Роды. Прощание с иллюзиями. Хроники индивидуальной акушерки

Отучились, заключили со мной контракт, выбрали доктора, ждём.

Наступила предполагаемая дата родов [7] , пришедшаяся на середину декабря, – тишина.

Полная сорок первая неделя. УЗИ, КТГ, осмотр. Шейка матки пропускает один палец (считается, что готовая к родам свободно пропускает два). Вес плода – порядка 4000.

Вечером того же дня обсуждаем ситуацию с доктором:

– Инна, я сегодня с трудных суток, мне поспать хотя бы полночи, а лучше до утра. Если вступит ночью, смотрите сами. Решите ехать в роддом – после осмотра и понимания, что и как, звоните, за полчаса доберусь.

7

Предполагаемая дата родов – по медицинским протоколам исчисляемая как ровно сорок недель с даты последней менструации; далее – ПДР.

Договариваемся, что доктора они, в случае чего, раньше времени не дёргают.

А в 22:30 отходит пробка, и за ней воды. Уже через десять-пятнадцать минут немного встревоженный муж сообщает: пошли схватки, но какие-то странные – он не понимает, как отличить их от перерыва, всё как-то очень бурно. Фоном слышу необъяснимо изменённый – похожий на вздохи и стоны в сексе – голос роженицы.

– Собирайтесь и выезжайте. И пусть вам из-за города добираться, но дороги уже свободные.

Не так-то просто собрать женщину в роддом во время такой бурной родовой деятельности! Но минут за тридцать управились. «За час точно доедут», – подумала я и сама стала собираться.

Вот только уже совсем скоро пришлось не отнимать телефон от уха:

– Инна, она рычит, говорит, что тужит!

– Не может быть, воды только час как отошли! Остановись, попробуй палец в неё всунуть.

– Упёрся в голову.

– Где вы?

– Ещё не доехали до МКАД.

– Скажи ей выдыхать медленно и плавно, никаких резких движений. Печку на полную мощность. Делать ничего не надо, головку не трогай, дай ребёнку просто выплыть из неё. Он скользкий, будь к этому готов, не урони. Родился? Сразу укутай и согрей, и слизь с личика вытри. Закричал? Прекрасно! Что-то ещё лезет? Нормально, это плацента. Заверни её во что-нибудь – в майку, в шапку… Всё, выдыхайте, успокойтесь. Сколько по навигатору до роддома?

– Сорок пять минут.

– А до меня? – диктую адрес.

– Двенадцать.

– Приезжайте.

Охрана в подъезде немало удивилась моим поздним гостям. Первым вошёл молодой мужчина и передал мне в руки завёрнутого в шубу новорождённого, а потом бережно ввёл красивую взъерошенную девушку в перепачканной кровью одежде.

Разместив всё семейство, делаю осмотр. Матка сократилась отлично, кровопотеря в норме, общее состояние – типичное для только что родившей: счастливое, немного удивлённое лицо, блуждающая улыбка… Ребёнок прекрасен – розовый, крепкий, тёплый. В отличие от долго протискивающихся через родовые пути совсем не успел помяться – ну просто карамельный пупс из рекламы! На всякий случай вызвали неонатолога, но и она подтвердила: мальчишка идеален.

В роддом для перепроверки его состояния ребята не захотели – слишком неприятным представлялось взаимодействие с равнодушными сотрудниками казённого учреждения, которых вряд ли заинтересует их розовое и тёплое рождественское чудо… К которому они только что прикоснулись. Да что там – сами его сотворили!

Отдышались, расслабились, напоили маму глинтвейном с кровоостанавливающими травами, уложили ребёнка (и впрямь весом в четыре килограмма). Обсуждаем.

– Как я на тебя сначала злилась! – смеялась она. – Схватки пошли сразу по минуте, а где обещанные тридцать секунд?! С интервалом в минуту, а то и меньше! Где «раз в пять минут, когда можно полностью отдохнуть»? Что-то не то Инна мне рассказывала!

Они остановились на заснеженной лесной обочине. Так и говорили: «Мы родили в лесу». Время появления на свет никто точно не запомнил, не до того было; судя по телефонным звонкам – примерно в полночь, потому и дату рождения выбрали произвольно.

Часов до четырёх не могли уснуть, всё вспоминали и пересказывали друг другу – кто что чувствовал и что делал.

Утром я позвонила доктору. С чисто акушерской точки зрения мы с ней поразились сочетанию факторов: сорок одна неделя + плод четыре килограмма + роды за полтора часа на не совсем готовой шейке. По всем канонам это так называемые стремительные роды, считающиеся патологическими! И дети, и мамы после таких должны (если по учебнику) неважно себя чувствовать. Но тут-то все совершенно здоровы!

Абсолютно прекрасные природные роды – молодая здоровая женщина быстро и легко родила здорового ребёнка. Как раньше (по легендам) – в поле. Вернее, в лесу. Как истинная самка – при её-то красоте.

– Ну и двадцать два года, конечно, – добавила доктор, – сегодня гораздо чаще рожают более взрослые.

Единственные в моей (да и доктора) практике подобные первые роды.

Божий поцелуй под Рождество.

Про нелюбовь, усталость и акушерский ад

Можно ли устать любить? Думаю, да. Это может касаться всего: и отношений, и профессии, и хобби, и идей, и даже чего-то более глобального. Иногда – и самой жизни. Пытаюсь разобраться: где же начинается выгорание?

Однажды я вернулась из другой страны, где учится дочь – ездила навестить. Мы долго не виделись. Не могли насмотреться, наобниматься, наговориться, надышаться друг другом.

Постаралась представить – какие события могли бы привести к угасанию нашей любви? Не смогла. Невозможно! Потому что это взаимный обмен, доверие и открытость. Но – подозреваю – начни мы с ней по каким-либо причинам врать, манипулировать, придираться к мелочам, язвительно критиковать или морально давить, всё стало бы вянуть.

Считаю, что законы существования в профессии близки к этому.

Надеюсь (пусть и наивно), что в акушерство приходят по любви.

Истории прихода в профессию коллег, которых я знаю лично, именно такие. Девушка-физик: родила, что-то «вштырило», пришла в акушерство. Экономист: родила – и стала акушеркой. Пронзает что-то врача-терапевта – и уходит она, вроде как даже с понижением, на акушерскую практику. И так далее.

Доктора акушеры-гинекологи в процессе многолетнего обучения когда-то (и почему-то) из всех специализаций выбрали именно эту: нырнули в непредсказуемую природу родов. Значит – горели. Значит – любили. Надеюсь, с любви начинали и штатные роддомовские акушерки.

Отчего же потом всё меняется?

Занимавшаяся у меня девочка после обучения выбрала роддом, куда не пускают индивидуальных акушерок. На консультации я рассказала ей всё, что знаю и думаю о том учреждении. Насчёт причин последовавшего выбора я не в курсе, да и не моё это, по большому счёту, дело: все люди взрослые и отвечают за себя сами. После родов она прислала отчёт, попросив ничего о них не рассказывать. Не буду. Процитирую только одно: «Инна, вы правы, роды – совсем не ад. Ад – это врачи и акушерки».

Как? Почему? Кто распахивает врата преисподней в самом прекрасном и здоровом явлении женской жизни? Что убивает любовь?

Ответ тот же, что и в разговорах про любые отношения: ложь, моральный прессинг, манипуляции. А ещё – довлеющие над докторами протоколы и страх ходить по судам и разборам, если что-то произошло.

Как-то раз в одних родах всё явно двигалось в сторону операции.

Наступил момент, когда и мне, и роженице, и доктору стало очевидно: нижним путём не родим! Приглашаем ответственного дежурного (он даёт разрешение занять операционный блок). После осмотра и консилиума вердикт тот же – сами не родим.