Роза Марена

— Это ваш муж? — В его голосе звучали раздражение и нетерпение. Бык на корриде, роющий копытом землю и глядящий на красную тряпку, которой его раздразнили. — У вас был Дэниэльс?

— Да, но теперь он исчез. — Она поколебалась, а потом добавила: — Я не знаю, куда он делся.

«Но надеюсь, там жарко, а кондиционеров нет», — подумала она.

— Мы найдем его, — сказал Хейл успокаиваясь. — Я обещаю вам это, миссис Мак-Клендон… Мы найдем его.

— Удачи, лейтенант, — мягко сказала она и перевела взгляд на открытую дверь кладовки. Она коснулась левой руки над локтем, где пока ощущала уже слабеющий жар от обруча. — Я сейчас повешу трубку. Норман стрелял в соседа сверху, и я должна как-то помочь ему. Вы едете сюда?

— Конечно, черт возьми…

— Тогда мы увидимся. До свидания. — Она повесила трубку, прежде чем Хейл успел сказать что-то еще. Вошел Билл, и одновременно загорелся свет в коридоре.

Он удивленно огляделся.

— Свет, наверное, отключился из-за пробки… а значит, Норман побывал в подвале. Но если он собирался вывернуть пробку, то почему же он…

Не сумев закончить фразу, он снова начал сильно кашлять. Согнувшись, с искаженным лицом, прижав ладони к расцарапанному и распухшему горлу.

— Вот, — сказала она, подбежав к нему. — Выпей немного. Она только что из холодильника.

Он взял бутылку с пепси, сделал несколько глотков, потом отвел бутылку от себя и с любопытством уставился на нее.

— Странная на вкус, — сказал он.

— Наверное, потому, что у тебя распухло горло. Может, оно немножко кровоточит. И ты чувствуешь привкус. Давай, допивай до конца. Невыносимо смотреть, когда ты так кашляешь.

Он допил остатки, поставил бутылку на кофейный столик, и когда вновь обернулся к ней, она увидела пустоту в его глазах, которая испугала ее.

— Билл? Билл, что с тобой? Что случилось?

Этот пустой взгляд продержался еще мгновение, потом он рассмеялся и тряхнул головой.

— Ты не поверишь. Наверное, от нервного напряжения, но…

— Что? Чему я не поверю?

— Пару секунд я не мог вспомнить, кто ты, — сказал он. — Я не мог вспомнить твое имя, Рози. Но что еще безумнее, на пару секунд я забыл, как меня зовут.

Она засмеялась и шагнула к нему. Теперь она слышала топот чьих-то ног — наверное, бригада «скорой помощи», — поднимающихся по лестнице, но ей было все равно. Она обвила его руками и стиснула изо всех сил.

— Меня зовут Рози, — сказала она. — Я действительно Рози.

— Верно, — он поцеловал ее в висок. — Рози… Рози… Настоящая.

Она закрыла глаза, прижалась лицом к его плечу и во тьме, за опущенными ресницами, увидела неестественный рот паука и черные глаза лисы — глаза, слишком неподвижные и тревожные, чтобы выдать безумие или здравость рассудка. Она видела их и знала, что будет видеть еще очень долго. А в голове у нее колоколом гудели два слова:

Я отплачу.

5

Не спрашивая разрешения, лейтенант Хейл закурил сигарету, скрестил ноги и уставился на Рози Мак-Клендон и Билла Стэйнера — двоих людей, испытывавших классический случай любовной горячки. Каждый раз, когда они смотрели в глаза друг другу, Хейл ясно читал слово «Люблю», отпечатанное в их зрачках. Этого было достаточно, чтобы могло зародиться подозрение: а не избавились ли они каким-то образом от назойливого Нормана сами?… Однако он знал правильный ответ. Они были не из той породы. Только не эти двое.

Он притащил кухонный стул в комнату и теперь сидел на нем верхом, положив руку на спинку и опустив на нее подбородок. Рози и Билл уместились на диванчике. С первого звонка Рози по 911 прошло чуть больше часа. Раненого соседа сверху — его звали Джон Бриско — отвезли в приемный покой Ист-Сайдской больницы с «легким ранением в мякоть и преувеличенной реакцией», как сказал врач «скорой».

Теперь все в конце концов немного утихло. Это больше устраивало Хейла. Единственное, что понравилось бы ему еще больше, — это знать, куда, черт возьми, подевался Норман Дэниэльс.

— Один из инструментов здесь фальшивит, — сказал он, — и это портит весь оркестр.

Рози и Билл переглянулись. Хейл не сомневался в искренности недоумения в глазах Билла, а вот насчет Рози у него возникли сомнения. Что-то с ней было не так, в этом он был почти уверен. Чего-то она недоговаривала.

Он медленно пролистал назад странички своего блокнота, растягивая время, чтобы они немного понервничали. Этого не произошло. Его удивило, что Рози выглядела такой спокойной — если, конечно, она что-то скрывала. Но он не учел одну важную особенность: она никогда не подвергалась полицейскому допросу, но ей приходилось слышать тысячи пересказов и обсуждений, когда она молча подавала выпивку Норману и его дружкам или вытряхивала окурки из пепельницы. Она прекрасно разбиралась в методике полицейских допросов.

— Ладно, — сказал Хейл, окончательно убедившись, что никто из них не даст ему ниточку, за которую можно потянуть. — Итак, вот где мы сейчас находимся в нашем анализе ситуации. Норман приходит сюда. Он каким-то образом ухитряется убить офицеров Элвина Демерса и Ли Бэбкока. Бэбкока Норман отправляет на сиденье стрелка, Демерса — в багажник. Он вырубает свет в вестибюле, потом спускается в подвал и выбивает несколько пробок, в основном наугад, хотя все они отмечены на схеме освещения, приклеенной к внутренней стороне распределительной коробки. Зачем? Мы не знаем. Он что, спятил? Потом он возвращается в патрульную машину и притворяется офицером Демерсом. Когда появляетесь вы и мистер Стэйнер, он нападает на вас сзади, чуть не вышибает дух из мистера Стэйнера, гонит вас вверх по лестнице, стреляет в мистера Бриско, когда тот пытается испортить вечеринку, а потом вламывается в вашу дверь. Пока все верно?

— Я думаю, да, — сказала Рози. — Все было довольно жутко, но, вероятно, именно так все и произошло.

— Но вот тут начинается та часть, которой я не понимаю. Вы, ребята, прячетесь в кладовке…

— Да…

— …и вот, выломав дверь, вваливается Норман…

— Да…

— …он мечется кругом, как бык в посудной лавке, застревает в ванной достаточно долго, чтобы прострелить пару дырок в душевой занавеске… а потом снова выскакивает отсюда. Так, по вашим словам, он поступает?

— Наверное, так, — ответила она. — На самом деле мы не видели, как он метался здесь, потому что были в кладовке, но мы слышали это.

— Этот спятивший монстр проходит сквозь ад, чтобы отыскать вас, женщина писает ему в морду, он убивает двоих полицейских, чтобы достать вас. Он практически достигает своей цели, а потом… что? Стреляет в душевую занавеску и улепетывает? Вы это хотите мне сказать?

— Да. — Она понимала, что больше ничего не должна говорить. Он не подозревал ее в каком-либо преступлении — в противном случае он взялся бы за нее покруче, — но если бы она и решилась рассказать о картине, то детективу лейтенанту Хейлу от этого стало бы совсем плохо.