Родишь мне сына

Укусила за язык. Я просто взяла и сомкнула зубы. Больше он не рискнет это сделать — мой хозяин-самозванец и не вздумает теперь просунуть в меня язык. Ни язык. Ни что-нибудь другое.

— Насильник! — кричала я, словно злая собака, терпящая произвол день за днем. — Ненавижу тебя!

Я нащупала полотенце и наспех обмоталась им, чтобы уйти куда подальше от Марата. Скрыться от подонка и представить, что есть шанс. Что я еще смогу отсюда вырваться — была бы возможность. Я пыталась открыть замки, пока он спал. Я колдовала над ними несколько часов, открывая один за другим. Но последний мне так и не поддался. Он был необычным — ни скважины под ключ, ни засова. Дверь была словно намертво приклеена, как будто там был магнит, который открывался особой командой или картой. Но ничего такого я не нашла в его вещах.

И хотя де-факто я сдалась и смирилась с тем, что мы вместе. Пустить его в себя, преодолев тупую боль внутри, я все же не могла. Еще не научилась быть такой циничной...

— Куда ты собралась?! — кричал он мне вслед. — Куда ты идешь?!

— Мне все равно! — огрызалась я. — Как можно подальше! Хоть и в соседнюю комнату! Главное, не слышать твой запах...

— Мой запах? А что не так с моим запахом? — не понимал Марат. Он медленно шел за мной по пятам и просто смеялся. — Не, ну вы видели такое — взяла меня, сучка, и цапнула за язык... Ха-ха-ха...

— Просто отстань от меня! Отстань, умоляю!

Но он шел и шел. Гнал меня из угла в угол, будто издеваясь. А я не могла найти себе места, ведь понимала: за окном ненастье, это идеальное время для грязных дел. В этот раз Марат меня точно не оставит в покое. Он этого добьется, я чувствую телом. Оно покрылось гусиной кожей, как от мороза. Я не могла от этого уйти — как будто попала в силки и беспомощно билась, глядя на охотника рядом.

А он упивался моментом.

— Да успокойся ты... — говорил Марат. — Я не причиню тебе зла.

— Я тебе не верю!

— Да постой же ты... — хватал он меня за край полотенца. За последнее, что отделяло меня от пропасти. — Я не хочу, чтобы ты меня боялась. — Он схватил меня за плечи и сказал в лицо: — Лена, перестань. Давай мы просто поговорим как люди...

— Поговорим как люди? — была я обескуражена. — В тебе проснулась человечность? Серьезно? — задавала я вопрос, который был скорее риторическим, нежели нес смысловую нагрузку.

Я видела перед собой лишь тьму. Я не видела человека — только один беспроглядный мрак. И готова была поспорить, что в реальности все было точно так же.

— Я не хочу быть похожим на насильника. Но ты не оставляешь мне просто выбора.

— Выбор есть всегда, — подступали слезы. — Просто отпусти меня. Разве это так сложно? Если ты и правда не желаешь мне зла, то отпусти.

— Отпустить тебя? — прижал он меня к себе. — И куда ты пойдешь? Куда ты вернешься? Тебя ведь никто там не ждет, никто не заступится. Если б ты и правда там кому-то была нужна, тебя бы уже пытались отнять у меня... Но ты нужна только мне. Я единственный, кто говорит тебе правду. Ты нужна мне только для одного, и я говорю это прямо. Без лукавства. Пиздежа. Говорю как есть. Разве это плохо? Разве вранье будет лучше?

Он отпустил меня, и грянул гром. Очень сильный. Задрожали стекла.

А Марат открыл свой мини-бар и стал наливать мне виски.

— Ты просто пьян и играешь в доброту. Как в прошлый раз. Но я так не хочу. Дважды в одну реку не войду.

Я пятилась от него, не желая снова это ощущать. Этот привкус алкоголя и обмана на губах. Эти жаркие слова, объятия — они не для меня. Для кого-то другого. Он просто сумасшедший. Сошел с ума из-за гибели невесты. Но я тут не виновата. Ни капли. Я не хочу это терпеть, я хочу вернуться домой. Чтобы все было как прежде — и родители, и Марла, и покой. И никаких мужчин. Лучше быть одной, чем с такой тварью.

Марат

Я наливал ей вискаря и желал лишь одного — чтобы она успокоилась. Чтобы помирились, насколько это возможно. Насколько позволяла вся эта блядская ситуация. Мне не хотелось ее больше прижимать как шавку. Пусть она убийца и лгунья, но прежде всего она человек. Она баба, а не мусор. Да что уж там говорить — Лена будущая мать моих детей...

— На вот, выпей, — накладывал я льда из морозилки. — В прошлый раз тебе понравилось. Ведь так и было? Тебе понравился виски? Только не ври, что не... — обернулся я и просто охренел, — понравилось...

Она стояла со стволом. Обняла его обеими руками и нацелила в меня.

Марат

— Ты меня отпустишь, — трясло ее в истерике. — Или откроешь сраную дверь, или сдохнешь.

Я медленно поставил стакан на барную стойку и поднял руки вверх.

— Спокойно, малышка. Не надо делать глупостей. Мы ведь оба знаем — ты не будешь стрелять.

— Заткни свой рот и открой тот замок! — кричала она, с трудом удерживая пистолет.

В нем было больше килограмма веса, не считая пуль. Для хрупкой неподготовленной девочки Лена неплохо держалась... Но надолго ее не хватит. Руки скоро станут опускаться — тогда-то я ее и завалю на пол.

— Ну и что ты будешь делать? Выстрелишь в меня? Убьешь человека? И не будет жалко?

— Тебя не будет жалко, — шмыгала она. — Человека убить жалко, но ты не человек. Ты сволочь. Тебя не жалко.

— Вот оно как... Понятно. Ну так стреляй, чего ты ждешь? Стреляй.

— Я выстрелю.

— Стреляй, кому говорят! — давил я на Лену.

Ведь прекрасно знал, что не выстрелит. У нее кишка тонка. Она просто девчонка. Напуганная, уставшая от вранья и показухи. Ее ложь зашла слишком далеко, и теперь она не знала, как все закончить. А я не дам ей этого — не дам закончить, не дам ей уйти.

Она моя. И точка. Я к ней слишком привязался, чтобы отпустить.

Но она никогда не выстрелит. Просто блефует и вскоре сдастся.

— Как он открывается?! — допрашивали меня с пристрастием. — Как мне открыть этот ДОЛБАНЫЙ ЗАМОК?!

Она была уже на взводе. Лену трясло от истерики. Еще мгновенье — и она может выстрелить. Возможно, я ошибся. Ее глаза были ужасны в гневе. В них не было привычной жизни, как это бывает у людей. В них я видел только пустоту, только бездонную боль, которой не описать. Она смотрела прямо на меня, но было такое чувство, будто нет. Словно она не видит, не замечает — как перед этим в душе.

— Я тебя никуда не отпущу, — подходил я к ней ближе медленным шагом. Очень аккуратно, чтобы не спугнуть. — Лучше брось оружие. Слышишь?

— Нет! — отходила она дальше. Пятилась упрямо к стенке. Будто это что-то даст, будто я мог еще отступить.

Но я не отступлю. Я никогда не отступаю — я дерусь на смерть.

— Ты сейчас же откроешь замок и выпустишь меня!

— Ошибаешься, детка. Сейчас ты просто успокоишься и отдашь мне пистолет... А замок я не открою.

— Тогда я сама его открою! — кричала она, буквально задыхаясь от отчаяния.