Рудники Эхнатона

— Железо, — подтвердил тот. — Царапать кресло плохо. Надо убрать.

— Ты его уже видел?

— Надо убрать! Железо плохо! — Копушка заволновался.

Синклер поспешно убрал нож.

— Ты видел? — кажется, Ибарра понемногу и сам начал говорить в стиле Копушки.

— Угу. Железо. Суссон нашёл. Железо плохо!

— Где он его нашёл?

— Железо внизу, — Копушка показал верхней лапой под диван.

— Под диваном? — переспросил Ибарра. — Но что он там потерял?.. Зачем полез?

— Он учитель, — заявил Копушка. — Он повысит мой индес. Как себе. Он аддо-птанции.

— Похоже, он обещал ему, что повысит его социальный индекс, — прошептал Синклер. — Хотя, думаю, вряд ли он был понят.

— Суссон занятие. Он разместился там, — Копушка указал на диван, затем ниже. — И там. Он учить. Иди туда, говорит. Надо смотреть, как вправить! Со-сияльно!

— Нет! — воскликнул вдруг Ибарра, сообразив, о чем сейчас пойдёт речь. — Хватит! Перестань!

— А вот это правильно, — закивал Синклер. — Меньше знаешь — крепче спишь.

Копушка тем временем, наоборот, погрузился в воспоминания, и продолжал, жестикулируя не только верхними конечностями, но и средними:

— Суссон учить! Со-сияльно! Надо вправить!

Этот допрос несколько выбил Рикардо из колеи, и его снова и снова начинало кривить, едва он вспоминал о неловкости ситуации. Неужели он и впрямь выглядел таким же наивным созданием, как эта несчастная полукровка? Как же неудобно…

От неловких мыслей его отвлёк сигнал интеркома.

— Тхон с «церберёнышем» выгрузились в верхнем ангаре, — сообщил принявший звонок Синклер. — Кляйн его встретил. Пока они будут тащиться на лифте, предлагаю проследовать до жилой зоны.

...Словосочетание «жилая зона» не особо-то подходило к описанию жилья рабочих. Помещение превосходило по убогости даже те бараки, в которых те жили на основной базе. Там, по крайней мере, у каждого была своя койка, или хотя бы ярус на койке. Здесь же имелись лишь глубокие двухуровневые нары вдоль стены, поперёк которых брошены были убогие мятые тюфяки с одеялами. Ну, вроде бы, вне основной базы дельты работают больше по вахтовому графику, может, так им проще смириться со столь жалкими условиями? Если знать, что по завершению вахты вернёшься в барак, где у тебя есть хотя бы изолированное место?

Сразу на входе по посетителю первым делом шибал тяжёлый смрад — воняло носками, потом, рвотой, какой-то едкой химической дрянью, и, конечно же, вездесущим горелым железом…

Все рабочие, не находившиеся в момент обыска на смене, наскоро одетые, выстроились вдоль нар. Всего их было около десятка — одна женщина, все остальные мужчины. Ибарра невольно вспомнил внешность начальника шахты Кляйна — да уж, на фоне работяг тот выглядит, пожалуй, вполне ухоженным. Дельты казались развалинами даже в сравнении со своим боссом — нечёсаные, морщинистые, щербатые, кожа запятнана намертво въевшейся маслянистой грязью… Выглядят измождёнными — неудивительно, если учесть, что их разбудили после тяжёлой смены.

Кое-как протиснувшись между ними и неаккуратно навешанной прямо на дверцы шкафчиков одеждой, Ибарра пробрался вглубь помещения, стараясь ни до кого не дотрагиваться. Здесь было чуть просторнее, хотя большую часть пространства и съедали столик, несколько стульев, да большой, запятнанный, липко блестящий, лежак. Или это место отдыха единственной среди рабочих женщины? Он покосился на женщину-дельту, стоявшую сейчас к нему ближе всех, и, как ему показалось, выглядевшую даже более устало, чем рабочие. Он вспомнил о распределении функционала среди дельт и сообразил, что этот лежак может быть для неё скорее рабочим местом, чем местом отдыха.

Ему стало особенно неприятно, и он хотел было вернуться к выходу, но тут один из рабочих посередине шеренги зашёлся в приступе мучительного кашля, и Рикардо предпочёл остаться, где стоял. Делая вид, что внимательно изучает содержимое одного из незакрытых шкафчиков, краем глаза он то и дело возвращался к женщине. Что же, это здешняя «шахтная девочка»? Выглядит она, да и, откровенно говоря, пахнет, не очень-то привлекательно. Хотя, учитывая распределение полов среди дельт — всего несколько женщин на сотню особей — ей и не приходится особо прихорашиваться, чтобы оставаться для работяг вполне себе «в форме». Впрочем, здесь, на Эхнатоне, это соотношение для дельт чуть выше, разве что параллельно женщины ещё и работают… Может, из-за этого она так устало и выглядит? В пользу подобного предположения говорили руки женщины, её опухшие, потрескавшиеся пальцы, на одном из которых к тому же отсутствовал ноготь.

Ему снова захотелось выйти, но он всё же воздержался, сочтя, что это будет выглядеть крайне непрофессионально. Синклер и так на него посматривает, как на желторотика. Нет уж! Это его расследование, и он выдержит, что бы тут не творилось!

Спасая положение, в комнатёнку заглянул начальник Кляйн, жестом показав бригадиру, чтобы тот вывел людей наружу и выстроил в сторонке. За его спиной маячил Тхон — один из безопасников господина Вагнера, невысокий смуглый парень чуть старше самого Ибарры, де-факто курирующий всех робопсов на базе. Тхон был в бронежилете, с автоматом, но без шлема — похоже, счёл, что ситуация того не требует. Увидев в глубине помещения Ибарру, Тхон приветственно махнул ему рукой.

Дельты уныло потянулись к выходу. «Церберёныш» — железная помесь броненосца, собаки и сороконожки — деловито обнюхивал каждого из них, ощупывая верхними конечностями, тыкаясь в каждого жуткой, окружённой педипальпами, мордой, приводя рабочих в нескрываемый ужас.

В опустевшее помещение вошёл Кляйн.

— Ну что, господин Ибарра, командуйте, — с тоской в голосе заявил он.

— А что тут командовать? — пожал плечами Ибарра. — Приступайте, регламент вам известен.

Сейчас, когда все рабочие вышли, он чувствовал себя несколько увереннее. А может быть, у него просто поубавилось омерзения, которое он невольно ощущал, глядя на явно нездоровых бедолаг?

Тхон с Синклером принялись за дело. Сопровождаемые «церберёнышем», первым делом они осмотрели нары, наскоро прощупывая каждый матрас, каждое одеяло. Не найдя ничего подозрительного, они переключились на шкафчики, перекидывая каждую предварительно прощупанную шмотку на нары. Это тянулось долго. Запах, исходящий от встряхиваемых вещей, рассеивался по всему помещению, и Ибарре вновь мучительно захотелось выйти. Он сдерживался, настраивая себя на философский лад — в конце концов, спальная комната была лишь началом работ. Впереди маячил осмотр столовки, душевой, туалетов, камер хранения, других комнат персонала, тамбуров, коридоров, рабочих зон, транспортных каналов, мест обитания вспомогательного персонала, отсеков хранения, технических помещений…

В шкафах и висящих внутри и снаружи них вещах не обнаружилось ничего противозаконного, равно как и возле стола. Глядя на коллег, Ибарра всё яснее ощущал, что ему абсолютно точно не хочется иметь ничего общего с подобными специальностями, и что служба при штабе привлекает его всё больше и больше… И уж точно у него нет ни малейшего желания даже притрагиваться ко всем этим тряпкам, которые они столь деловито прощупывают. Пример Синклера, мечтавшего возглавлять штурмовую группу, а вместо этого тискавшего грязные дельтовские шмотки, показался вдруг ему особенно наглядным доказательством того, как важно соблюдать все, даже кажущиеся совершенно дурацкими, пункты стажировки — лишь бы доказать, что он достоин того места, на которое претендует…