Ромашка для Сурового Орка

Чертыхаюсь, злясь на себя за невнимательность, что забылась и отнесла заказ за чужой столик. На моем месте должна была оказаться Лора, которая была бы не прочь заменить меня.

Прикусываю язык, не собираясь сдавать подавальщицу, с которой работаю уже несколько месяцев. Чувствую, худо ей будет. Вон как мрачнеет и хмурится недовольно орк. Не по душе ему такая отрава вкупе с неотзывчивой девчонкой под боком.

— Отпустите меня, пожалуйста, я… Я позову вам другую девушку. Согласную.

Мой голос в конце срывается на жалобный писк, и я вдруг с удивлением вижу, как взгляд орка становится нежным и вместе с тем упертым.

Он подтягивает меня выше, утыкается носом в выемку между шеей и ключицей и глубоко вдыхает мой запах. Урчит, словно кот, и прижимает крепче к себе.

— Не ошибся. Пар-ра, — рокочет он, отчего грудная клетка слегка вибрирует, а клыки снова выдвигаются, касаясь моей чувствительной шеи.

Мне кажется, что я ослышалась, но со слухом у меня никогда не было проблем, так что я застываю, не веря в то, что орк говорит уверенным голосом дальше.

— Другая женщина мне не нужна, лашими. Ты теперь моя единственная.

Глава 4

Будучи сиротой, я выросла в детском доме, где каждый ребенок мечтает обрести семью. Так и я хотела когда-нибудь выйти замуж, родить детей и обустроить собственное уютное гнездышко.

Иногда, в особо тяжкие дни, когда меня одолевало одиночество, даже вставала перед кроватью на колени, опираясь о постель локтями, и молилась небу, чтобы и в моей жизни когда-нибудь настало чудо.

Кто ж знал, что чудо будет зеленокожим огромным орком.

Орки в Империи считаются самой воинственной и жестокой расой. Лишний раз с ними предпочитают не связываться.

Даже родители пугают ими своих непослушных деток перед сном, так как слава безжалостных воинов бежит впереди них.

А уж про их отношение к женщинам и вовсе ходят самые темные слухи.

Что женщин они за равных не считают, держат в шатрах безвылазно, заставляют заниматься самой черной работой и продают, как скот, тому, кто больше всего заплатит.

Так что слова орка, который продолжает прижимать меня к себе, энтузиазма у меня не вызывают.

— Лашими, — повторяю я за ним, увидев, что он смотрит на меня в ожидании моей реакции.

Значения этого слова я не знаю, но орк удовлетворяется моим ответом и улыбается. Его морда даже без клыков будто для улыбок не предназначена. Выходит, скорее, угрожающий оскал, от которого у меня дрожь вдоль позвоночника.

— Возбуждающий дурман, женщина. Откуда он у тебя? — снова повторяет он и слегка ощеривается, возвращаясь к старой теме, и я едва не чертыхаюсь, стараясь после выровнять дыхание.

Периодически орк скрипит зубами, а его тугие мышцы на плечах и груди иногда сжимаются, как в судороге, словно он усиленно борется с собой. На секунду мне становится его жаль, но когда я думаю о том, что он так и не выпускает меня из рук, себя становится гораздо жальче.

Единственное, что примиряет меня с действительностью — это то, что я до сих пор одета.

— У меня его нет, — качаю головой, запоздало поняв, что из-за моего молчания он решил, что это я опоила его. — Я не знаю, как он оказался в эле. Клянусь, это не я.

Последнее я добавляю в страхе, так как осознаю, что совершенно не знаю орочьих законов и традиций. А что если это оскорбление для них, и тогда полетят головы?

Орк, прищурившись, следит за выражением моего лица, но подозрение из его взгляда никуда не уходит.

Хоть он и смотрит на меня снизу вверх, такое чувство, что это я лежу под ним, а не наоборот, настолько мощная от него исходит энергетика.

Аура власти, которую невозможно подделать.

— Ты девочка? — порыкивает он, сменив тему, но легче мне не становится.

Глупо предполагать, что он спрашивает мой пол. Явно же интересуется, девственница я или нет. Краснею и отвожу взгляд, но в итоге киваю, не сумев отстраниться.

— Хотела так себе защитника найти?!

Орк говорит грубовато и недовольно, лапы его сжимаются вокруг меня сильнее, и я отчетливо чувствую его гнев. Я в шоке поднимаю на него взгляд, и он неправильно интерпретирует выражение моего лица.

— Забудь о других самцах, лашими! И немедленно выбрось дурман, он вне закона даже среди орков, — цедит он сквозь зубы, и между нами усиливается напряжение. Едва молнии не сверкают от его гнева.

— Я теперь твой защитник. И другого рядом с тобой не потерплю, — цепко сжав мой подбородок пальцами, говорит он чуть мягче, но в этот раз в его голосе звучит рык ревнивого собственника.

Он касается моих губ своим горячим дыханием, и я едва сдерживаю вздох. Внутри всё дрожит от его близости, и это неожиданно меня злит.

— Ты теперь моя, девочка, — добавляет он тверже, явно ощутив мой настрой.

Я же упрямо поджимаю губы, но молчу. Первая волна страха проходит, и на место растрепанным чувствам приходят здравые мысли.

Я осознаю себя лежащей на голом орке, который едва справляется с возбуждением, а затем заполошно проверяю свои волосы.

Они по-прежнему прикрывают уши, и я едва сдерживаюсь, чтобы облегченно не рассмеяться.

В это время орк борется с дурманом, тянет меня ближе к себе и зарывается носом в мои волосы, наполняя легкие моим запахом, который вдыхает так жадно и шумно, словно это его личный афродизиак и вместе с тем успокаивающее средство.

Не знаю, как долго мы лежим в этой позе, но когда у меня уже начинают затекать конечности, орк наконец позволяет мне принять вертикальное положение.

Всё еще тяжело дышит и пыхтит, а одевается четко и быстро, будто привык уделять сборам короткое время.

— Иргкхан, сын Гракхурра, — зубодробительно представляется орк и бьет себя кулаком по груди со стороны сердца.

— Цветана Ромаш, — называю я свое имя, когда он вопросительно смотрит на меня в ответ.

Ир, как я сразу окрещиваю его про себя, не в силах повторить его имя. Оно не такое сложное, как я себе напредставляла, но для орков имя имеет сакральное значение. Говорят, если запнуться или произнести его неправильно, можно заиметь в лице оскорбленного орка врага.