Роды. Прощание с иллюзиями. Хроники индивидуальной акушерки
Шрифт:
В финале доктор признаёт:
– Да, всё-таки не только зрелая шейка влияет…
В трёх описанных выше родах (все они первые) – ни одного вмешательства, всё естественно. Но сейчас не об этом. А о том, как по-разному можно всё воспринимать.
На мой взгляд, основная цель, основной смысл подготовки – спокойный ум. Это главное.
А космос?.. Он у каждого свой.
Даже если кажется, что его не случилось.
Про молчание ягнят
Комментарий от коллеги к одному из моих текстов (орфография и пунктуация
И смайлик в виде расколотого сердечка…
Что же такого я пишу?
Видимо, предполагается, что акушерка не должна иметь своего – а уж тем более иного, чем у доктора, – взгляда на ситуацию. Что, доктор рассердится? Нахмурит брови? Перестанет работать с акушеркой?
Как изначально сформулирована и определена наша профессия? Специалист по физиологической беременности.
Основная задача акушерства? Отличить норму от патологии. В случае здорового течения родов (которое бывает ох каким разным!) – выступать в роли тактичного наблюдателя и «фигуры матери» (М. Оден). В случае же выявленной патологии – да, в руководящей и решающей роли, конечно, доктор.
Так задумывалось. Так практиковалось с момента возникновения акушерской помощи как таковой.
Сегодня всё меняется.
Роды представляются нездоровьем. И чаще всего – самой беременной. Она же наблюдается! Ей со всех сторон наперебой твердят, в каком она сложном положении, какие испытания её ждут. И на медицину, на доктора, на лечение она возлагает все надежды на своё спасение.
Но к индивидуальным акушеркам и тем докторам, кто с нами работает, идут другие. Увы, далеко не большинство. А только те осознанные, кто понимает смысл естественного рождения. И они видят акушерку не в роли послушного исполнителя назначений врача, а защитником, помощником, другом, партнёром, адвокатом и переводчиком с медицинского на человеческий.
Я не могу и не буду молчать там, где не ценят природу, не уважают потребностей, калечат красоту процесса (что страшно – зачастую заодно со здоровьем, а то и жизнью) и насильно навязывают протокол. Вот как прикажете молчать в таких ситуациях? Лично для меня – невозможно.
С этой девушкой мы рожали трижды.
Первые роды прошли легко, уложившись в замечательные семь часов. Ни единого вмешательства, всё естественно. Тело научилось рожать, проложило в мозгу все связи и цепочки. Вторые совсем хорошо – три часа. Третьих ждём с ясным пониманием, что можем не доехать. Даю мужу подробные инструкции: как вести себя в случае, если это произойдёт дома или в дороге, как распознать первые лёгкие схватки и вовремя дёрнуть акушерку.
Но жизнь, как всегда, посмеялась над наивными человеками – весьма недвусмысленно дав понять, кто тут главный.
На фоне полной тишины в полседьмого утра отошли воды. «Родит же через час-другой!» – думала я, вспоминая спрессованные до стремительных пятидесяти минут с начала схваток третьи роды моей сестры, а заодно и свои третьи – за полтора часа. Рванули со скоростью гоночного болида!
Примчались в роддом, оформились. И пятнадцать (!) часов болтали – о
жизни, о книгах, о фильмах, о детях… Да обо всём на свете. А схватки не приходили.Доктор начал нервничать. В конце концов уехал домой поспать – с наказом немедленно звонить ему при первых же признаках родовой деятельности.
Стемнело. И скромный ночной гормон окситоцин грянул, как Симфония № 1 Чайковского! Сразу же набрала доктора, он приехал очень быстро.
Но роды явно пытались его обогнать: через час после начала схваток доктор уже констатировал полное открытие. Строго велел: «Ни в коем случае не тужиться, только дышать!» Но ещё через несколько минут на очередном выдохе родилась головка. А доктор влетел в палату на уже выплывшего в мои руки ребёнка.
Всех родов – час пятнадцать.
Эта история не удивит ни одну опытную акушерку: третьи же… Но удивительное – дальше.
Наш доктор остался очень, необычайно и необъяснимо сердит! Разговаривал с нами сухо, напряжённо. Спасибо, ничего не сказал резкого родильнице – только выражением лица и тоном демонстрировал всяческое недовольство. Она шёпотом спросила меня: «Я в чём-то виновата?» Я только развела руками.
А мнение доктора (с глазу на глаз) услышала уже в коридоре:
– Мне не нравятся эти роды!
– ???
– Мне эти роды не нравятся!
Таким ледяным голосом, будто кто-то в итоге – причём по моей вине – загремел в реанимацию.
– Доктор, не понимаю вас… Ребёнок здоров, кровотечения нет, мама в норме и счастлива… Что не так?
– Ещё раз: мне не нравятся эти роды. Так быстро рожать нельзя! Их нужно было замедлять эпидуральной анестезией!
– Но так сработала природа, так захотело её тело. И потом – третьи же…
– Да хоть десятые! Так рожать нельзя, ясно вам?
Но я так и не смогла его понять. И до сих пор не понимаю.
Где я тут критикую действия доктора? Или влезаю на его территорию?
В описанной в моей первой книге грустной истории про убитые роды врач на пороге приёмного закричал на рожающую:
– Какого хрена я тут седьмой час жду? Что, я не знаю, сколько вам ехать?
А потом на акушерку:
– И нечего на меня так смотреть!
Этим я что – вторгаюсь на профессиональную «делянку» врача?
Мне и в голову не придёт давать советы доктору во время кесарева сечения или анестезиологу при проведении спинальной блокады. Я знаю своё место, свои обязанности и функции. Но про физиологические роды кое-что понимаю. И, надеюсь, про психику рожающей – тоже. Это моя часть профессии, моя сталкерская зона. И я не боюсь – ни иметь своё мнение, ни высказывать его там, где это необходимо и правильно.
В той истории про убитые роды прибывшая на подмогу опытная акушерка «авторитетно» заявила:
– Инна, женщина пришла и ушла, а с доктором тебе и дальше рожать! Взвесь всё тщательно и определись – кто из них важнее?
С тем врачом я вдрызг разругалась после устроенного им акушерского насилия. Я его не боялась. И так хотела бы, чтобы мои коллеги тоже не боялись!
Потому что мы – именно для помощи (и защиты – там, где она необходима).
А не для покорного молчания в тряпочку.