Рождение королевы

Богиня откинулась на спинку трона, её лицо застыло маской, словно это это была маска. Её тело превратилось в царственную статую, а словно взбесившийся ветер погасил все факелы.

Рефлекторно зашарив по темноте, Надежда схватила невозможно холодную руку королевы.

— Ты горишь, — прошептала та. — Что с тобой происходит?

Надежда повернулась к ней, но увидела совсем другие картины. Наденька, что-то требующая от врачей. И те, только отводящие взгляд. И письмо Надежды Аркадьевны Наденьке и Аркаше. С документами на квартиру. Видела Надежда Аркадьевна, как спустя год, Наденька поставит перед отцом клетку с семью голубями.

И почти спившийся мужчина вдруг озаботился состоянием голубятни, и что пьяным наверх не залезть… Много позже он спросит дочь, почему она привезла ему ту клетку с птицами.

— Это был совет очень доброй и мудрой женщины. Я вспомнила её слова на годовщину, и решила, была не была. — Честно ответила ему Наденька.

Хотя Наденькой её уже давно мало кто звал. Надежда Романовна, так к ней будут обращаться и, большим уважением. В год смерти Аллы Михайловны и Надежды Аркадьевны болезнь пробралась в дом престарелых. И нужен был уход. Надя, приехала с сыном. Была принята на постоянную работу, быстро доросла до завхоза, а потом сменила и заведующую. И никто не назвал бы её мягкой и наивной. Интересы своих подопечных и вверенного ей учреждения она отстаивала с неожиданной хваткой.

Правда жила она не в квартире Царeвых, а у мужа, в соседнем подъезде. Маленький Аркаша вырос, отучился и не только преподавал «Римское право», но и был весьма успешным адвокатом.

— Вы посмотрите на эту библиотеку! — смеялся он. — Монографии Ии Леонидовны Маяк по истории «Римского права» с личной дарственной подписью! Кажется, моя судьба была предрешена.

А в гостиной стоял портрет, одна из немногих фотографий. Наденька улыбалась, стоя рядом с Надеждой Аркадьевной, держащей на руках совсем маленького Аркашу.

— Зачем ты держишь это фото на виду? Ведь твоя бабушка умерла, когда ты и себя не помнишь, — спрашивали его иногда друзья.

— Это моё напоминание, что душа и её сила существует, — всегда отвечал Аркадий Царёв, взявший фамилию той, что не прошла мимо попавшей в беду девчонки. — И от одной единственной души зависеть порой может даже сама жизнь.

А где-то, под горой, надёжно закрывающей своей толщей от смертоносного ливня, в пещере, среди горячих горных источников, впервые за несколько дней открыла глаза Её Величество Ренерель Сансорийская.

Глава 18

Словно сквозь толщу воды пробивался какой-то рокот, пытаясь достучаться до сознания королевы. Вскоре, её величество уже различала и какой-то плеск, и спорящие голоса, хоть их обладатели и пытались их приглушать. Да и ощущение горячей и бурлящей вокруг тела воды было узнаваемым, но неуместным.

Надежда прекрасно помнила, как заболела. И странный полусон-полуявь, где она встретилась с богиней Перекрёстков и судеб. И юную девушку, дрожащую от холода и боли. Королеву, проклявшую собственное королевство. Только злости и негодования Надежда не испытывала. Лишь сочувствие и сожаление о загубленной жизни отнюдь не плохой девочки.

Надежда не задумывалась, почему и откуда знает столько подробностей из жизни Ренерель. Воспоминания королевы были для неё открытой и много раз прочитанной книгой. Какая уж тут злость. Тут только обнять крепко-крепко и пожелать сил.

— "Спасибо, — прозвучал мягкий голос Ренерель в голове Надежды. — Твоя жизнь тоже не самая лёгкая. Но ты не захотела отомстить.

— Ты королева? — подумала Надежда.

— Мы королева. Теперь королева это мы, — в голосе явно звучала усмешка. — Покровительница не зря тебе обещала, что теперь ты не на секунду не останешься одна, а мне, что я увижу, что будет, когда она исполнит мою мольбу.

— И как это будет? Королева будет спорить сама с собой? Или по чётным числам решать всё будешь ты, а по нечётным я? — не понимала Надежда.

— Спорить и разговаривать с собой королеве не стоит, — хмыкнула Ренерель. — По крайней мере вслух. В лучшем случае сочтут сошедшей с ума, и запрут в каменном мешке. В худшем, обвинят в колдовстве. И тогда нас ждёт только костёр.

— Безумие, — оценила ситуацию Надежда.

— Божественная справедливость. — Не согласилась с ней Ренерель. — Это же справедливо, что мстить за себя должна я сама? Но и я не понимаю, как нам быть.

— Выживать, Рене. Выживать," — вздохнула Надежда.

Впервые за несколько дней её Величество Ренерель Сансорийская открыла глаза. Никто не удивился тому, что её величество не понимает где она и что вообще происходит.

— Осторожно, ваше величество, — поспешила поддержать её Эмма, имя которой Надежда нашла в тех воспоминаниях, что разделила с Ренерель. — Вода отполировала всю поверхность так, словно это гладкий лед или зеркало.

— Жива, надо же, — усмехнулся незнакомый мужчина.

Королева внимательно его разглядывала.

— Айслард, сотник фрайменов, — представился он, также внимательно разглядывая её Величество, и щёлкнув ногтем по серьге в своём ухе.

— И бастард Роттенбладов, — закончила королева, разглядывая волосы, частью заплетённые в косы, частью небрежно падающие на широкие плечи и отброшенные в сторону кожаные доспехи и тёплый меховой плащ.

— Фраймена не спрашивают о том, кто его родил, и том, кто родился от него, — сверкнула самоуверенная улыбка.

— Как удобно, — покачала головой королева.

— Конечно, в противном случае я не смог бы даже пройти по улицам любого из северных городов. Изменники и бастарды подлежат казни, чтобы не повадно было нарушать брачные обеты. — Пожал плечами Айслард. — Вас смущает моё присутствие?

— Я видела вас в свите лорда Элвина, вы весьма схожи с леди Одеттой, — говорила потирая виски, ноющие от слабости и нудной пульсирующей боли. — Ваше присутствие здесь, чем бы это здесь не являлось, не может не смущать.

— Выпейте, ваше величество. Это придаст сил и уймeт головную боль. А ещё притупит голод. До бульона ещё час, а вы давно не ели, — протянул ей походную кружку Кроули.

— И что это? — настороженно смотрела в кружку её величество. — Твои снадобья конечно очень действенны, но на вкус…

— Мох, грибы, два вида лишайника и ещё кое-что по мелочи, — улыбнулся ей Кроули. — Никакой гадости вроде совести Роттенбладов, их крови и прочих частей тела там нет.

Её величество зажмурилась и в несколько глотков опустошила кружку. Ей пришлось минут пять дышать ртом, удерживая горькое лекарство внутри. О еде даже слышать не хотелось. Обессилев от этого простого действия и ожидая, когда обещанное действие зелья начнёт проявляться, её величество снова облокотилась на покатый край каменной чаши, скрываясь под бурлящей водой. Только сейчас отметив, что в воде она находится в рубашке, надёжно скрывающей её тело от любопытных глаз.