Рудники Эхнатона

От бесполезных размышлений его избавило какое-то движение, кто-то двигался за остеклением второго яруса, за дверью на верхнюю галерею… Дверь скользнула в сторону…

Ещё до того, как дверь открылась полностью, и Вагнер смог разглядеть мелькнувшую в дверном проёме Софи Морель с парализатором в руках, он уже метнулся в сторону, перекатываясь на руки, чтобы мгновенно вскочить, едва… Впрочем, нет — нельзя сказать, что он рассчитывал на какие-то её действия, сейчас он был всецело во власти интуиции, и, если бы Софи ничего не предприняла, то просто нарвался бы на очередь.

Вытянув руку с парализатором в сторону автоматчика, Софи, нервы которой сдали в последний момент, закричала. Её оружие при работе не давало никаких визуальных эффектов, так что трудно было сказать, смогла ли она им воспользоваться, да и добьёт ли обычная гражданская модель с расстояния галереи до цели?

Но, как минимум, автоматчик, реагируя на её крик, вскинул ствол вверх — в тот же момент, когда Вагнер прыгнул в его сторону, переходя на бег с позиции «низкого старта». Если Софи не успела, то враг, уложив её, успеет ещё перевести прицел на Клауса…

Успела. Парень вдруг мешком осел на пол, так и не нажав на спуск. А ещё секундами позже Вагнер подскочил к нему, вырвал автомат из ослабевших рук. Замер, восстанавливая дыхание. В икрах разгоралась боль от чрезмерно резкого ускорения.

Всё-таки для гражданской модели, даже на максимальной мощности, дистанция оказалась чрезмерной — уже через несколько секунд парень хлопнул глазами, и даже попытался дёрнуться. Вагнер угомонил его прикладом в лоб, и, морщась от боли при каждом шаге, поковылял к двери в комнату отдыха дежурных, куда вела кровавая полоса на полу, размеченная пунктиром из обрывков одежды Паолы.

Уже догадываясь, что он там увидит, Вагнер глянул на цифру остатка на оружии. Двенадцать. Он переключил предохранитель на одиночные — дважды он на одни грабли не наступит…

Распахнув дверь комнаты отдыха, он замер на пороге, словно пришибленный ударом тока. Конечно, он уже понимал, что его там ждёт, но все равно мерзость происходящего обрушилась на него гнилостным выдохом преисподней, волной плотного кислого смрада, зрелищем гнезда разнузданных верещащих бесов…

Тело Паолы, уже полностью очищенное от одежды, было завалено грудью на слишком короткий для неё чайный стол, так, что голова её свешивалась вниз, скрывая изуродованные выходом пули глаза, а вокруг неё толпились грязные, пышущие жаром и потом, гогочущие дельты.

Мозг Вагнера, не затронутый внезапным параличом, сковавшим его тело, деловито оценил обстановку — шестеро. Один, пыхтя, сидит на диванчике напротив, другой, выпучив глаза, выкручивает волосы девушки, выжимая кровь; третий, навалившись сбоку ей на спину, ковыряет указательным пальцем дыру на её лопатке. С другой стороны — ещё более омерзительная троица, все со спущенными штанами. Один, пристроившись сзади, испятнав её загорелые ягодицы окровавленными пальцами, ухает по-обезьяньи, в такт своим бешеным фрикциям, ещё один готовится, стоя рядом; последний, с закатившимися глазами, пускает слюни, привалясь к стене — этот, похоже, уже «отстрелялся».

Ещё секунду или две жуткое действо продолжалось, ослепленные похотью самцы не замечали присутствие чужака, затем тот, что сидел на диване, смог-таки сконцентрировать свой взгляд на вошедшем. Попытавшись вскочить, он и получил первую пулю, откинувшую его обратно на диван. Второй выстрел отправил на этот же диван «ковырятеля».

Комната заполнилась воплями — дельты заверещали что-то нечленораздельное, больше напоминая свору грызущихся псов, нежели людей… Вот одно из существ, бросив комок блеснувших чёрной кровью волос, хватает со стола оставленный было мясницкий нож, и отлетает в дальний угол, нарвавшись на выстрел… Следующее, получив одну за другой две пули, с громким чвяком выходя из мёртвого тела, заваливается на своего соседа, с визгом шарахнувшегося в сторону. Визг обрывается выстрелом… Последний, так и не выйдя из прострации, ковыляет в сторону Вагнера, и тот всаживает в него, выстрел за выстрелом, остаток магазина…

Наступившая тишина кажется ватной, но уже через пару секунд сквозь вату проступают таящиеся в комнате звуки — потрескивая, искрит что-то из простреленного оборудования, глухо постукивают падающие с волос оставшейся на столе Паолы капли, кто-то тяжело дышит (да это же он сам дышит!).

Вагнер сделал шаг вперёд — надо прикрыть чем-то бедную девочку… Но сначала… Превозмогая боль в икрах, он брезгливо пихнул ногой труп насильника, перекатывая его набок — скрой свои мерзкие причиндалы, урод!

С грустью посмотрев на истерзанное тело девушки, Клаус покачал головой — только-только ведь о ней думал! И вот она, воплощение женственности, сексуальности и красоты, всегда такая демонстративно неприступная, досталась этим грязным животным… Как вообще можно было допустить, чтобы эти твари так лапали её? Сознавать это — всё равно, что видеть, как грубые, корявые лапы злобно мнут лепестки прекрасных нежных цветов. Паола подобна такому цветку — пусть уже срезанному, но всё равно прекрасному…

В душе его волной нарастала бесконечная, затмевающая рассудок грусть, он чувствовал, как сквозь заполнившее комнатёнку мерзкое зловоние проступает запах её духов — манящий, тонкий, но в то же время какой-то дерзкий. Руки сами собой тянулись погладить её, утешить, приласкать — пусть даже после смерти подтвердив ей своё обожание…

Чёрт! Вагнер отшагнул назад, с трудом оторвав взгляд от её кожи, таинственным образом совмещающей сейчас загар и смертельную бледность. Неудивительно, что эти твари так на неё набросились, тут как бы самому по их стопам не пойти…

Осознав вдруг, что за мысль посетила его только что, он вздрогнул — и ведь это была не просто мысль, это было желание, буквально поглотившее его на какой-то миг! Он сделал ещё шаг назад, огляделся — вот, прямо у входа на тумбочке лежит небрежно сложенное тонюсенькое одеяльце. Сойдёт. Повесив автомат на плечо, он взялся за одеяло, и вновь направился к Паоле. Но, едва он сделал шаг в её сторону, как волна вожделения вновь захлестнула его… На этот раз столь мощная, что разум его на какой-то миг отключился, заскользив по мокрому гладкому льду в чёрную промоину беспамятства…

С криком он выскочил из комнатки, и лишь вспышка боли в ноге от столкновения с пультом рассеяла жуткий дурман. Всё же его подозрения о каких-то особых феромонах, которыми была начинена помощница Мицуи, оказались правдой! Повреждение её тела, а может быть, испытанный ею перед смертью страх или шок, заставили её выбросить столь мощный шквал аттрактантов, что её тело превратилось теперь в самую настоящую «ловушку для самцов».

Тяжело дыша, смотрел он на приближающуюся к нему спустившуюся с галереи Софи Морель. Та шла осторожно, держа парализатор наготове (о, так это же мой подарок Каори! — отметил Вагнер), и видя её, уцелевшие гражданские осторожно высовывали головы из-за пультов. Подумать только, мелькнуло у него в голове, да ведь Софи — второе за сегодня воплощение «мгновенной кармы»! Не отпусти он её тогда со второй Аномалии — никто б не спас его сейчас…