Ромашка для Сурового Орка

Ладони мои скользят по его внушительному прессу, слегка царапая оливковую кожу ноготками, а собственный живот дрожит от того, как его упругий орган упирается мне прямо в пупок.

— Обязательно понравится, — порыкивает возбужденно Иргкхан, ласкающими движениями поглаживает меня по волосам, а затем резко подхватывает меня на руки и буквально выпивает мое дыхание собственным ртом.

Мне всегда казалось, что орочьи морды с их внушительными клыками не предназначены для поцелуев, но сегодня я впервые увидела, что у них есть и вторая, как оказалось, повседневная ипостась, которая опровергла все мои убеждения насчет внешности этой агрессивной расы.

В голове становится как-то легко и пусто, и всё, что я иногда подмечаю просыпающимся периодически сознанием, так это то, как нежно и бережно со мной обращается орк.

Его губы и руки, казалось, везде одновременно.

Поглаживая мои позвонки.

Касаясь впадинки в коленях.

С голодным урчанием сжимая мои ягодицы.

Целуя груди. Всасывая горошинки напряженных и ноющих сосков.

Проходясь лаской по подрагивающему животу и продвигаясь ниже, к самому средоточию всего моего удовольствия.

Когда его язык ударяет по клитору, я резко открываю глаза от потрясения и обнаруживаю вдруг, что лежу на покрывале. Мои икры покоятся на могучих плечах орка, его лапы сжимают мои бедра, удерживая их внизу, а голова находится прямо над моим пахом.

— Как… Что… — выдыхаю я обессиленно и снова дезориентированно откидываюсь на мягкое покрывало, когда он в очередной раз дразнит клитор, а затем дует на него, доводя меня до исступления.

Между ног горит пожар, бедра подрагивают, а пальчики ног вытягиваются, так как я на грани чего-то нового, доселе неизведанного мне.

Конечно, совсем не осведомленной я не была, ведь постоянно работаю в тавернах и часто слышу, как между собой переговариваются другие подавальщицы, которые не прочь покувыркаться с богатыми клиентами.

Многие из них со смаком рассказывают, какое это удовольствие — спать с умелым любовникам, который знает, как доставить женщине приятное, но никогда не думала, что и сама окажусь в такой ситуации.

И все их рассказы вдруг меркнут под натиском умелого языка орка, который явно понимает, что и как делать, чтобы заставить меня забыть обо всем на свете.

Особенно когда что-то внутри меня вдруг резко скручивается, а затем взрывается, расплескиваясь блаженным удовольствием по всему телу.

— Прими меня, лашими, своим лашем. Своим защитником, — доносится до меня сверху, когда он подтягивается на руках и наклоняется надо мной, закрывая своим мощным телом светило.

Я приоткрываю осоловелые глаза, бездумным взглядом и с глупой улыбкой на лице глядя снизу вверх на напряженное лицо Иргкхана. Цвет его глаз темнеет до черноты, лицо становится немного шире, а рот и скулы напряжены, как если бы он едва сдерживался, чтобы не получить желаемое.

Я же глупо моргаю и непонимающе открываю рот, не осознавая, что он от меня требует.

Мне так хорошо, что я могу лишь улыбаться и разглядывать его, не в силах даже пошевелиться.

— Я позабочусь обо всех твоих нуждах, лашими. Ты и наши дети никогда ни в чем не будете нуждаться, — оскаливается орк, и его морда на этот раз меня ни капли не пугает.

— Ты принимаешь меня своим защитником? — повторяет он, и я испускаю протяжный стон, когда его «дубина» нетерпеливо упирается в мое лоно. Но орк не спешит брать меня, ждет моего ответа.

Наши взгляды встречаются, и я снова теряюсь в его черноте, слыша только стук своего сердца.

— Принимаю, — доносится до меня мой слабый голосок.

Давление внизу усиливается, и я опускаю взгляд между нами, отчаянно цепляясь за плечи Иргкхана. Краснею и тяжело дышу, как бы со стороны глядя, как мои ноги согнуты в коленях и широко расставлены, а лепестки набухли, с готовностью принимая в себя орка.

И чем сильнее он давит, тем страшнее мне становится.

Сознание проясняется, и я гулко сглатываю.

Он ведь очень большой. Везде.

Неужели ЭТО поместится во мне?!

Глава 10

Я протестующе хнычу и кладу ладонь на пресс Иргкхана, пытаясь остановить этот таран изо всех сил. Пульс подскакивает, бьется на пределе, и орк, на удивление, останавливается, не проталкивается дальше.

Напряженной тучей замирает сверху и наблюдает за мной с тревогой в глазах.

— Что такое, лашими? Больно?

Голос у него рвано хрипит, он явно держится на голой силе воли. Любой на его месте даже не обратил бы внимания на мой протест, а этот орк, казалось, настроен на мое состояние и готов в любой момент подстроиться.

Я качаю головой, не в силах что-то сказать, так как в этот момент перехватывает дыхание от осознания простой истины.

Иргкхану важно мое удовольствие. Ему нужно не просто мое тело, а чтобы я сама была готова принять его. От этого у меня буквально сносит крышу, даже мышцы лона расслабляются, казалось, приглашающе раскрывая створки для гордости орка.

Он стонет, упираясь лбом в мой. С его лица стекает капля пота, настолько он напряжен, даже ненадолго прикрывает глаза, пытаясь совладать с самим собой.

На его лице видна усиленная работа мысли, а я вдруг делаю то, чего сама не ожидала от себя.

Убираю ладонь с его пресса и шире раскидываю ноги в стороны.

Головка сразу же скользит полностью внутрь, вырывая у меня очередной стон, на этот раз не протестующий, а предвкушающий. Давление усиливается, но орк не спешит. Продвигается безумно медленно, испытывая и свои, и мои нервы на прочность.

— Ай, — вскрикиваю я, когда он во что-то упирается.

— Всё хорошо, лашими, в первый раз будет больно, — сцепив зубы, выдыхает Иргкхан и вглядывается в мое лицо, продолжая опираться на собственные локти. — Обещаю, потом будет только приятно. Всегда приятно… Прости…

Последнее слово меня настораживает, и спустя пару секунд до меня доходит, почему он так резко извиняется.

Не сдерживаю стон от очередной болезненной вспышки, которая прошивает тело, и закусываю губу, зажмуриваясь и пытаясь отползти от мужчины подальше.

Он наваливается сверху, ощутимо придавливая меня к земле и практически расплющивая, не позволяя мне двигаться.

Я могу только сжимать пальцы, впиваясь в его бока, и всё, что слышу, это его шипение сквозь зубы. Не то от моих ноготков, не то от необходимости сдерживать мощные толчки, к которым взывает его орочья чисто самцовая кровь.