Руки прочь, Эйдан Линч!

Поганое ощущение, когда понимаешь, что виноват в этом ты.

Или… Активировать камень мог кто-то другой, принудительно вернув её в институт.

Над этим следовало поразмыслить. А ещё её запястье не давало мне покоя. Как подступиться, чтобы взглянуть самому? Не знаю, ведь теперь Никки и близко меня к себе не подпустит.

Всё это я обдумывал, огибая семиэтажное здание института, отбрасывающее тень на переплетение мощенных камнем дорожек. Миновал пару фонтанов, рядом с которыми устроились завтракать те немногие, кто любил это делать на свежем воздухе. Меня даже окликнули по имени, кажется, Селвин Харрис — здоровяк с моего курса, но я лишь махнул рукой, даже не замедлив шаг. Если он не может объяснить мне, как заслужить прощение одной очень умной, но очень упрямой девчонки, то мне с ним вести беседу не о чем.

Хелла я обнаружил на арене — огромном полигоне овальной формы. Он натравливал своего огненного элементаля на порядком обгоревшие мишени, а сам замер шагах в десяти позади него, удерживая заклинание контроля и параллельно кастуя усиление. Августа с ним не было, и вспомнив, что оставил его наедине с Никки, неосознанно сжал кулаки. Ещё и цветы ей принёс… Хотел бы я знать, о чём они беседуют, но подслушивать не в моих правилах.

Друг отпустил контроль, едва меня завидел, и его элементаль осыпался на песок арены серым пеплом.

— Она что-нибудь говорила, когда ты её нашёл?

— Да, — Хелл вытер со лба мелкие капли пота и с продолжил с кривой ухмылкой: — В любви мне призналась. А ещё сказала, что я мужчина её мечты, — и добавил, заметив, что в моей ладони заискрилась первая вспышка магии. — Расслабься, это шутка.

— Не смешно, — буркнул, умерив свой пыл.

Он пожал плечами.

— Возможно. Если начистоту, то Гаро не говорила ничего, только цеплялась за меня, будто боялась, что уроню.

Вот ведь… А я надеялся на новые крохи информации.

Но Хелл что-то недоговаривал, и это я понял по странному блеску его глаз.

— И с чего это ты такой довольный?

— С того, что Гаро станет нашим магом поддержки, Линч.

— Бред, — тут же отозвался я. — Она мне отказала.

— Я это предвидел и уверяю, у меня получилось её уговорить.

И он рассказал о статье, которая должна была заинтересовать Никки, и которую я, к своему стыду, не читал. А ведь мог бы и сам донести до девушки эту информацию, но… Вздохнув, я бросил взгляд на здание института. Завтрак заканчивался, нужно привести себя в более менее приемлемый вид и поспешить на лекцию по боевой тактике, которая должна была начаться через тридцать минут, однако что-то вновь кольнуло меня в солнечное сплетение.

Я поспешил в столовую, надеясь не опоздать.

К своему стыду, там я осознал, что понятия не имел, что сейчас любит Никки. Кажется, раньше это были яблоки. Её отец Фред Гаро выращивает несколько сортов на нашем осколке. Ранние, поздние. Зелёные и красные. Даже удивительно, что Кнопке этот фрукт так и не приелся.

Надеюсь, что не приелся, мысленно поправил себя, потому что сейчас я пользовался воспоминаниями пятилетней давности.

Но я выбрал на столе раздачи оладьи с яблоками, добавил к ним кружку ароматного травяного чая и овсянку на молоке. Не забыл и столовые приборы.

Отлично. С этими обнадёживающими мыслями направился в сторону выхода.

— Выносить из столовой нельзя! — донёсся до меня голос незнакомого парнишки, которого распределили сюда для отработки наказания.

— Мне можно, — бросил я не оборачиваясь.

Теперь мой путь вновь лежал в больничное крыло, и тихо отворив дверь, я порадовался, что Августа тут уже не было. Зато не было и Кнопки, но плеск воды дал понять, что она отлучилась в уборную. Может, это и к лучшему, иначе был риск, что этот скромный завтрак она наденет мне на голову.

И оставив поднос на тумбочке рядом с треклятыми розами, я также тихо удалился.

Отец учил меня, что починить можно всё, каким бы ни был причинённый ущерб. Но что, если он ошибался? Что, если есть вещи, разрушив которые, обратно не склеить? И наши отношения уже не спасти?

Нет уж, в это верить я отказываюсь.

Глава 7 Никки

— Никки, у тебя сумка горит! — Анна пнула меня локтем в бок и указала на сумку, которая и правда занялась пламенем. — Опять…

Охнув, я принялась повторять про себя заклинание усмирения, попутно гася огонь своими ладонями. Что из этого сработало — непонятно, но спустя несколько секунд сумка и впрямь перестала полыхать.

Нужно что-то с этим делать! Я не могу контролировать стихию, невесть как оказавшуюся в моих руках, и теперь риску случайного возгорания были подвержены все предметы, с которыми я контактировала.

А ещё моя легенда об освоении иллюзий скоро вполне может треснуть по швам. Для меня и вещей, которых я касалась минуту назад, собственное пламя — так, похоже на щекотку, а если кто-то из друзей вздумает его потрогать, то очень и очень удивится. И с ожогами в больничное крыло отправится.

— Граш! — я откинулась на спинку неудобного стула и вытерла ладонью мелкие капельки пота, выступившие на лбу.

Все в аудитории магпотоков на меня пялились. Кто-то перешёптывался даже не таясь, что обсуждает именно мою скромную персону. Да и Анна выжидательно смотрела, явно надеясь на подробности, но ими я делиться не спешила.

Что сказать? У меня в руке каким-то образом оказалась малая сфера огня, которую я тут же раздавила пальцами, отчего стихия хлынула по венам. Откуда она у меня? Понятия не имею. Почему не показала ректору? Отберёт ведь. А такой сказочный подарок никому отдавать я не собиралась, хотя над загадкой его появления раздумывала весь вчерашний день и половину сегодняшнего.

Сфера — штука баснословно дорогая и редкая. Это квинтэссенция чистой магии, полученной из крови мага. И такая вот частичка огня, размером с фалангу моего мизинца, кому-то обошлась… полулитром крови, часами кропотливой работы и чудовищными трудозатратами. За что мне такой подарок?!

Хотя нет, не подарок. Сфера была обёрнута в клочок бумаги, на котором обезличенным почерком было написано: «За всё в этой жизни нужно платить». Так что я лишь тешила себя глупой надеждой, когда думала, что некто не потребует отдать долг. Потребует, ещё как.

И когда за завтраком я попробовала рассказать Анне о сфере, записке и странной печати, которую обнаружила под повязкой на запястье, поняла, что не могу вымолвить и слова. Что глупо открываю и закрываю рот, как выброшенная на берег ставрида. Вот так. Впору счесть саму себя сумасшедшей. Печать я, кстати, вновь спрятала, потому что иначе не могла.

Но часы шли, и вот в полукруглой светлой аудитории я поняла, что мне отчаянно нужно научиться контролировать пламя. Во что бы то ни стало!