Ричард Глостер, король английский

– - Он всего лишь бастард моего дяди-узурпатора и какой-то незначительной придворной дамы моей бабушки, тогда как я дочь короля и королевы Англии. Мне вообще не подобает замечать его, - пренебрежительно ответила Сесиль, и Елизавета подумала о том, что вместе с именем их бабушки Сесиль унаследовала и ее вызывающую гордыню. Тем не менее, Елизавета постаралась образумить младшую сестру и смягчить ее нрав.

– Сесиль, сейчас Джон всеми признанный сын царствующего короля, наши родные братья не упускают случай засвидетельствовать ему свою дружбу и почтение, - сказала она.
– Пойми, от нашего поведения зависит благосостояние нашей семьи, и неразумно ссориться с членами семьи нашего дяди Ричарда. Я подойду к Джону и объясню ему, что твое поведение было недоразумением, а ты, будь добра, извинись перед ним и веди себя с ним любезно.

Сесиль нехотя пообещала старшей сестре выполнить ее требование, но на большом рождественском балу, данным Ричардом Третьим в честь своей сестры герцогини Суффолкской, ее натура не позволила ей принести своему презираемому кузену настоящее извинение, она говорила так высокомерно, что ее слова походили на новое оскорбление. Но, вместо того, чтобы рассердиться, Джон Глостер решил посмеяться над своей гордячкой-кузиной, - в отличие от нее, он ничуть не страдал сословным высокомерием.

– Конечно, я не должен даже смотреть на вас, высокородная госпожа принцесса, чтобы у вас не возникало необходимости здороваться со мной, - с показным смирением произнес он, и сделал такой низкий поклон, что тщеславие принцессы Сесиль было приятно удовлетворено. Но распрямившись, Джон Глостер насмешливо щелкнул пальцами и произнес: - Однако, по правде говоря, и смотреть не на что, от горшка два вершка, не поймешь даже сразу, кто это перед тобой - пигалица, козявка или принцесса.

Принцесса Сесиль замерла от неожиданной обиды, затем, опомнившись, кинулась под смех Джона Глостера к Ричарду искать у него управы на своего обидчика, не обращая внимания на то, что он был занят важным разговором с герцогиней Суффолкской и архиепископом Кентерберийским. Даже присутствие ее грозной бабушки, герцогини Йоркской, сидевшей рядом с ними, не остановило ее.

– - Дядя, ваш сын Джон оскорбил меня, - подбежав, сердито затараторила Сесиль.
– Он назвал меня пигалицей, козявкой, и сравнил с горшком!

– - Джон, это правда?
– строго спросил Ричард у сына,

– В общем... да, государь, - настороженно ответил Джон Глостер.

Ричард сокрушенно вздохнул, но принцесса Елизавета заступилась за кузена, к которому испытывала искреннюю симпатию.

– - Ваше величество, Сесиль спровоцировала Джона на эти слова, - с поклоном доложила она Ричарду. Старшая принцесса Йоркского дома в отличие от младшей сестры в очередной раз продемонстрировала безупречное владение манерами, и, своим умением держать себя в руках, подчеркнула ее пренебрежение правилами приличия. Тем не менее, Ричард принял сторону Сесили.

– - Как бы ни было, Джон не имел права оскорблять принцессу Сесиль, и потому он заслуживает наказания, - решил он, и приговорил:

– - Джон, ты на весь вечер поступаешь в распоряжение принцессы Сесиль, и будешь обязан выполнять любое ее приказание.

Джон побледнел, а торжествующая Сесиль, довольная решением дяди-короля, запрыгала от радости и показала кузену язык.

– - Отец, я и часа не смогу выдержать общества моей высокочтимой кузины - растерянно пробормотал Джон Глостер.

– - Ничего, Джон, этот вечер, наконец, научит тебя вежливому обхождению с дамами, - непреклонно ответил Ричард Третий, и снова повернулся к своей сестре.

Сесиль уже хотела вцепиться в свою жертву, когда ее за руку решительно схватила королева Елизавета и вытащила дочь из бального зала. Она видела, как недовольна была герцогиня Йоркская дерзким вмешательством своей внучки в беседу первых лиц королевства, как была изумлена герцогиня Суффолкская невоспитанным поведением Сесили, и поняла, что ей пора положить конец дерзким и глупым выходкам своей второй дочери, и задать ей хорошую взбучку.

– Видно, я давно не брала в руки розги, Сесиль, чтобы поучить тебя как следует, - угрожающе произнесла Елизавета Вудвилл, гневно глядя на дочь.
– Хорошая порка пойдет тебе на пользу!

– - В чем я провинилась, матушка?
– оробев, пролепетала Сесиль.

– - Как ты смела так своевольно вести себя перед знатнейшими особами королевства и самим королем? И главное, как ты посмела смертельно оскорбить Джона Глостера!
– королева от возмущения чуть не задохнулась.

– - Матушка, он всего лишь бастард. Ты даже имя его раньше запрещала упоминать, - удивилась Сесиль.

– - Бог мой, ко всему прочему ты еще и глупа, - сокрушенно вздохнула Елизавета Вудвилл.
– Что было раньше, то было раньше. Теперь Джон Глостер сын короля, ему скоро будет предоставлено высокое звание графа Вустера. Он будет могущественным знатным лордом королевской крови Плантагенетов, а ты, если не образумишься, останешься бедной королевской родственницей, даже недостойной вытирать пыль с его сапог. Запомни, Сесиль, если в течение вечера я замечу, что ты чем-то обидела, оскорбила или задела Джона Глостера, то знай, я собственноручно выпорю тебя так, что |ты неделю не сможешь присесть.

Угроза матери подвергнуть ее наказанию напугала Сесиль, она притихла и вернулась в бальный зал, где ее ожидал не менее подавленный Джон Глостер. Он с тоской смотрел на принцессу Елизавету, беззаботно танцующую с другим своим кузеном старшим сыном герцогини Суффолкской Джоном де ла Полем, графом Линкольном, явно желая, чтобы Елизавета оказалась его дамой на этот вечер. Это задело Сесиль, и она в полном расстройстве покинула бал. Джон Глостер, обреченно вздохнув, вскоре отправился искать свою кузину, назначенную ему в качестве наказания. Он нашел ее на балконе дворца, она совсем окоченела, поскольку вышла в одном платье.

– - Благороднейшая принцесса, не угодно ли вам вернуться во дворец, здесь слишком холодно, - преувеличенно учтивым тоном обратился к ней Джон Глостер. Сесиль ничем не ответила ему, только сильнее прижала свои озябшие руки к груди.

– - Сесиль, давайте вернемся в зал, не то мой отец подумает, что я бросил вас в Темзу, - резко предложил Джон, устав ждать от кузины ответа. Сесиль, дрожа от холода, посмотрела на него. Судя по его недружелюбному взгляду, он вполне мог бы бросить ее в зимнюю реку.

– - Я не вернусь на бал, - упрямо заявила Сесиль.

– - Это почему же?
– спросил Джон.

– - Потому что там никто не любит меня, все любят только мою сестру Елизавету, - с досадой проговорила Сесиль, топнув ногой.

Ее слова заставили Джона внимательно посмотреть на нее, затем, сам не зная как, он быстро произнес: - Тогда, Сесиль, наверно, я единствен­ный, кто любит не вашу старшую сестрицу, а вас!

– Почему?
– обрадовано спросила Сесиль.

– Потому что у вас, Сесиль, звездные глаза, перед которыми меркнет весь остальной мир, - прошептал Джон Глостер. Поразительная непосредственность Сесили удивительным образом гармонировала с его собственной бесшабашностью, и она показалась ему бесконечно очаровательной. Сорвав с себя меховой плащ, Джон укрыл им свою несносную кузину, мечтая провести с нею как можно больше времени.