Рудники Эхнатона

— Вагнер, говорите прямо! Вы вычислили мятежника?

— Нас сейчас слышит кто-то из Ваших людей?

— Нет, — на всякий случай Мицуи всё же глянул по сторонам. — Только ваш, м-м… специалист.

— Ладно. Тхон пусть слушает, ему, возможно, придётся сейчас провести задержание.

— Предварительно согласовав со мной, если что.

— Разумеется, — кивнул Вагнер. — Никаких действий без Вашего одобрения…

— Так что там у вас?

— Я рискнул провести допрос… Хм… Беседу. Учитывая, что я вынужден был затрагивать только вторичные моменты, избегая прямых вопросов, допросом это не назовёшь… Так вот, я следил за показателями задержанного, условно говоря, за пульсом, просто показывая ему картинки из хроники, с камер, просто с записей обходов. Я принял допущение, что при кружении вокруг опасных зон его организм, в ожидании последнего вопроса, будет как-то реагировать, побуждая его уходить от обсуждения или же готовиться к смерти…

— Неужели сработало?

— Не особо. Границы оберегаемых зон памяти, равно как и границы допустимого давления, могут быть в его голове достаточно резкими. Нет, конечно, я выявил множество объектов, на которые он реагировал, но без дополнительных допросов его и его вероятных сообщников заявлять что-либо рано. Фактически, я смог выявить лишь один полноценный артефакт восприятия…

— Слушаю.

— У него довольно сильно выраженная реакция на интерьеры помещений «мозгоправа».

— Боюсь, это не особо ценное отклонение. Все дельты проходят через мозгопромывочное оборудование, и все боятся.

— У него нет оснований чересчур бояться ни машину, ни оператора. В его деле отмечены только профилактические беседы, в каких-то отклонениях замечен он не был. Я посмотрел записи с предыдущих мест работы — там тоже не отслеживается чего-то необычного. На изображения оператора «промывалки» господина Пратта в других интерьерах он тоже реагирует весьма интенсивно.

— Так что же, ваши выводы?

— Имеется какая-то связь между ним и Праттом, и, сразу пресеку все возможные измышления — связь эта не любовная. Он боится его — да, он нервно воспринимает его в интерьере «обучение» — да. При этом реакции ненависти, отвращения и презрения, как это было бы в случае, будь Пратт его врагом, которому он желает смерти, я не наблюдал. Мой вывод — Пратт либо проводил какое-то дополнительное обучение, отчего-то не упомянутое им в журналах, либо ставил какие-то эксперименты — также не ведя отчётность. Может быть, он, конечно, тайно пишет диссертацию, но я как-то в этом сомневаюсь.

— И?

— У этого дельты религиозный сдвиг. Сомневаюсь, что он сам до всего этого дошёл. Думаю, Пратт к этому причастен. Вы забрали с собой Пратта из Аномалии-2. Могу я его допросить?

— Допрашивайте.

— Вы можете посадить его в пилотское кресло? Мне нужен вывод данных с медицинских датчиков…

— Как скажете. Пусть ваш коллега проводит Пратта до любого пилотского места, я подключу вам данные… — Мицуи обернулся к Тхону, тут же сделавшему шаг к экрану.

— Да, конечно, — Вагнер перевёл взгляд на подчинённого. — Тхон, усади господина Пратта в кресло, и держи его на прицеле… Господин Мицуи, у меня всё. Если у Вас нет ко мне вопросов, то…

— Нет.

— В таком случае позвольте повторно выразить свои соболезнования… — Вагнер хотел завершить разговор красивым жестом, но Мицуи уже отключился, переводя связь на уже размещённого в кресле Пратта.

В левом нижнем углу экрана появилось окно, переполненное цифрами, графиками, индикаторами… Отлично! Кресло считывает даже больше, чем нужно!

— Приветствую вас, господин Пратт! — любезно обратился Вагнер к показавшемуся на экране перепуганному парню. В первую очередь ужас на специалиста по промывке мозгов наводила, скорее, не маячащая рядом с ним фигура Тхона с оружием в руках, а пробуждающий первобытные страхи стрекочущий «Церберёныш», закопошившийся у него в ногах.

— Здравствуйте, господин Вагнер… — в принципе, и без датчиков видно было, что Пратт в шоке. Конечно, любой гражданский чувствует себя неуютно в присутствии силовиков, проявляющих к нему определённый интерес, в особенности же, в том случае, если его подстёгивает страх раскрытия.

— Ничего не хотите мне сказать? — осведомился Вагнер.

— Н-нет… — но шкалы состояния Пратта говорили обратное.

— А если я скажу вам, что поставленные вами в головах «братьев» блоки не сработали, и они дают показания?

— Что вы имеете в виду? — Пратт попытался вскочить, но вставший на дыбы «Церберёныш», открыв ему зрелище множества беспокойных педипальп, вмиг заставил его отказаться от своей затеи. Вагнер не видел действий дроида, но, слыша их через динамик, прекрасно представлял себе, как это выглядит со стороны допрашиваемого.

В окне данных творился настоящий шторм — если в начале разговора Пратт ещё допускал, что Фюрер обращается к нему с каким-либо рядовым вопросом, то сейчас он уже не сомневался в провале. Надо додавливать — потом, когда он успокоится, такого шанса не будет.

— Я всегда очень высоко отзывался о ваших навыках в работе с «промывалкой», — заявил Вагнер. — Но, боюсь, то, что было хорошо «в моменте», в итоге обернулось пшиком… Вы сознаете, что попортили нам весь рабочий состав?

— Весь состав? — переспросил Пратт. — Но я даже не работал со всем составом!..

— Это неважно! — отмахнулся Вагнер. — Вы знаете, я даже не стану уточнять у вас, кто именно попал под ваше тлетворное влияние… И знаете, почему?

Пратт, глядя на него через экран взглядом созерцающего удава кролика, лишь молча мотнул головой.

— Потому что среди ваших подопечных назрела тяга к бунту. Потому что есть риск сваливания их в психоз. Вам известно, что полагается делать в таких случаях? Мы должны уничтожить весь персонал уровня «дельта». Весь! Больше двухсот единиц персонала придётся ликвидировать, и только из-за того, что часть их из-за ваших действий оказалась попорченной!

— Нет! Нет! — воскликнул Пратт, и снова попытался вскочить, в волнении даже не глядя на вновь застрекотавшего дроида.

Тхон, положив руку ему на плечо, заставил его вернуться в кресло, и прервавшийся было поток данных вновь закружился в информационном окне. Судя по мощнейшему всплеску, откровение это было для Пратта шоком. Что, неужели он не знал о регламентах? Или предполагал, что к его подопечным они не относятся?

— Они не попорчены! — простонал техник. — Они все стабильны!

Потрясающе, отметил Вагнер — угроза уничтожения дельт оказалась для Пратта большим ударом, чем угроза собственной жизни! Видать, профессиональная деформация не обошла его стороной…

— Повторяю, — сказал он. — Дельты меня особо не интересуют. Но вот, оказывается, вам помогал кто-то рангом повыше… Думаю, кто-то из бет…

Очередной всплеск подтвердил высказывание Вагнера. Круг подозреваемых крайне сузился… В сущности, Вагнер уже знал ответ, но для очистки совести надо было перебрать и остальные имена. Он продолжал:

— Кто же это был? Ибарра? Фрин? Бейли? Морель? Ямада? Огава? Хартманн? Хилл? Коно?

— Я назову, только, пожалуйста, не трогайте дельт! Они не попорчены! Они стали лишь стабильнее! Это моё открытие! Да, я утаил его от вас, но только потому, что оно не вписывается в рамки стандартных методик! Это может стать революцией в нашем подходе в работе с персоналом! Пожалуйста! Персонал не виноват!

В принципе, скрытые реакции уже выдали сообщника Пратта. Как Вагнер и думал, это был Хартманн.