Русь. Строительство империи

Мимо меня прошла симпатичная девушка. Она поздоровалась со мной, стрельнув глазками. Я вежливо ответил на приветствие. Видать к Степке бежит. В том направлении только мельница. Здание было расположено метрах в стах от частокола села.

Вечерело, поэтому было многолюдно. То пастушки возвращались с выгонов, то крестьяне с полей. Я смотрел на них и понимал, что если получится пустить здесь корни, то обязательно займусь прогрессорством. Попаданец я, в конце концов, или мимо проходил?

Мысли о нападении снова вернули на рабочий лаж. Странный характер нападения заставлял задуматься. Если бы целью был грабеж, действовали бы более целенаправленно. А так и правда, будто хотели посеять страх, создать хаос. Нужно было действовать, но как? Обвинять кого-то без доказательств — значит настроить против себя либо часть деревни, либо, что еще хуже, соседей.

Спровоцировать открытую вражду с Совиным сейчас было бы крайне опрометчиво, особенно после недавнего нападения. Но и сидеть сложа руки, дожидаясь новых потрясений, я не мог. Необходимо было собрать больше информации, понять, кто именно стоит за этим нападением, и какие цели они преследовали. И главное — обеспечить безопасность Березовки.

Временный староста… Звучит все менее утешительно с каждой минутой.

Внезапный крик вспорол тишину, заставив меня вздрогнуть. Он повторился, ближе, полный ужаса. Из опушки леса, спотыкаясь, выбежала та самая девушка и, увидев меня, бросилась к ногам.

— Староста! Беда! Тимофея… убили!

В смысле — убили? Тимофея? Мы ведь только что говорили…

— Кто? Как?! — выдавил я.

— Не знаю! — сквозь рыдания проговорила девушка. — Дым из трубы увидела… Мельница-то заработала! Пошла муки взять… а он там… лежит… в крови…

Я бросился к мельнице, девушка — за мной. Недоброе предчувствие накрыло меня. К мельнице уже бежали любопытные селяне. Постепенно собрались зеваки. Стоны, плач, шепот сливались в жуткий гул. На земле, в расплывающейся луже крови, лежал Тимофей. Бездыханный.

Я осторожно, стараясь не нарушить картину, осмотрел тело. Удар точный, прямо в сердце. Профессионально. Работа наемника? Но зачем разбойникам мельник? Он был простым трудягой. Что-то здесь не сходилось.

Снова послышался крик. Уже из самой мельницы. Опять та девушка.

Неужели и Степку порешили?

От автора:

Предлагаю поиграть!

Суточное количество ? = количество «ов», которые приплюсуются к «ов» Антона.

Ежедневно Вежа будет дарить «ов» (технические логи) в размере суточных ?.

А коммент дает x2 «ов».

XD

Глава 4

Интерлюдия.

Декабрь. Наше время.

— С наступающим! — я чокнулся бокалом с коллегами, стараясь изобразить на лице что-то похожее на радость.

Дешевое шампанское, натянутые улыбки и дежурные пожелания. Скука.

Мой план мести созрел уже давно. Корпоратив «Морж и Ко» — ежегодный ритуал лицемерия — шел своим чередом, а я уже мысленно на медленном огне жарил Геннадия Петровича, нашего дорогого начальника.

Три года я провел в этом болоте. На три года дольше, чем планировал. Держали меня, как ни странно, не золотые горы, а удобный график и стабильная зарплата. Лень — двигатель прогресса, особенно когда прогресс и сам не прочь полениться.

Геннадий Петрович блистал. Безвкусно-дорогой костюм, галстук желтого цвета и жидкие усы. За глаза его называли «Усачом». На самом деле, этот элемент во внешнем виде делал его карикатурным.

Наши отношения с Усачом были шедевром пассивной агрессии. Взаимное презрение, замаскированное под слащавую вежливость. Работу я делал безупречно, но с нулевым энтузиазмом, снисходительно наблюдая, как Геннадий Петрович корчит из себя «эффективного менеджера».

— Антон! — его баритон, вырвал меня из созерцания канапе с лососем. Канапе, кстати, было единственной достойной вещью на этом празднике жизни. — Подойди, подойди!

Он хлопнул меня по плечу, чуть не сбив бокал с шампанским. Захотелось врезать ему по этой самодовольной физиономии. В этот момент я вспомнил все: и то, как он присваивал себе мои идеи, и то, как он постоянно перебивал меня на совещаниях, делая вид, что он единственный, кто здесь что-то понимает. И конечно же, его «фирменные» шуточки про дизайнеров — «художников-абстракционистов», которые «только и умеют, что кружочки рисовать».

В голове пульсировала одна мысль: «Сейчас встану и…». Но нет. Месть — блюдо, которое подают холодным. А у меня был план поинтереснее. Да и заявление об увольнении, отправленное заказным письмом, уже было получено — я сам видел печать входящей корреспонденции на столе у секретарши.

— Как тебе праздник? Душевно, а? Коллектив, как одна семья! — прогремел он, лучезарно улыбаясь.

— Душевно, Геннадий Петрович, — я изобразил нечто среднее между улыбкой и гримасой отвращения. — Как всегда.

— То-то же! — он довольно пригладил усы. — А что грустный такой? Новый год же! Надо веселиться! Или ты уже мыслями в праздничных выходных?

— Можно и так сказать, — я пожал плечами.

«Семья», ага. Я бы эту «семейку» в темном переулке не встретил. Разве что с бейсбольной битой.

— Ну, это правильно! Отдыхать тоже надо! — он подмигнул и, понизив голос, доверительно сообщил: — А я вот после праздников премию тебе выпишу. Заслужил!

— Спасибо, — кивнул я, мысленно добавив: «Ага, конечно. Разбежался».

Дешевый трюк. Даже не оригинально. Я же видел финансовые отчеты, нет у тебя денег на премирование. И не предвидится с такими то долгами.

Тем временем Ольга, одна из немногих коллег, с которыми у меня нормальные человеческие отношения, представила новый дизайн рождественской рекламной кампании. Стильный, современный, с продуманной композицией, гармоничной цветовой гаммой и использованием всех последних трендов в визуальной коммуникации. Чувствовалось, что она вложила в этот проект душу, горела им, отшлифовывала каждую деталь. Результат был впечатляющим. По крайней мере, для тех, кто отличает один шрифт от другого.

— Ну что, коллеги, оценим шедевр от нашей Ольги! — громогласно объявил Геннадий Петрович.

Дальше начался тихий ужас. Представление одного актера с трагическим финалом. Усач, в дизайне разбирающийся примерно так же, как я в ядерной физике, начал свою «экспертную» оценку. «Мазня», «безвкусица», «пустая трата времени» — это были самые мягкие выражения. С каждым словом лицо Ольги становилось все мрачнее. Она стояла, сжимая в руках презентационный пульт. Жалко девку.

Проект, конечно же, сняли с презентации. Поручили переделку приятелю Геннадия Петровича — рекламщику старой закалки, известному своей «креативностью» в стиле «вырвиглаз 90-х». Я видел его работы. Это был ужас.