Рождение Императора

Через два дня у Целесс намечался День рождения. Выкраивая время по ночам, я мастерил одну безделицу. Колье Кларисс подало идею создать что-то подобное, но с другим содержанием.

Ланиты отмечали свои Дни рождения не так как мы. До двадцати лет – каждый год. Потом – десятилетние рубежи. После ста – пятидесятилетние. Существовала басня про ланита, забывшего о своём Дне рождения. Суть её была такова, что друзья напомнили ему, посетив в этот день. В отличие от нас, ланиты были связаны дружбой, службой – любыми отношениями – намного с большим количеством ланитов, чем люди между собой. Впрочем, какая разница?

Я повертел браслет в руках. Художник из меня не вышел бы точно, поэтому я купил браслет с изящными креациновыми вставками в магической лавке в Турхеме. Убив простенькую программу, я провел месяц, собирая то, что запланировал. «Ты решила за нас обоих, Целесс» - эта надпись шла практически незаметной гравировкой по канту браслета. Совсем необязательно, что подруга вообще её заметит. Но если заметит, поймет, что подвигло меня на создание этой вещи. Этого украшения. Признания. Защиты. Оков.

Почувствовав сигнал от подставки иллюзора, я обернулся.

– Я нашел дерево, – сказал Эзнер без предисловий.

Из подставки выросло дерево: белое, широкое, с долго слитными ветвями и острыми многоконечными листьями – то самое, что я видел в книге. Кивнув, я сполз с кровати, готовясь внимательно слушать.

– Белый Гейон – неприродный телепортатор, выведенный древними в искусственных условиях. На момент сбора энциклопедии о существующих экземплярах информации не найдено. Предположительно, что деревья исчезли, как и хранители истоков, три-четыре тысячи лет назад. Данные для энциклопедии взяты из сохранившихся научных трудов мага первой ступени Кам Ин Зара, – пропел женский голос и голова Эзнера заменила голову Кам Ин Зара.

– Ты по магу его нашел?

Эзнер кивнул. Мне показалось, что где-то в глубине его деревянного существа, клерк довольно улыбнулся.

– Есть идеи?

– Только то, что ты сам слышал. Это живой портал. Если есть к кому перемещать – дерево стоит и живет. Если нет – умирает. Их не видели несколько тысяч лет. Если хоть одно и существует, то искать его по всей Земле можно вечно.

Я скосил взгляд, задумавшись. Почему же вечно. Всегда можно найти способ найти что-то. Если только знать, что ты ищешь.

– Отцу покажи, ладно? – попросил я, поднимаясь. – А что за «хранители истоков»?

– Избранные ланиты, которым другие ланиты отдавали часть своих жизненных сил для продления срока жизни. Хранители знаний. Всех возможных знаний, накопляемых (или теряемых) веками.

Вот оно как. Я кивнул, благодаря и прощаясь. Эзнер кивнул в ответ и исчез. С ним всегда было так легко! Иногда я завидовал отцу, имеющему подобных друзей.

Я думал о вырванных страницах. Если этих Белых Гейонов больше не существовало, а с ними и всезнаек-ланитов, то зачем было вырывать страницу о них? Это было прямым доказательством того, что дерево, хоть одно – существовало. И я уже знал как минимум пару способов, какими можно было попытаться его найти.

Через два дня, еще до наступления сумерек, я собрался к Целесс. Сняв балахон, я размышлял, не стоит ли предупредить деканат? Решив, что на сегодня занятия закончены, а завтра с утра я буду на месте – не стал.

Достав из сундука книгу, я завернул её в рубаху и, попросив у неё прощения, положил в карман. Туда же отправил браслет. По привычке ушел в невидимость и вышел из комнаты.

– Босяк! – услышал за спиной, подходя к лестнице. Сжав зубы, обернулся.

– Хорошо прогуляться! – улыбнулся белобрысый, и я кивнул, разворачиваясь обратно.

Через час я приземлился в резиденции гильдии псиоников. Пытаясь унять волнение перед встречей с Императором, направился к одной из зал. Когда я открыл дверь, шум и свет обрушились на меня и на мгновение ослепили.

Целесс выбежала навстречу, потянула за шею для поцелуя. Не дружеского, как привыкли окружающие и знающие нас обоих. Настоящего поцелуя…

Значит, она не собирается скрывать свою связь с человеком. В груди потеплело и сердце перестало стучать так сильно.

Арханцель прохладно поздоровалась, Император лишь кивнул. Тальцус обнял, похлопав по спине, тепло и радостно. Остальные ланиты лишь вежливо улыбнулись. Уже пятнадцать лет я был единственным человеком в этом зале.

– Ты похудел, у тебя синяки под глазами! – выпалила Целесс через час, когда мы сбежали во внутренний дворик. Я поймал её губы.

– Я тоже скучаю, – улыбалась она своей хитрой, сводящей с ума улыбочкой. – Но если ты изведешь себя в школе, что мне останется после?

Я рассмеялся, проводя по гладкой щеке, волосам. На улице смеркалось. Сладкий аромат яблок и её близость кружили голову. Достав из кармана браслет, я положил его на ладонь.

– Это подарок? – Целесс подставила руку.

Я отрицательно покачал головой. Нет Целесс, это не подарок. И одеть его ты должна сама. Улыбка мгновенно сошла с её лица.

Правило, заставившее Целесс несколько месяцев назад добиваться от меня первого поцелуя, имело свое совершенно ясное физическое значение. Именно человек должен был сознательно пойти на связь с ланитом. Это была защита людей от болеё совершенной расы. Те же правила существовали в защитной магии. Оковы, входящие в программу лежащего на моей ладони браслета, могла одеть на себя лишь Целесс сама. Она поняла это сразу и опустила взгляд.

– Ты никогда мне не доверял. И не будешь…

– А ты - мне?

Целесс взяла браслет и с вызовом во взгляде одела на запястье. Замочек защелкнулся, креацин мгновенно загорелся кровавым рубином, вычертив рисунок. Программа включилась.

Она даже не знала, что я там накрутил. Всю жизнь она верила мне безоговорочно…

– Красиво, – прошептала после, – надеюсь, он не убьет меня, если я приближусь к кому-нибудь ближе, чем на метр.

– Если приблизишься – нет.

Обхватив браслет ладошкой, подруга потянула его к кисти. Состроив смешную гримасу, кивнула.

– Серьезный ты у меня…

Я рассмеялся, обнимая её.

– С Днем рождения! Все равно.

Она засмеялась в ответ. Потянула за руку. Я не сдвинулся с места, качая головой. Целесс удивленно вскинула брови.

– Есть одно дело. Я вернусь позже. Не спрашивай. И не смотри.

Она ослабила руку и в глазах появилась злость. Если ты подумала, что я бросаю тебя в этот день ради мамы – пусть. Лучше, если Император прочитает в тебе именно это.

Я побежал к летунам, ни о чем не думая. Держа в голове лишь лицо Целесс, её светящиеся голубые глаза, хищную улыбку, золотые локоны. Лишь её одну. Сдержав порыв повидать мать, вышел из портала и тут же выбрал новое назначение. Через минуту, уже в Императорском дворце, ушел в самую глубокую невидимость, какую только умел поднять. Медленно пошел по коридору, прощупывая каждый сантиметр пола, стены, потолка. Летуны над головой молчали. Не скоро, но уверенно, добрался до кабинета Императора. Если не здесь, то я не представлял, где еще искать.