Римлянин. Финал
Шрифт:
Императору очень понравилась его прагматичность — Ханссен не стал поддерживать «голштинцев», бросивших вызов более сильным «шляпам», а лишь добил победителя. И при этом заручился поддержкой самого императора, чтобы выиграть наверняка.
Такая политическая изворотливость очень ценится Его Императорским Величеством, который считает, что подобное качество редко сочетается с организационными талантами.
— Потому что эти дикари опасны, — ответил Михаил.
— Его Императорское Величество одобрил нашу инициативу, — произнёс Йозеф.
— Сколько их сейчас в лагере? — спросил Ломоносов.
— Почти десять тысяч человек, —
— Ну, ладно, — махнул рукой Ломоносов. — А какой у них резон быть здесь?
— Деньги, — заулыбался Ханссен. — Вы не понимаете, Михаил Васильевич, душу этих людей. Где наши враги видят дикарей, мы видим необузданный первозданный потенциал, не обременённый тяжёлыми гирями христианской морали. Где наши враги видят алчущего крови варвара, мы видим честного сына племени, выполняющего достойную и ответственную миссию по обогащению племени!
— Поподробнее, пожалуйста, — попросил Михаил.
— А вы не знаете? — удивился Йозеф.
— Я всё это время был погружён в дела России, — развёл руками Ломоносов. — Европейские, шведские и, тем более, американские дела обошли меня стороной.
— Я заинтересовался этой возможностью при встрече с американскими легионерами в Шлезвиге и Стокгольме, — заговорил Ханссен, раскуривая трубку. — Они рассказали мне о том, как устроено индейское общество. И знаете, что я нашёл? Они — это викинги!
— Что?! — выпучил глаза Ломоносов.
— Это метафора… — поморщился Ханссен. — Я подразумеваю их устройство — у них племена, внутри племён роды, а в родах старейшины и вожди, а где-то рядом находятся шаманы. И знаете, что я понял?
— Что? — спросил Михаил.
— Их общественное устройство почти полностью копирует устройство скандинавских племён не самых последних времён, — улыбнулся Йозеф. — Это значит, что не такие уж они и простые! С ними можно договориться! С ними можно вести дела! С ними можно торговать! И не только товарами!
— Поменьше экспрессии, пожалуйста, — попросил Ломоносов. — Я понял, что идея стоящая, не нужно меня убеждать.
— А, вы уже поняли, — слегка расстроился Ханссен. — Тогда я скажу вкратце. Мы предложили всем племенам Восточного побережья Северной Америки сделку: они прекращают междоусобные войны, получают от нас мануфактурные товары, школы и места сбыта их продуктов. Взамен мы попросили воинов-добровольцев, которые будут служить нам, на общих основаниях, за деньги. Их отправили сюда, к нам, в тренировочный лагерь, а их жалование мы передаём племенам. Женщин, пока что, не вербуем, но уже ведутся переговоры и об этом.
— А как вы это сделали? — удивлённо спросил Ломоносов. — Они же режут друг друга почти непрерывно…
— А вы знаете историю о Чёрном легионе? — спросил Ханссен.
— Никогда не слышал, — признался Михаил.
— Во-о-от, — улыбнулся Йозеф. — О нём не слышал никто, кроме самих индейцев! А речь идёт о II-м имперском легионе, сражавшемся на стороне индейцев в Великой колониальной войне. Индейские женщины рассказывают своим детям сказки, в которых фигурирует Чёрный легион — Каронто Ойянер, если на их языке. Он стал частью их эпоса. Его боятся и уважают, потому что он изгнал захватчиков с исконно индейских земель, а затем… ушёл. Но остались небольшие фактории, не расширяющие свои территории и зорко следящие, чтобы более никто не
зарился на земли индейцев.— Теперь понимаю, — кивнул Ломоносов. — Легат собрал совет, консилиум, съезд вождей или как у них это называется?
— Да, — подтвердил Ханссен. — Собрали всех вождей и старейшин со всего Восточного побережья и объявили им, что если не будет установлен мир, Каронто Ойянер вернётся и опустошит их земли. Как он будет это делать, они уже знают — наблюдали за этим своими глазами и даже участвовали. На том же самом собрании были решены все крупные кровные конфликты. Это собрание длилось семнадцать дней — погибло около девяноста человек. Зато все конфликты разрешились…
— Это как-то по-варварски, — произнёс Михаил. — И как это всё будет соблюдаться? Не возникнут ли новые конфликты?
— Территории племён были измерены и разделены по справедливости, — ответил на это Ханссен. — Туда были отправлены имперские землемеры, которые и провели маркировку границ, а также создали прецедент…
— Какой прецедент? — поинтересовался Ломоносов.
— Когда землемеры зашли на территории племён, не присоединившихся к собранию вождей и старейшин, на них начались нападения, — ответил Йозеф. — Императорский торговый представитель использовал это — ему удалось канализировать межплеменные противоречия в выгодное нам русло. Они сами захватывают земли нейтральных и враждебных племён и присоединяют их к будущему Pax Americana. Я считаю, что через 15–20 лет не останется не присоединившихся к содружеству племён. Кстати говоря, у них теперь двухпалатный парламент, если по нашему. Совет вождей сверху, а Совет старейшин снизу. Они сами так решили — мы не подсказывали.
— И вы использовали эту народившуюся структуру, чтобы отличиться перед императором? — улыбнулся Михаил.
— Если возможность сама шла мне в руки — как я мог её не использовать? — спросил Ханссен. — Есть один человек, известный мне под именем Скаруади — он приезжал в Стокгольм недавно. Это член Совета вождей, уважаемый человек — он агитировал свою молодёжь одной фразой. «Хотите биться, как Чёрный легион?»
— То есть, вы уверены, что эти индейцы не создадут нам проблем? — усомнился Ломоносов.
— Конечно, создадут! — развёл руками Йозеф. — Другие люди, другие обычаи, другие нравы, всё другое — но зачем тогда здесь мы?
Михаилу оставалось только утвердительно кивнуть головой.
— Новый легион будет готов через два с половиной года, — сообщил Ханссен. — И отгадайте, куда их направит император…
— Не хочу гадать, — поморщился Михаил.
— Ну, что вы? — расстроенно спросил Йозеф. — Поддержите интригу!
— Ладно, — недовольно кивнул Ломоносов. — Куда же их могут отправить? Кавказ? Крым? Польша?
— Нет, нет и нет, — с улыбкой на лице покачал головой Ханссен. — Их отправят в Паннонию…
— Ах, да… — произнёс Михаил. — Понимаю.
— Ну, будущий легион обсуждать приятно, признаюсь, но нужно переходить к следующим вопросам, — сказал Йозеф. — Железная дорога…
— У вас тоже происходит саботаж? — спросил Ломоносов.
— К счастью, нет, — улыбнулся швед. — Некому саботировать — все заняты на стройке, ха-ха-ха! Вливания из общеимперского бюджета позволяют задействовать максимум рабочих и специалистов, поэтому наш трудовой резерв уже давно показал дно. Это самая полная занятость населения в истории. Я даже не знаю, что мы все будем делать после. Куда девать такую прорву рабочих рук?