Эта женщина представилась ему более опасной, чем он думал вначале, и он пожелал узнать все подробности ее жизни. Узнав, что король Эдуард ради нее основательно опустошил государственную казну, Ричард решил хотя бы частично компенсировать эти затраты и велел конфисковать поместье, которое Эдуард подарил Джейн Шор. Теперь она ненавидела Ричарда и за пренебрежение к ней, и за потерю имущества, и в своих ругательствах могла посостязаться с епископом Мортоном, засевшим в кройландских болотах вдали от карающей руки Ричарда Третьего. При всех своих пороках Джейн Шор обладала большой смелостью и не упускала случая публично осыпать бранью короля Ричарда. Особенно ему был памя­тен случай, когда она бросилась к нему при его выезде из ворот Сент-Олбанского аббатства. Ричард едва смог удержать своего коня, чтобы он не затоптал орущую женщину, но животное продолжало нервничать и беспокойно перебирать копытами, поскольку Джейн Шор, крича словно фурия, кружила вокруг них, явно не замечая опасности, пока в пылу ярости не свалилась в огромную грязную лужу, освобождая им дорогу.

Ричард считал за лучшее не обращать внимания на выходки Джейн Шор, думая, что со временем ей надоест преследовать его. Но забыть Джейн Шор было непростым делом. Вскоре она вскружила голову его главному юристу Тому Лайному, и тот обратился к Ричарду с просьбой дать королевское согласие на его брак с Джейн Шор. Король отнюдь не обрадовался такому повороту событий. Он считал, что недобрая и безнравственная женщина разрушит жизнь добродушного Лайнома, и кроме того он терял ценного советчика по юридическим вопросам, поскольку тот попал под полное влияние Джейн Шор, и король больше не мог доверять ему как прежде. А именно Том Лайном помог Ричарду при оформлении новых законов, отменяющих вымогательство "добровольных пожертвований", покровительствующих английской торговле и развитию ремесел, наказывающих за насильственную выдачу женщины в замужество. Благодаря новым законам парламент Ричарда Третьего стал самым терпимым и свободным, чем прежде. Ричард, в стремлении к всеобщему благу, ввел право поручительства и запрещение под страхом наказания влиять на присяжных в суде. Ричард сделал попытку спасти Тома Лайнома от необдуманного брака и обратился за помощью к лондонскому епископу.

– Не было границ моему удивлению, когда я услышал от Тома Лайнома о его желании соединиться браком с женой Шора. Очевидно, она свела его с ума, если, кроме нее, он больше ни о чем и ни о ком не хочет думать, - сказал он ему.

– Мой дорогой епископ, непременно пригласите его к себе и постарайтесь вразумить его. Если же вам это не удастся и церковь не возражает против их брака, то и я дам ему свое согласие.

Епископ выполнил просьбу короля и переговорил с Лайномом, но влюбленные, как правило, не поддаются уговорам, и Том Лайном твердо стоял на своем венчании с соблазнившей его женщиной. Ричард остался верен своему обещанию и дал согласие на этот брак. Не смотря на то, что он не испытывал к Джейн Шор никаких добрых чувств, он все же не захотел лишать ее шанса стать добропорядочной женой и матерью.

Проблемы с Джейн Шор и стычки с нею были единственными неприятностями Ричарда на конец осени, едва задевавшие его, и он решил воспользоваться представившейся ему возможностью провести желанный досуг в кругу своей семьи. Король стал больше уделять внимания матери, жене, своим детям, осиротевшим детям своих братьев, пригласил в гости свою старшую сестру герцогиню Суффолкскую с сыновьями.

В заботе Ричарда Третьего о своих родных и близких проявлялась вся суть его натуры и рыцарского отношения к окружающим. Ричард особо не наказывал за прегрешения, обо всех заботился, всегда был готов поддержать любого обратившегося к нему за помощью, но замечал любую мелочь и досконально исследовал подробности всех жизненных обстоятельств. Ричард тяготел к скромности, к тщательному исполнению своих обязанностей, и не упускал случая сделать благородный жест. Для своих подчиненных он был хорошим начальником, а для детей понимающим воспитателем. Все лица, находившиеся под его опекой, могли рассчитывать на стабильность и надежность своего жизненного благополучия, поистине он был для всех "отцом родным". Самая заветная мечта Ричарда состояла в том, чтобы люди относились к нему с такой же любовью, с какой он относился к ним.

Рождественские подарки своим родным Ричард выбирал с намерением дос­тавить им удовольствие, с учетом их личного вкуса. Он и королева Анна в праздники посетили детей покойного короля Эдуарда Четвертого. Их встретили с подлинной радостью, словно не было тревожного лета с дворцовым переворотом. Только вторая дочь королевы Елизаветы Вудвилл так и не могла простить дяде, что ее семья утратила свое первое место при королевском дворе, и не вышла приветствовать новых монархов. Сесиль тайком сбежала на удаленную от главных покоев дворцовую галерею, где час спустя ее нашла ее старшая сестра, которая желала продемонстрировать подаренную ей Ричардом дорогую меховую накидку из редкого в Англии серебристого русского соболя. Елизавета Йоркская не поддерживала возмущения младшей сестры, она полностью разделяла мнение своего отца Эдуарда, безоговорочно доверявшему Ричарду. Старшая принцесса Йоркского дома всегда испытывала сильнейшую привязанность к дяде, отличающемуся благородством поведения, и у нее, в отличие от остальных членов ее семьи, воцарение Ричарда не вызвало никакого внутреннего протеста. Она даже приняла его как должное, веря, что возвышение нового короля из ее рода послужит благу всех Йорков.

– Почему ты здесь топчешься на морозе, Сесиль?
– удивилась Елизавета.
– Идем скорее обратно, дядя Ричард и королева Анна принесли всем замечательные подарки.

– - Элизабет, разве тебе приятно видеть, как они занимают положение, которое принадлежало нашему брату и матери?
– неприязненно вздернула вверх свой носик Сесиль. Но Елизавету ничуть не смутили ее слова. Старшая дочь вдовствующей королевы обладала на редкость счастливым характером, позволявшим ей во всех обстоятельствах видеть только хорошие стороны.

– - Вот тебе-то вроде не на что жаловаться, Сесиль!
– ласково улыбнулась младшей сестре Елизавета.
– Ты ведь помолвлена с их наследником, нашим кузеном Эдуардом.

– Хилый плаксивый мальчишка, терпеть его не могу, - скривилась Сесиль. Как все здоровые дети, она не понимала слабости своего болезненного товарища, и приписывала его нездоровье несовершенству его натуры.

– - Зато он очень добрый мальчик и, благодаря браку с ним ты когда-нибудь станешь королевой Англии, - примирительным тоном заметила Елизавета.
– А когда я выйду замуж за Генриха Тюдора, графа Ричмонда, то буду везде уступать тебе первое место и склоняться перед тобой в глубоком поклоне.

– - Если так, тогда я согласна его терпеть, - сказала Сесиль, польщенная блестящей перспективой своего будущего. Она и восхищалась Елизаветой, и завидовала ей, поскольку сестра со спокойным достоинством всегда могла продемонстрировать ей свое нравственное превосходство. Елизавету Йоркскую ничуть не задевали строптивость и капризы Сесиль, она во всех случаях жизни мягко, но настойчиво заставляла младшую сестру придерживаться пристойного поведения. Сесиль возмущалась давлением со стороны Елизаветы, но, в конце концов, всегда подчинялась старшей сестре, которую без памяти любила. Она тоже не могла оставаться в стороне от всеобщего обожания старшей дочери Эдуарда Четвертого и Елизаветы Вудвилл. Елизавета Йоркская со своей добротой, учтивостью и необычайно привлекательной внешностью по праву заслуживала любовь всех окружающих ее людей. Ее чудесная улыбка могла сделать обаятельным самое некрасивое лицо, ее же юную красоту она делала просто неотразимой. В глубине души Сесиль отчаянно мечтала как можно больше быть похожей на старшую сестру, и она сердилась оттого, что ей не удавалась эта затея. Вторая принцесса приписывала свою неудачу маленькому росту; она заказывала себе туфли на самых высоких каблуках, но и на них она не могла дотянуться до своей высокой, статной сестры. Но упоминание о блестящем браке с престолонаследником польстил ее тщеславию, и создал иллюзию, что она, наконец, достигнет превосходства над Елизаветой.

– - К тому же дядя Ричард тебя очень любит, он расстроился, когда сегодня не застал тебя, - Елизавета поспешила закрепить благоприятную перемену в настроении своей сестры.
– Зная, как ты обожаешь верховую езду, он подарил тебе богатую конную сбрую и уздечку, украшенную драгоценными камнями. На коне ты будешь выглядеть как настоящая королева.

– Я хочу немедленно видеть свои подарки, - оживилась Сесиль, но Елизавета задержала ее, шепнув: - Подожди немного, нам нужно поприветствовать нашего кузена, Джона Глостера.

Старший сын Ричарда Третьего, заметив принцесс на дворцовой галерее, приветственно махал им своей шляпой. Елизавета благосклонно улыбнулась ему и слегка присела в поклоне. Сесиль же сделала вид, что не замечает кузена и высокомерно отвернулась в сторону. Джон Глостер не стал дожи­даться, когда принцесса Сесиль вспомнит о правилах приличия. Он вскочил на коня и в сопровождении своей свиты отправился на верховую прогулку.

– - Как ты могла не поприветствовать нашего двоюродного брата, Сесиль!- упрекнула ее Елизавета.
– Нехорошо ссориться с ним.